[33], но им все не хватало денег.
— Что он за человек? — спросил Пастырь. — Хороший специалист?
— Очень хороший. Настоящий профессионал. До прихода на Кей-би-эн он десять лет работал на Эн-би-си»[34].
— Тогда я полагаю, что вам следует переговорить с ним до заседания. Почему бы нам не поделиться с ним лаврами победителей? Если он действительно хотел заполучить Хикоксов, его должна порадовать наша общая победа.
Маркус пристально посмотрел на Пастыря.
— У меня такое ощущение, что вы — бизнесмен, прячущийся за обликом проповедника.
— У вас неправильное ощущение, — улыбнулся Пастырь. — Я — проповедник, пытающийся сыграть в бизнесмена.
Мелани поднялась и направилась к ним с зажженным «косячком» в руке.
— Вы не будете возражать, если мы покурим?
Пастырь усмехнулся.
— А чего спрашивать? Вы уже курите.
— Разумеется, из вежливости, — Мелани протянула ему «косячок». — Желаешь затянуться?
— Вот это правильная постановка вопроса, — Пастырь взял у нее самокрутку. — Конечно. — Он глубоко затянулся, задержал дыхание, медленно выпустил дым. — Хорошо.
Она подождала, пока Пастырь затянется второй раз, взяла из его руки «косячок», предложила Маркусу.
— Маркус?
Помявшись, тот взял у нее самокрутку.
— Почему нет? Похоже, в этом самолете все дозволено.
Под восхищенным взглядом Мелани он дважды затянулся, затем вернул ей «косячок».
— Эй! — воскликнула та. — Все эти годы я считала вас снобом, а вы парень хоть куда.
Маркус рассмеялся.
— Что у вас в этой самокрутке? Две затяжки, а я уже на седьмом небе. — Он что-то достал из кармана жилетки. — Не хочу казаться эгоистом. Пастырь поделился виски, девушки — «травкой». Я вношу свою лепту. — Он раскрыл руку, показав маленький коричневый флакон. — Как насчет «белого кайфа»[35]?
Мелани уставилась на флакон, затем повернулась к Чарли.
— Эй, Чарли! Иди сюда! Народ, похоже, хочет повеселиться.
Они и не заметили, как самолет приземлился в Черчленде.
ГЛАВА 12
Будильник зазвенел в семь утра. Застонав, Пастырь сел. Болели глаза, с похмелья трещала голова, во рту — помойка.
С трудом он выбрался из кровати, потащился в ванную. Нашел в аптечке бутылочку с «Алка селтзер», бросил четыре таблетки в стакан с водой. Шипение растворяющихся таблеток показалось ему рычанием льва. Он быстро выпил воду, оперся руками о раковину, посмотрел в зеркало. На него глянули налитые кровью глаза. Пастырь печально покачал головой. Негоже в таком состоянии открывать заседание совета директоров.
Вернувшись в спальню, он позвонил на кухню с просьбой принести большую чашку кофе. Сел на кровать, гадая, как же он попал домой. Он помнил, как сошел с самолета. Больше ничего.
В дверь постучали, служанка внесла поднос со стаканом апельсинового сока, кофейником, большой кружкой. Поставила поднос на прикроватный столик, подала Пастырю сок.
— Сегодня вам получше, доктор Толбот? Он взял сок, пристально посмотрел на нее. Голос бесстрастный, лицо непроницаемое. Как понять, действительно она беспокоится о его здоровье или осуждает вчерашнее поведение?
— Еще не знаю.
Служанка уже наливала дымящийся кофе. Потом взяла у него пустой стакан, дала ему кружку.
— Обеих дам я положила в комнате для гостей, — Пастырь недоуменно вскинул на нее глаза. — Вы знаете, тех двух дам, что раньше работали в центре приема гостей, — быстро добавила она. — Они сказали, что вас укачало в самолете.
Пастырь пил кофе маленькими глотками. Они могли бы придумать более убедительную причину.
— Втроем мы подняли вас наверх и уложили в постель.
— Спасибо. — Кофе помогало. — Дамы еще не проснулись?
Она покачала головой.
— У них пока тихо.
— Мне звонили?
— Вчера несколько раз звонил мистер Рэндл, но не просил перезвонить ему. О, да, звонила миссис Толбот.
— Что она сказала?
— Не знаю, я с ней не разговаривала. Мы как раз укладывали вас в постель. Трубку взяла одна из этих дам. Когда она назвалась миссис Толбот, та бросила трубку.
Он едва не застонал, допил кофе, протянул служанке кружку, чтобы она вновь наполнила ее.
— Не хотите ли позавтракать, доктор Толбот? — спросила служанка. — Яичница с ветчиной вам не повредит.
Пастырь покачал головой.
Его мутило от одной мысли о еде.
— Нет, благодарю вас. Пока хватит и кофе. — Он встал. — Может, позавтракаю, когда спущусь вниз. А сейчас хочу принять душ и побриться.
Он подождал, пока служанка уйдет, потом поставил кружку на поднос, придерживая ее обеими руками. Слава Богу, она не увидела, как они дрожали. Прошел в ванную, включил холодную воду, встал под струю.
Его тело словно пронзили тысячи ледяных иголок. Перехватило дыхание. Но он не сдвинулся с места, чувствуя, как прочищаются мозги по мере того, как холод проникал в тело. Наконец он включил горячую воду, намылился, смыл мыло, а перед тем, как выйти из душа, еще минуту простоял под ледяной водой.
