— Вот и прекрасно.
— Я хочу тебя кое о чем попросить, — продолжила Беверли после короткой паузы.
— Я тебя слушаю.
— Я бы хотела поехать в Лос-Олтос к Джо. Тут мне очень одиноко. Девушки уехали, а других подруг у меня не было. И потом, что это за семейная жизнь, если видишься с мужем раз в месяц?
— Я не могу удерживать тебя.
— Разумеется, я не уеду, пока не найду себе замену.
— Это я знаю. Завтра и займись этим.
— Спасибо тебе, Пастырь.
— Мы должны что-то сделать с нашим частным счетом.
— Все уже давным-давно сделано. Деньги поступают в трастовую компанию в оффшорной зоне. Номер счета известен только мне. К сожалению, я не знаю, как переводить туда деньги без моего участия.
— Думаю, нам пора прикрыть эту операцию. Полагаю, денег там достаточно, чтобы справиться с любой непредвиденной ситуацией.
Беверли посмотрела на него.
— Странный ты человек, Пастырь. Тебе действительно наплевать на деньги.
— С чего ты это взяла?
— Ты никогда не спрашивал меня, сколько денег на этом счете. Тебе не хотелось это знать?
— Разумеется, хотелось. Но я как-то не задумывался об этом. Я знал, что этим счетом занимаешься ты.
Она улыбнулась.
— Я могла бы постоянно обкрадывать тебя, а ты ничего бы не узнал.
— Что бы ты ни делала, я все равно люблю тебя, — ответил Пастырь.
Глаза Беверли повлажнели.
— Ты все еще не спросил.
— Хорошо. Спрашиваю.
— Больше пяти миллионов долларов.
Пастырь присвистнул.
— Мне с трудом в это верится.
— Я представлю тебе полный отчет. Тогда ты поверишь.
— Я не предполагал, что накопится такая сумма. Теперь у тебя действительно есть работа.
— О чем ты?
— Нам надо найти способ использовать эти деньги на помощь самым нуждающимся. В этом мире слишком много больных и голодных, чтобы деньги просто лежали в банке.
— Вспомни, ты завел этот счет на случай, что Рэндл попытается вышвырнуть тебя вон.
Пастырь встал, подошел к окну, выглянул. Один из автобусов Черчленда остановился у часовни. Пассажиры выходили на улицу и направлялись к дверям. Он повернулся, посмотрел на Беверли.
— Поверишь ли, мне теперь все равно, вышвырнет он меня или нет.
Она не ответила.
Пастырь вернулся к столу, встал рядом с Беверли.
— Я основал эту церковь, чтобы привести к Богу больше людей, и мне это удалось. И Рэндлу этих людей не остановить, буду я здесь или нет.
ГЛАВА 8
Джейн открыла дверь, заглянула в кабинет. Пастырь поднял голову, оторвавшись от документа, который читал. Она вошла.
— Уже третий час ночи. Ты собираешься ложиться спать?
— Сначала я должен просмотреть эти бумаги. Завтра заседание совета директоров.
Она села в кресло.
— Католики абсолютно правы, запрещая священникам жениться.
Он положил бумагу на стол.
— Почему ты упомянула об этом?
— Потому что опять подумала о нашей совместной жизни.
Невозможно одновременно быть священником, мужем и отцом. На все не хватает времени. Приходится устанавливать приоритеты. И теперь я знаю, что у тебя на первом месте.
— Тебе известно, сколько у меня работы.
— Известно.
— И легче не становится. Наоборот, наваливается все новая работа.
— А для нас остается все меньше и меньше времени. Раньше мы иногда проводили вечер вместе. За последние три или четыре месяца нам только однажды удалось пообедать в кругу семьи.
Он молчал.
— И я уже не помню, когда мы в последний раз трахались. Я не так уж наивна и понимаю, что огонь, горевший столь ярко при наших первых встречах, не может пылать с той же силой, но с моей стороны логично предполагать, что хоть какие-то искорки да остались. Я не могу не думать о том, что тебе, возможно, скучно со мной, что я тебя не возбуждаю, а может, ты ищешь утех на стороне.
— Дело не в этом, — ответил он. — Мне сорок один год, и во мне поубавилось юношеской энергии.
— Виноват не возраст, а твоя работа. Вот куда уходит вся твоя энергия.
— Ты, скорее всего, права.
— Не знаю, что происходит со мной. — Ее глаза наполнились слезами. — Ты даже не представляешь себе, что мне приходится делать, чтобы уснуть. Иногда я принимаю таблетки. А случается, выкуриваю «косячок», а потом воображаю черт знает что и мастурбирую до полного изнеможения.
— Извини. Я и подумать не мог…
Она вскочила.
— Конечно, не мог. Разве ты можешь о чем-то думать помимо своей работы? По сравнению с ней все остальное — ничто!
Она сорвала с плеч халат и через стол швырнула в него. Ее обнаженное тело блестело в свете настольной лампы.
— Посмотри на меня! Ничего не изменилось. Все осталось таким же. Я не состарилась и не превратилась в уродину.
— Нет. — Он смотрел на Джейн. — Ты прекрасна.
