В девять часов он вышел из кабины личного лифта, соединявшего его кабинет с холлом. Охранник уважительно поднес руку к фуражке.
— Добрый вечер, доктор Толбот.
— Добрый вечер, Джефф. Артрит сегодня не мучает?
— Мне заметно полегчало, доктор Толбот. Каждый вечер я читаю молитвы, которые вы мне дали, и они, несомненно помогают. Спасибо вам, доктор Толбот. Я даже перестал пить на ночь аспирин. Спасибо вам.
— Не надо благодарить меня, Джефф. Благодари Иисуса за Его милосердие. Это Он отвечает на твои молитвы. Не я.
— Благодарю Тебя, Боже, — истово воскликнул охранник.
— Так-то лучше. Да пребудет с тобой Бог. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, доктор Толбот.
После короткого колебания Пастырь направился к выходу. Хотелось подышать свежим воздухом, которого не было в тоннеле, соединяющем церковь с трехэтажным зданием, в котором находились его апартаменты. До его ушей донеслось хоровое пение. Пастырь повернул к одной из дверей, ведущих в зал служб.
Охранник у двери повернулся, приложил руку к фуражке.
— Добрый вечер, доктор Толбот, — прошептал он.
— Добрый вечер, Моррис, — также шепотом ответил Пастырь, оглядывая зал. Свободных мест практически не было. — Столько людей!
— Так бывает всегда, когда мы даем «Воскрешение», — пояснил охранник. — На площадке больше тридцати автобусов.
— Ну, конечно, — кивнул Пастырь. — Я запамятовал, что сегодня вторник.
Каждый вторник любительский театр Черчленда показывал одну из десяти пьес своего репертуара. В каждой раскрывался один из периодов жизни Христа. Основывались они на Библии. Видеозаписи спектаклей рассылались в церкви, связанные с Домом Господним договорными обязательствами.
Пастырь как раз попал в перерыв между действиями. Пока пел хор, по проходам между рядами курсировали девушки, собирающие пожертвования.
— Мне очень нравится работать в те дни, когда дают спектакль, — прошептал охранник. — Диву даешься всем этим чудесам, которые они показывают. Даже зная, что в их распоряжении первоклассная техника.
Пастырь улыбнулся.
— Не забывай, что Иисус творил эти чудеса сам И Он не нуждался ни в каких технических ухищрениях.
— Точно, — кивнул охранник. — Это было настоящее чудо.
— Спокойной ночи, Моррис. Да пребудет с тобой Бог.
Пастырь вышел в прохладный вечер, вдохнул полной грудью. Свежий воздух вернул ему силы и энергию. К своему дому он пошел кружным путем, огибая стоянку с рядами автобусов.
Поднявшись в квартиру, прошел в кабинет, положил «дипломат» на стол, заглянул в спальню. Никого. Из спальни он направился в столовую, решив, что Джейн обедает, не дождавшись его. Столовая встретила его темнотой, на стол даже не накрывали. Он снял трубку аппарата внутренней связи, нажал кнопку вызова служанки.
— Где миссис Толбот? — спросил он, как только она ответила.
— Не знаю, сэр. Они еще не вернулись. А детям давно пора спать. Я очень волнуюсь.
— Она не сказала, куда поехала?
— Я не видела, как она уезжала. По вторникам я утром не работаю.
— Наверное, она поехала к отцу, — предположил Пастырь. — А вы знаете, каков он. Уговорил остаться на ужин. Не волнуйтесь. Я ему позвоню.
— Хорошо, сэр. Будете ужинать?
— Да. В кабинете.
Пастырь вернулся в кабинет и позвонил на ранчо. Трубку снял дворецкий.
— Могу я поговорить с мистером Рэндлом? — спросил Пастырь.
— Нет, доктор Толбот. Он уже лег спать.
— А когда уехала миссис Толбот?
— Миссис Толбот? — в голосе дворецкого послышалась нотка удивления. — Миссис Толбот сегодня не приезжала на ранчо.
Пастырь положил трубку, долго смотрел на телефонный аппарат. Несуразица какая-то. Куда же она уехала? Он позвонил в гараж.
— «Мерседес» миссис Толбот на месте?
— Нет, сэр, — ответил дежурный.
— Вы были в гараже, когда она уезжала?
— Нет, сэр. Моя смена началась три часа тому назад. А те, кто работали днем, уже ушли.
Вновь он положил трубку на рычаг. Поднялся из-за стола, прошел в спальню. Записки Джейн не оставила. Ничего не нашел он и в детской.
Он уже возвращался в кабинет, когда зазвенел телефон. Остаток пути он преодолел бегом, схватил трубку.
— Джейн?
— Она самая.
— Где ты? Я уже начал волноваться. Твоей машины нет в гараже, и я решил, что ты попала в аварию.
— Нет, у нас все в порядке.
— Где ты?
— В Далласе. У тетушки Дженни.
Тут он сорвался.
— За каким чертом ты поехала в Даллас?
— Мне нужно развеяться. Черчленд сводит меня с ума.
— Развеяться? — прокричал он. — Если тебе только это и нужно, зачем тащить с собой детей?
Она ответила после короткой паузы:
— Потому что мы не вернемся.
— Подожди, подожди. — Он не верил своим ушам. — Ты не можешь этого сделать.
— Уже сделала.
— Так сразу? Не переговорив со мной?
— А вот это ни к чему. Твое красноречие всем известно. Я видела, как ты им пользуешься. Едва ли я смогла бы уехать.
