Бьянка отвернулась, почувствовав напряженный взгляд Мэтта, и принялась рассматривать Вестминстерский мост, по которому они проезжали, направляясь в южную часть Лондона. Солнце блестело на поверхности воды; несколько барж медленно проплывали под ними. Вокруг лежал город — башни и шпили казались игрушечными в сравнении с высокими административными зданиями.
— А, — произнес Мэтт.
Бьянка повернулась к нему, и по ее спине пробежали мурашки.
— И что это должно значить?
— Ты часто видишься с ним?
— Нет, — буркнула она сквозь зубы, понимая, что Мэтт догадывается об ее отношениях с отцом, и его догадки, несомненно, верны. Со злостью она сказала, — Я не хочу говорить о нем. Так что давай сменим тему. Как насчет тебя? Расскажи о своей семье.
Он бросил в ее сторону короткий, холодный взгляд.
— Разве ты не все обо мне знаешь, Бьянка? Ваши сыщики раскопали всю мою подноготную, начиная от размера моих носков и заканчивая количеством двоюродных братьев. А к членам моей семьи, естественно, вы испытывали особый интерес, поскольку стремились выкупить все их акции.
Бьянке нечего было возразить; она отвернулась, кусая губу. На его месте она бы злилась не меньше.
— Прости. Я знаю, тебе это неприятно, но тут нет ничего личного — всего лишь деловая стратегия.
— Стратегия Дона Хестона! Ты должна порвать с этим человеком, неужели ты сама этого не понимаешь?
— Сначала я должна найти новую работу. Я не могу сидеть без зарплаты, пусть даже несколько недель! Я не дочь миллионера.
— Устраивайся ко мне. Нам нужны такие люди.
Ее сердце забилось от радости и испуга.
— Спасибо за предложение, — медленно произнесла она. — Можно, я подумаю?
— Да хоть целый день! — отозвался Мэтт, и ей стало еще страшнее.
— Не дави на меня! Я сыта этим по горло!
Они миновали загруженные транспортом, одинаково невзрачные улицы южного Лондона и выехали на шоссе, ведущее к побережью.
— Неужели твоя тетя встает так рано в воскресенье? — поинтересовался Мэтт, когда они проезжали через Эшфорд.
— Она всегда встает рано. А по воскресеньям в любую погоду ходит на утреннюю службу. Ее дом как раз через дорогу от церкви, так что идти недалеко. — Бьянка взглянула на дорожные знаки и торопливо подсказала, — Нам надо свернуть здесь, чтобы попасть на болота.
Мэтт, как ни в чем не бывало, ехал прямо.
— Ты не туда едешь!
— Мне кажется, мы могли бы прогуляться к морю, прежде чем ехать к твоей тете, — невозмутимо заявил он.
Бьянка прикрыла глаза.
— Что ты делаешь? — с любопытством спросил Мэтт.
— Считаю до десяти.
— Зачем?
— Чтобы убедиться, что я действительно хочу тебя ударить!
Мэтт рассмеялся.
— Я не шучу, — заверила его Бьянка. — За кого ты себя принимаешь? Сначала ты потащил меня в Кент, хотя я хотела ехать на поезде; теперь тебе вздумалось отвезти меня к морю! Когда ты прекратишь распоряжаться мной?
— Ты вся взвинчена, — ответил он. — Часок, проведенный на пляже, поможет тебе развеяться.
— Очень умно с твоей стороны, но я хотела бы поехать прямо к моей тете. Ты свернешь на следующей развилке?
Пропустив ее вопрос мимо ушей, Мэтт задумчиво произнес:
— Я обожаю гулять у реки или у моря, а ты? Шум воды, ветер в твоих волосах, ощущение открытого пространства… это так здорово. Поэтому я купил дом в Эссексе. Там я отдыхаю от Лондона. Я хожу на яхте, когда у меня есть время… я не говорил тебе? Когда-нибудь я возьму тебя с собой.
— Ты слышишь меня? Я не хочу на море, я хочу к тете!
— Я слышал тебя, Бьянка. А ты меня слышишь? — Он повернул голову, взглянув ей в глаза. — Я хочу быть с тобой целый день, хочу лучше узнать тебя.
Ее сердце зашлось в безумном ритме. Она, сглотнув, отвернулась.
«Почему я так напугана? — удивлялась Бьянка. — Что в этом страшного? Неужели я не смогу провести несколько часов с мужчиной и не дрожать, как осиновый лист, от каждого его взгляда?»
— Согласна? — мягко спросил он.
— Я собиралась сводить тетю куда-нибудь пообедать. Она редко выходит из дома и с удовольствием поест со мной в ресторане.
— Я доставлю тебя к ней до обеда, — пообещал Мэтт. — Расскажи мне еще о ней.
Убедившись, что ей никуда от него не деться, Бьянка со вздохом поведала ему о тете Сюзанне и о тихой деревушке, в которой она живет.
Она настолько увлеклась рассказом, что и не заметила, как они въехали в маленький курортный поселок Димчерч на южном побережье.
— Может, кофе выпьем, прежде чем идти на пляж? — спросил Мэтт.
Он остановил машину, и они прошлись пешком по узкой улочке до кафе, где кроме напитков продавались ведра, ножи для разделки рыбы и рыболовные сети.
Становилось жарко, и они решили выпить кофе на деревянной веранде, за столиком, покрытым красной клетчатой скатертью. Несколько смеющихся ребятишек промчались мимо них по направлению к пляжу и исчезли в зарослях тростника.
— Я приезжала сюда, когда была маленькой, — сказала Бьянка. — Мы жили все лето в бунгало, и я целыми днями торчала на пляже.