— Нет, ты прекрасна, — с сарказмом повторила она. — Скажите мне, мистер Пастырь, если бы перед вашим столом разделась другая женщина, вы бы тоже не сдвинулись с места и отреагировали вежливым «ты прекрасна»?
Молча он поднялся, с халатом в руках обогнул стол, направился к ней. Попытался накинуть халат ей на плечи.
Она вывернулась, и халат упал на пол.
— Не трогай меня! Мне не нужно, чтобы ты трахал меня из жалости!
Она шагнула к двери, открыла ее.
— Ты был прав, — холодно продолжила она. — Какая же я дура. Мне следовало сделать аборт, как ты и предлагал!
Несколько мгновений он смотрел на закрывшуюся дверь, поднял халат, вернулся к столу. От халата шел слабый запах ее духов. Он бросил халат в кресло, сел за стол, долго смотрел на халат. Наконец, положив на стол сцепленные руки, коснулся их лбом.
— Я ничего не понимаю, Господи, — прошептал он. — Объясни мне. Что со мной происходит?
На этот раз Джейк Рэндл передал право первого удара другому. Говорил Дик Крэйг. Но Пастырь, глядя на папку с аккуратно отпечатанными документами, которые роздали членам совета в самом начале заседания, чувствовал, что подготовка к этому удару заняла не один месяц.
Начал Крэйг с комплиментов.
— Важно, чтобы все мы поняли, что предложенные изменения не являются оценкой работы кого-либо из членов совета директоров и не выражают нашу неудовлетворенность теми впечатляющими результатами, которых добилась наша церковь под руководством доктора Толбота.
Лицо Пастыря оставалось бесстрастным, он ничем не выдал себя, не дал понять, что от него не укрылся истинный смысл вступления: ему объявили войну. Пусть они думают, что одержали победу в своем Перл-Харборе. Он продолжал слушать Крэйга.
— Наш план — осознание того, что проблемы, стоящие перед нашей церковью, и работа по управлению ее делами становятся непосильными для одного человека, и было бы несправедливо с нашей стороны позволить доктору Толботу, хотя он никогда и не жаловался, нести на своих плечах столь тяжелую ношу. Именно этим обусловлено наше предложение ввести в наш совет четырех директоров, каждый из которых возьмет на себя определенный участок работы, разумеется, под началом доктора Толбота.
Мы досконально проверили этих людей, у них прекрасные рекомендации, они много и успешно работали в других церквях. Двое из них получат пост заместителя пастора. Это доктор Томас Соренсен, работавший ранее заместителем пастора в церкви Свободных баптистов в Линчбурге, и доктор Марк. Райкер, ранее заместитель декана теологического факультета в университете Орэла Робертса. Далее мы рекомендуем ввести в состав совета директоров мистера Сэнфорда Кэррола, работавшего в «Кристиан бродкастинг нетуок». Предполагается, что он возьмет на себя подготовку новых программ и маркетинг. Четвертым мы рекомендуем мистера Саттера Дункана, в прошлом партнера в бухгалтерской фирме «Прайс, Уотерхауз и компани». Он заменит миссис Беверли Вашингтон, оставившую в прошлом месяце посты секретаря и казначея.
Полные досье на всех четверых находятся в лежащих перед вами папках. Я могу заверить вас, что мистер Рэндл, миссис Лейси и я лично говорили с каждым из них и убедились, что все они полностью одобряют наши взгляды и устремления и безболезненно впишутся в нашу организацию. Все четверо согласились подписать с нами одногодичный контракт. Их жалование составит сорок тысяч долларов плюс жилье и деловые расходы. У нас есть также договоренность о ежегодном, в течение шести лет, продлении контракта, каждый раз с десятипроцентным увеличением жалования.
Я вношу это предложение на обсуждение.
Крэйг сел, но никто не произнес ни слова: взгляды присутствующих скрестились на Пастыре.
А Пастырь начал неторопливо перелистывать лежащие перед ним документы. Пауза затягивалась. И лишь когда сидящие за столом нетерпеливо заерзали на стульях, он оторвался от бумаг.
— Мне оно нравится.
На их лицах отразилось изумление. Пастырь внутренне улыбнулся. Наверное, они все посходили с ума, если предполагали, что он схватится с ними, заранее зная, что перевес голосов на их стороне.
— Но я полагаю, что есть одно упущение. Я говорю о нашей компании льгот. Потенциально сотрудничество с церквями черных может приносить до трех миллионов долларов в год. И мы должны подчеркнуть значимость мистера Вашингтона для нашей церкви, назначив его заместителем пастора и введя в совет директоров. Если члены совета согласны с моей поправкой, я готов поставить на голосование предложение в целом.
— Поправка доктора Толбота более чем логична, — нарушил тишину голос Рэндла. — Предлагаю голосовать.
Предложение приняли единогласно.
Вновь поднялся Крэйг.
— Вношу предложение закрыть заседание совета директоров и провести специальное заседание через два дня, с участием новых членов.
Предложение поддержали, а затем приняли.
Маркус последовал за Пастырем в его кабинет. Заговорил, лишь закрыв за собой дверь:
— Вы что-нибудь об этом знали?
— Нет, — Пастырь направился к столу. — А вы?
Маркус покачал головой.
— Их предложение — как снег на голову. Им удалось сохранить подготовку в глубокой тайне.