— Ты же чувствуешь, что отъезд — не самое лучшее решение.
— Я не хочу тебя слушать. Утром позвоню служанке, чтобы она собрала нужные мне вещи и отправила в Даллас.
— Незачем тебе звонить. Утром я приеду к тебе и увезу обратно.
— Я тебе не верю, — в голосе Джейн слышалась безмерная усталость. — Завтра у тебя найдется какое-нибудь важное дело. К нам ты не приедешь.
— Приеду. — В ответ раздались гудки отбоя: Джейн бросила трубку.
Служанка внесла поднос с едой.
— Вы говорили с миссис Толбот? — она опустила поднос на стол.
— Да.
— Все в порядке?
— Разумеется. Она решила навестить тетушку Дженни из Далласа.
Служанка коротко глянула на него, потом кивнула.
— Я рада, что они в полном здравии, — и вышла из кабинета. Пастырь посмотрел на поднос, отодвинул его. Есть расхотелось. Он встанет пораньше и к полудню привезет их домой.
Приняв решение, он открыл «дипломат» и достал папку, маркированную надписью «Срочно». Два часа работы, прикинул он, но зато утром папка ляжет на стол его секретаря. Он зажег настольную лампу и начал читать.
ГЛАВА 10
Два часа спустя, когда зазвонил телефон, он все еще сидел за столом.
— Они согласны! — Голос Маркуса звенел от радости. — Я только что вернулся в отель. Адвокаты работают над контрактом, чтобы завтра мы смогли его подписать.
— Поздравляю. Их программа станет для нас жемчужиной. Они нравятся всем. Методистам, баптистам, пресбитерианцам, даже прихожанам англиканской церкви.
— Одна зацепка, правда, осталась, — продолжил Маркус. — Они не подпишут контракт, пока не увидятся с вами и вы лично не подтвердите все, что я им наобещал.
— Я с удовольствием встречусь с ними. Приведи их завтра сюда.
— Они не смогут. Завтра вечером они участвуют в специальной программе Боба Шаллера. Вам придется прилететь в Лос-Анджелес, если вы хотите подписать контракт до заседания совета директоров.
— Ничего не получится. Завтра утром я должен быть в Далласе.
— Отложите поездку. Важнее этого контракта сейчас ничего нет.
Пастырь молчал. По-своему Маркус был прав. Как, впрочем, и Джейн. Церковь подмяла под себя его личную жизнь. Но с этой проблемой сталкивались жены всех пасторов. С другой стороны, может, и не стоит так сразу мчаться в Даллас. Сейчас она кипит от гнева. Несколько дней раздумий успокоят ее. Возможно, жизнь в Черчленде уже не покажется ей столь ужасной.
— Хорошо. Сколько туда лету?
— Около трех часов.
Пастырь задумался. С Лос-Анджелесом два часа разницы. Утром ему надо кое-что сделать, к десяти он освободится, три часа лету…
— Я прилечу на «Черчленд-2». Ждите нас к одиннадцати.
— Обязательно.
Пастырь положил трубку, нашел сигарету, закурил. Не нравился он себе, совершенно не нравился. Джейн оказалась права, сказав, что в Даллас он завтра утром не попадет. Что ему помешает какое-то более важное дело. Но опять же не следовало ей противопоставлять себя церкви. Любовь к Иисусу не мешала ею любви к ней.
И тут внезапная мысль заставила его сердито вдавить окурок в пепельницу. А что, если она права в другом, в том, чего не осознавала сама. Они поженились не потому, что он без памяти влюбился в нее. Да, он любил ее, но по-своему, так же, как и многих других. Может, суть в том, что он не способен на любовь, которую она от него требовала.
Длинный белый лимузин с затемненными стеклами подкатил к «Черчленд-2», как как только самолет остановился. Стюард открыл дверь, нажал кнопку выдвижения трапа.
Маркус уже ждал внизу.
— Долетели нормально? — спросил он, когда Пастырь сбежал по ступенькам.
— Превосходно, — Пастырь оглядел лимузин, улыбнулся. — С чего такая честь?
— Этот лимузин предназначен только звездам, — улыбнулся и Маркус. — Я подумал, что должен встретить вас по высшему разряду. Там есть все: бар, телевизор, два телефона, даже складной столик, на случай, что вам захочется что-то записать.
— Понятно, — кивнул Пастырь.
Шофер открыл дверцу. Пастырь нырнул в салон, Маркус последовал за ним.
— Черновик договора у меня с собой. Мы можем просмотреть его по пути в отель и обсудить изменения, которые потребуется внести, чтобы предложить адвокатам согласованное решение.
Пастырь повернулся к нему.
— Почему мы едем в отель?
— Я подумал, что вы захотите принять душ, переодеться. Я снял вам бунгало в «Беверли-Хиллз». Вы сможете попасть в него, минуя основной корпус. Встреча назначена после ленча, в половине третьего, у них дома.
Пастырь выглянул в окно. Они уже мчались по автостраде. В Даллас он мог попасть только к вечеру.
— Я думал, что осталось лишь подписать договор.
— Совершенно верно, — подтвердил Маркус. — Но в шоу-бизнесе свои правила. Двум минутам работы обязательно предшествуют два часа бесполезной говорильни.
— Ладно. Давайте договор.
Маркус разложил столик, открыл брифкейс, достал две папки, одну отдал Пастырю, вторую оставил себе.