— Дом Господний — зарегистрированная община?
— Да. У нас есть регистрационное свидетельство, выданное штатом Калифорния.
— И где располагается ваша община?
— В регистрационном талоне на фургон, который вы держите в руках, записано, что мы живем неподалеку от Лос-Олтоса. Но, как говорила моя мать, Дом Господний должен быть в сердце каждого.
Обедали они в полном молчании. И уже пили кофе, когда он посмотрел на родителей, сидевших напротив, прежде чем заговорить.
— В субботу я уезжаю.
— Но ты пробыл дома только шесть месяцев.
— И за все это время не ударил пальцем о палец, — пробурчал отец. — Целыми днями слонялся по дому, а вечером уходил, чтобы заняться черт знает чем, накурившись «травки», к которой пристрастился в армии. Даже ни разу не предложил мне помочь в магазине. Не знаю, что сделали с ним эти четыре года в армии. Ему двадцать пять лет, пора бы остепениться. В его возрасте я уже женился и взял на себя ответственность за семью.
— А чем ты хочешь заняться, Константин? — спросила мать.
— Точно не знаю, мама. Но чувствую, чего от меня ждут. Я должен нести людям слово Господа. Пока я не знаю, как это делается, и не могу сформулировать те мысли, что хочу донести до всех. Но я видел, что слишком много людей умирали, не позаботившись о душе и тем самым потеряв шанс на вечную жизнь, дарованную нам Христом.
Отец уставился на него.
— Если ты действительно так думаешь, почему бы тебе не сходить в церковь и не переговорить со священником?
— Я говорил с ним, отец. Неоднократно. Но у него нет ответа на мои вопросы. Я считаю, Бог принадлежит всем христианам, не только унитарианцам. Паства Иисуса гораздо многочисленнее прихожан маленькой церкви.
— Твоя беда в том, что ты не хочешь работать. Тебе нравится получать ежемесячный чек от Ви-эй[4] с надбавкой за ранение и целыми днями валяться на кровати, — сурово заметил отец.
— Константин.
Он повернулся к матери.
— Ты действительно в это веришь?
— Да, мама.
Она посмотрела на отца.
— Не нам судить его, отец. Мы должны отпустить его, чтобы он сам нашел свою веру. Скорее всего, все у него будет в порядке, ибо место Господа — в душе каждого человека.
ГЛАВА 3
Патрульный заглянул в фургон.
— Все чисто, сержант. За ними ничего нет.
Сержант кивнул и протянул патрульному водительское удостоверение Пастыря и регистрационный талон.
— Проверь и этого.
Патрульный взял документы и исчез.
— Вы никому не доверяете, не так ли, сержант? — спросил Пастырь.
— Такая уж у меня работа. Надолго собираетесь у нас задержаться?
— Только на уик-энд. Нам нужны деньги, чтобы заплатить за семена и удобрения для общины. Наши расходы оказались несколько выше той суммы, на которую мы рассчитывали.
— И что вы выращиваете?
— Люцерну, подсолнечник, сафлор, фасоль. И все овощи, которые потребляем в пищу. Мы вегетарианцы.
Сержант кивнул. Другого ответа он и не ждал.
— И сколько народу у вас в общине?
— Человек сорок пять, — ответил Пастырь. — Но это число растет. Каждую неделю приходят один или два человека.
— Одни девушки? — полюбопытствовал сержант.
Пастырь рассмеялся.
— У нас пятнадцать мужчин.
— Но с вами нет ни одного.
— Они нужны в Лос-Олтосе. В общине много тяжелой физической работы. Я смог взять с собой только девушек.
Сержант пристально смотрел на Пастыря. Парень-то не дурак. Знает, что девушкам подают охотнее. Их не боятся.
Вернулся патрульный.
— Все нормально. — Он отдал документы сержанту.
Тот задал последний вопрос:
— Но вы ведь не можете все спать в фургоне, не так ли?
Пастырь вновь улыбнулся.
Нам сдали помещение склада за десять долларов в сутки.
Девушки спят там. Я — в фургоне.
Сержант тяжело поднялся.
— Вам все равно нужно разрешение на сбор пожертвований.
Пастырь взял со стола лист бумаги.
— Оно у нас есть, сержант. Вчера мы получили его в муниципалитете.
Сержант взглянул на бумагу. Пастырь позаботился обо всем. Разрешение было выдано на три дня, по воскресенье включительно. С неохотой он отдал документы Пастырю.
— Ладно, будьте осторожны и смотрите, чтобы девушки не попали в какую-нибудь историю. Я же позабочусь о том, чтобы полиция вас не трогала.
Поднялся и Пастырь. На его губах играла легкая улыбка.
— Спасибо, сержант. Да благословит вас Бог.
— Благодарю вас, святой отец, — автоматически ответил сержант.
Пастырь остался в дверном проеме. Он и девушки молча наблюдали, как полицейские расселись по машинам и уехали. Тут же девушки улыбаясь повернулись к нему. Пастырь рассмеялся.
— Они клюнули на приманку, — воскликнула девушка постарше, та, что первой заговорила с сержантом.
— Да. Но нам по-прежнему необходимо соблюдать осторожность. Сержант — парень хваткий. Нас еще ждут неожиданные визиты. Так что вам, дети мои, придется быть паиньками, пока я обо всем не договорюсь. А потом мы скоренько уедем.