— И какой ты была в детстве?
— Наверное, такой же, как Лиза, — с удивлением призналась Бьянка. Может, поэтому она так привязалась к девочке? Неожиданно она сказала, — Знаешь, ей необходимо чаще видеться с тобой. Я уверена, что твоя мама очень ее любит, но ей нужен ты.
Мэтт нахмурился.
— Она сама тебе сказала?
— Нет, но это и так ясно. Она очень одинока. Она нуждается в тебе, и скучает, когда тебя нет рядом, а ты ведь появляешься не часто?
Он молча глядел вдаль, на сияющую водную гладь. Прислушается ли он к ее словам? Или пропустит совет мимо ушей?
— Ты скучала по отцу, когда он ушел?
— Да, я очень переживала.
— Мне кажется, ты до сих пор на него обижена.
Бьянка пожала плечами, не желая откровенничать перед Мэттом.
— Поэтому ты избегаешь мужчин? Потому что не доверяешь им? Из-за твоего отца?
— Тоже мне психолог нашелся! — Бьянка со злостью вскочила, и Мэтт поднялся тоже.
— Ладно, пойдем погуляем по пляжу, а затем поедем на болота.
На пляже было полно детей, строящих замки, роющих ямы в песке, играющих с разноцветными надувными мячами. Бьянка уселась на песок, сняла носки и кроссовки и закатала джинсы до колен.
— Прекрасная идея, — заметил Мэтт, последовав ее примеру. Они спрятали обувь среди тростника и босиком побрели вдоль берега. Прохладная вода омывала им ноги, волны с шорохом наползали на песок, солнце палило вовсю, и горизонт терялся в жарком мареве.
— В ясные дни отсюда видно Францию, — сказала Бьянка. — Ты и не представляешь, как это близко. Там такие же обрывы, такие же пляжи, такие же деревушки. Мы часто ездили на пароме в Булонь. Я ожидала чего-то необычного, но там все такое же, как у нас.
— Кроме еды.
Она рассмеялась.
— Да. Французы готовят вкуснее, но я предпочитаю английские пикники. Обожаю бутерброды. — Она посмотрела на родителей с двумя маленькими детьми, расположившихся на клетчатом покрывале. Они доставали бутерброды из плетеной корзинки.
— Ты любишь детей? — спросил Мэтт.
Бьянка честно призналась:
— Мне понравилась Лиза. У нас с ней много общего.
Она испугалась, что своим ответом пробудит в Мэтте любопытство, даст повод для вопросов.
Но он ограничился кратким замечанием:
— Да, я вижу. Ей ты тоже понравилась; она так сказала.
— Правда? — Бьянка была тронута.
Они обогнули группу детей, играющих у воды. Девочка в бикини ударила по мячу с такой силой, что он пролетел над их головами. Мальчик в ярко-красных шортах метнулся в сторону в тщетной попытке поймать его.
Он врезался в Бьянку и сбил ее с ног. Мэтт схватил ее, не дав упасть, а мальчишка рухнул в воду, окатив их солеными брызгами.
Дети расхохотались. Мальчик вплавь догнал мяч, швырнул его на берег и, весь мокрый, вернулся к игре.
Бьянка стояла, прижавшись к Мэтту и уткнувшись лицом в его рубашку. Ее сердце забилось быстрее. Она на секунду прикрыла глаза.
Мэтт опустил голову, зарывшись в ее растрепанные на ветру волосы.
— Все в порядке?
— Угу, — прошептала она, жалея, что не может стоять так вечно.
— Твои волосы пахнут морем — солью и свежестью.
Его тело обладало совершенно другим ароматом — терпким, чувственным. Она лихорадочно вдохнула его.
Мэтт хрипло сказал:
— Пойдем, наверное?
— Да, — ответила Бьянка, но они так и продолжали стоять, замкнутые в своем собственном мире, пока их не заставил опомниться детский смех.
— Ну, давайте же, мистер, поцелуйте ее!
Мэтт разжал объятия. Густо покраснев и тяжело дыша, он взял Бьянку за руку и сказал:
— Идем.
Бьянка пошатнулась, но удержалась на ногах. Ее сердце гулко стучало.
Они обулись, влезли в машину и направились в Ромни-Марш. Оба молчали и даже не глядели друг на друга. Эти несколько мгновений на пляже много значили для Бьянки. Может, и для Мэтта тоже?
В деревне Бьянка хриплым голосом объяснила Мэтту, как лучше проехать. Он остановил машину напротив старинной церкви. Овцы паслись среди могил, окружающих каменное здание с колокольней и витражными стеклами в окнах.
— Красивое место, — заметил Мэтт. Теперь его голос звучал как обычно.
— Да, — прошептала Бьянка и поняла, что не может скрыть волнение. — Надеюсь, тетя дома.
Маленький одноэтажный дом был сложен наполовину из кирпича, наполовину из бревен; остроконечная крыша увенчана красной кирпичной трубой. Нижнюю часть трубы оплетала глициния, а палисадник был наполнен розами всех возможных цветов, белыми и фиолетовыми люпинами и целыми зарослями маргариток. Крохотную лужайку скрывал от солнца куст белой сирени; из ветвей доносилось пение дрозда. У Бьянки защемило сердце. Она завидовала царящему вокруг миру и спокойствию, жалея, что не может испытывать подобных чувств после случившегося на пляже.
Они обошли вокруг дома и заглянули в кухонное окно. Тетя Сюзанна пекла пирожки. Первая партия уже остывала на старом дощатом столе в центре побеленной комнаты, совершенно не изменившейся за долгие годы.