Затем растерся большим махровым полотенцем. Теперь состояние его заметно улучшилось. Он снял трубку с настенного телефона, позвонил на кухню. Ужасно захотелось есть.
— Приготовьте оладьи, яичницу из двух яйц с ветчиной и побольше кофе, — распорядился он. — Я спущусь через десять минут.
Позавтракав, он налил себе еще одну чашку кофе, закурил и потянулся к телефону, который во время еды всегда ставили на стол, чтобы позвонить Джейн.
Ему ответила служанка тетушки Дженни.
— Миссис Толбот еще спит.
— Так разбудите ее, — потребовал он.
— Да, сэр, — ответила служанка.
И тут же трубку взяла Джейн. По ее голосу Пастырь понял, что служанка солгала: Джейн проснулась давным-давно.
— Вроде бы ты говорил, что приедешь еще вчера.
— Я же позвонил и все объяснил служанке. Она тебе ничего не сказала?
— Сказала, — по температуре ее голос мог соперничать с ледяной водой душа. — Что за важные дела оказались у тебя в Лос-Анджелесе? Или эти шлюхи так важны для тебя, что ты сам полетел за ними, чтобы привезти в Черчленд?
— Я летал по делу. Мы подписали контракт с Джимми и Ким Хикокс. Они будут выступать в нашей программе.
— Не думай, что я тебе поверю. В час ночи Мелани говорила со мной по телефону, который стоит в нашей спальне. Ты даже не дал постели остынуть после моего отъезда.
В нем закипела злость, но он сумел сдержаться, заговорил медленно, четко выговаривая каждое слово.
— Джейн, я скажу это только один раз, теперь и никогда больше. Поэтому слушай внимательно, независимо от того, веришь ты мне или нет.
Прошлой ночью между мной и девушками ничего не было. Они помогали Суси укладывать меня в постель. В самолете я перебрал виски и «травки». Сейчас девушки спят в комнате для гостей, а не в нашей кровати.
В Лос-Анджелес я летал ради Хикоксов. Они соглашались подписать контракт лишь после встречи со мной, а я хотел получить его до сегодняшнего заседания совета директоров. О встрече я с девушками заранее не договаривался. Они приехали в Лос-Анджелес неожиданно для меня, чтобы спросить, не могут ли они вернуться в Черчленд. Вот и вся история, не прибавить, не убавить.
— Почему это они решили вернуться? — с ехидцей спросила Джейн. — Внезапно поняли, что жить без тебя не могут?
— Я все тебе сказал, добавить мне нечего. У меня сегодня тяжелый день, я не смогу приехать за тобой, но, если хочешь, пришлю самолет.
— Не надо. Мы не вернемся. Я не такая, как эти шлюхи. И могу прожить без тебя.
— Извини меня. Прошу тебя, извини, — но в трубке раздались гудки отбоя.
Он так и не узнал, услышала Джейн его последние слова или нет.
В кабинет Пастырь вошел в восемь утра. Старик уже ждал его. Сидел на стуле, положив подбородок на руки, сжимающие рукоять тяжелой трости с золотым набалдашником. Пастыря он встретил тяжелым взглядом.
— Доброе утро, Джейк. Хотите кофе?
Рэндл не ответил.
Пастырь сел за стол, нажал клавишу аппарата внутренней связи.
— Принесите, пожалуйста, кофе?
Минуту спустя чашка кофе стояла у него на столе, а секретарь вернулась в приемную, плотно притворив за собой дверь. Пастырь пригубил кофе, посмотрел на старика.
— О чем задумались. Джейк?
— Ты чертовски хорошо знаешь, о чем я думаю, — прорычал старик.
— Проблем у нас немало, а я, к вашему сведению, не телепат. Так уж скажите сами.
— Какого черта Джейн и дети в Далласе?
— Вы не говорили с ней? — полюбопытствовал Пастырь.
— Говорил.
— Тогда вы все знаете. — Очередной глоток кофе. — Она ушла от меня.
— Черт побери! — взорвался старик. — Как ты мог такое допустить? Почему не остановил ее?
— Я удивлен не меньше вашего. Она не делилась со мной своими планами.
— Ты должен привезти ее назад, — заявил Рэндл.
— Почему?
— Почему? — эхом отозвался Рэндл. — Ты — пастор церкви, вот почему! И нелады в семье наверняка отразятся на доверии как к церкви, так и к тебе. Неужели ты думаешь, что люди пойдут к тебе за советом, если ты не можешь добиться мира в собственной семье? А если она подаст на развод, мы просто погибнем. Вспомни, во что обошелся Орэлу Робертсу развод его сына. Какой вой поднялся среди его паствы. Мы такого себе позволить не можем, потому что еще не столь крепко стоим на ногах.
Пастырь смотрел на старика.
— Вас заботит церковь или ваша дочь?
Рэндл поднялся.
— И то, и другое. Я слишком много вложил в эту церковь. И мне не нравится, что Джейн ведет себя так же глупо, как и ее мамаша.
— О разводе она ничего не говорила.
— Пока не говорила. Это только начало. Теперь жди ее следующего хода. Я через это прошел. — Рэндл помолчал. — Ты сам привезешь ее сюда или это сделать мне?
— А как вы это сделаете?
Глаза старика сверкнули.