— Но мне не терпится выкурить «косячок», — запротестовала девушка.
— Забудь об этом, Чарли. У нас пятьдесят брикетов прессованной марихуаны. Сбросим их, уедем отсюда, вот тогда и повеселимся.
— Но, Пастырь… — поддержала Чарли другая девушка.
Пастырь одарил ее суровым взглядом.
— Ты слышала меня, Алиса. Делайте все, как я сказал. Нам нужны деньги, чтобы продолжать служить Господу нашему. — Он спрыгнул на землю. — У кого ключи от пикапа? Пора договориться о продаже.
Пастырь нашел место для парковки в самом начале Калифорния-стрит и подрулил к тротуару. Вылез из кабины, бросил монету в счетчик и зашагал к Грант-стрит. В воздухе висел слабый запах китайской кухни, приглашающий посетить один из тысячи ресторанов Чайнатауна.
Через несколько кварталов ресторанчики и сувенирные лавочки сменились более прозаичными старыми жилыми домами и невысокими административными зданиями. У одного из них Пастырь и остановился. Первый этаж занимал магазин с закрашенными белой краской витринами. Над дверью висела вывеска:
«СУНГ ДИНГ КО. ЭКСПОРТ.
ТОЛЬКО ОПТОВЫЕ ПОСТАВКИ».
Дверь была заперта. Он надавил на кнопку звонка. Мгновение спустя дверь приоткрылась.
— Да? — спросил мужчина, разглядывая в щель Пастыря.
— Мне нужна Барбара Сунг.
— Кто хочет ее видеть?
— Скажите ей, что пришел Пастырь.
Мужчина кивнул и закрыл дверь. Вернулся он через несколько минут. На этот раз дверь распахнулась во всю ширь.
— Заходите.
Пастырь переступил порог, подождал, пока мужчина запрет дверь, и последовал за ним меж штабелями ящиков и коробок. Мужчина нажал кнопку вызова лифта. Дверцы кабины разошлись.
— Третий этаж.
Пастырь вошел в кабину и нажал нужную кнопку. Дверцы сомкнулись, оставив мужчину в магазине.
Наверху Пастыря встретил другой мужчина, в темном костюме и белой рубашке с галстуком. Третий этаж занимала роскошно обставленная квартира.
— Пожалуйста, следуйте за мной, — вежливо поздоровавшись, распорядился мужчина.
Они двинулись по широкому коридору, украшенному превосходными росписями по шелку и бесценными статуями из нефрита и слоновой кости. Мужчина открыл дверь, жестом предлагая Пастырю войти. Потом прошел следом за ним в комнату, закрыл дверь и повернулся к Пастырю.
— Если вы позволите. У Дома Сунг много врагов.
— Разумеется. — Пастырь поднял руки, чтобы мужчина мог его обыскать.
Наконец тот удовлетворенно кивнул.
— Благодарю. — Мужчина подошел к столу и нажал на кнопку.
Открылась дверь в противоположной стене, в комнату вошла молодая женщина. Высокая для китаянки.
Широко улыбаясь, она протянула к Пастырю руки.
— Пастырь, как давно я тебя не видела. Думала, что ты нас забыл.
— Барбара, — он взял ее руки в свои, — добрых друзей не забывают. — Он отпустил руки, голос его стал печальным. — Я только что узнал о смерти твоего достопочтенного отца. Позволь мне выразить свои соболезнования, хотя я с ними и опоздал.
Барбара обошла стол, не так давно принадлежавший ее отцу, и села.
— Спасибо, Пастырь. Грустно все это. Но такова жизнь. Она должна продолжаться, даже если и приносит неприятности, — Барбара помолчала. — Какую услугу может оказать тебе Дом Сунг?
Он продолжал стоять. Этикет не позволял садиться без приглашения.
— Тебе известно о договоренности между мной и твоим отцом?
Женщина кивнула.
— Я привез пятьдесят брикетов.
Она вскинула голову, посмотрела на Пастыря.
— Ты выбрал неудачное время. Предложение намного превышает спрос. Похоже, у каждого пушера[5] больше товара, чем он может сбыть.
— Это я знаю. Я попробовал пару-тройку образцов. Они предлагают дерьмо. Неудивительно, что у них никто не покупает.
— Однако, «травки» избыток.
— Согласен, — Пастырь улыбнулся. — Тогда больше не буду тебя задерживать. Я лишь сдержал слово, данное Дому Сунг, и прежде всех предложил товар тебе. У меня есть связи в Лос-Анджелесе, и я уверен, там у меня его оторвут с руками.
— Я же не говорила тебе, что нас не интересует твое предложение, Пастырь, — быстро ответила Барбара. — Только заметила, что со сбытом не все так просто.
— Первоклассной марихуаны всегда не хватает. А я предлагаю высшее качество. Мы сами вырастили ее и провели химический анализ. Содержание ТНС[6] в среднем выше сорока процентов.
— Сколько ты за нее хочешь?
— Пятьсот долларов за каждый брикет, за вычетом твоих двадцати процентов комиссионных.
— Слишком дорого. Текущая цена на сегодня триста пятьдесят.
— Тогда придется ехать в Лос-Анджелес. У них больше денег, которые они готовы потратить на маленькие радости жизни. Видишь ли, эти деньги мне нужны для поддержания общины.