Она и он заслуживают лучшего, чем брошенные на ходу слова «Я тебя люблю».
Одевшись, он вернулся в спальню как раз тогда, когда она, уже одетая, вышла из своей комнаты. Он стоял в дверях и ждал ее. В глубине ее синих глаз он увидел спокойствие и уверенность.
И понимание.
Он услышал болтовню служанок в ее комнате — им не терпелось привести в порядок спальню.
— Мне надо с тобой поговорить. Но не сейчас, а когда все будет кончено. — Он легко коснулся ее щеки. — Мне нужно кое-что сказать тебе, кое-что обсудить.
Ее улыбка выражала самую сущность счастья. Она взяла его за руку и коснулась губами ладони.
— Хорошо, я подожду.
От этого короткого прикосновения его обдало жаром. Он повернулся к двери, открыл ее перед ней, и она вышла.
Он посмотрел, как ее бедра колышутся под синим утренним платьем, втянул в себя воздух, успокоился и двинулся следом за ней.
Глава 22
День пролетел незаметно. Вместо второго завтрака перекусывали на ходу — Хиггс расставила холодные закуски в столовой, и все подкреплялись, когда могли. В доме творились хаос и столпотворение, но когда пробило шесть и во дворе показались первые гости, все уже были на своих местах. Сияющая Хиггс поспешила на кухню, а Коттслоу гордо стоял в дверях.
Амелия встала с кресла, в которое только что опустилась. Весь день она провела на ногах, волнением был пропитан сам воздух в доме, но выражение полуночных глаз Люка, когда она заняла свое место рядом с ним у камина, стоило всех затраченных усилий, не говоря уже о возможности пой мать вора.
Гости подъезжали, их провожали через парадный холл в гостиную, где они здоровались с ней и Люком, потом их знакомили с остальными членами семьи, близкими и дальними, стоящими и сидящими по всей просторной комнате. Основная задача знакомить выпала на долю Минервы, Эмили и Энн, а потому Амелия и Люк могли сосредоточиться на непрерывной череде соседей и арендаторов. Филлида сопровождала Эмили, готовая прийти ей на помощь, если у девушки возникнут проблемы. Аманда опекала Энн, робеющую, но исполненную решимости выполнить свою роль до конца.
Елена сидела рядом с Минервой в кресле, ее ожерелье из жемчуга и изумрудов обращало на себя всеобщее внимание, выгодно выделяясь на фоне темно-зеленого шелка ее платья. Темными волосами с проседью, бледно-зелеными глазами и царственной осанкой Елена привлекала взгляды всех. В ней сразу признавали вдовствующую герцогиню Сент-Ивз.
Заметив, как ее тетка, обменявшись поклонами с леди Фентон, спесивой местной матроной, произнесла что-то в духе знатной светской дамы, чем мгновенно привела леди Фентон в замешательство и нервозность, Амелия заставила себя быстро отвести взгляд. Широкой улыбкой она встретила очередного гостя.
Порция, Пенелопа и Саймон прохаживались перед высокими окнами, открытыми на террасу, направляя тех, кто уже покончил со знакомствами, в парк, где должно было развернуться первое действие этого праздника. А в гостиной собралась большая толпа, жадно поглощающая кулинарные изыски, выставленные Хиггс, и запивающая их элем и вином.
Когда прилив гостей спал, парадные двери закрыли; паренек из конюшни уселся на крыльце, чтобы направлять опоздавших туда, где происходило празднество. Люк и Амелия вывели своих родственников на лужайку, и они смешались с гостями.
Когда они спускались по ступеням террасы, солнце бросало косые лучи сквозь деревья, золотя верхушки живой из городи. В воздухе стояло тепло летнего дня. Ласковый ветерок приносил запахи травы и зелени, левкоев, жасмина и множества роз, цветущих по всему парку.
Люк встретился взглядом с Амелией, поднес на мгновение ее руку к губам и тут же отпустил. Они разошлись, смешались с толпой, обмениваясь приветствиями с арендаторами и крестьянами, большинство из которых пришли в Кал-вертон-Чейз пешком и привели с собой своих домочадцев, поскольку праздник обещал много интересных развлечений.
Разговаривая, Люк не упускал из виду Елену. Герцогиню легко было заметить — темно-зеленый цвет ее платья сразу бросался в глаза на фоне светлых пастельных тонов нарядов других женщин.
В ней проявился незаурядный актерский талант — никто, глядя на нее, не заподозрил бы, что главной ее целью было показать свое ожерелье, а не кичиться высоким титулом. И то, что ее неотступно сопровождали две дамы, как ученики, следующие за мастером, только усиливало образ властной надменности, который она являла собой.
Пробираясь сквозь толпу, Люк видел и остальных — Мартина, Люцифера, Саймона, внимательно рассматривающих собравшихся. Со стороны террасы следил Коттслоу, а Сагден стоял в тени живой изгороди, не сводя глаз с Пэтси и Морри и поглядывая на гостей.
Собаки приводили в восторг бесчисленных детей. Люк направился туда, намереваясь спросить у Сагдена, не заметил ли он кого-нибудь неизвестного. Впрочем, особой надобности в этом не было — всем приглашенным было сказано, что они могут привести с собой любого, кто гостит у них в доме. Стояло лето, и ко многим сельским семьям приехали друзья или родственники из Лондона или других мест.
Пробираясь сквозь толпу, Люк заметил генерала Фоллиота, — тот стоял в сторонке и смотрел на играющих скрипачей. Люк подошел к генералу.
— Вот смотрю на наших двух. — И генерал указал на Фиону и Энн, которые, взявшись за руки, наблюдали за танцующими.
Люк улыбнулся:
— Я хотел поблагодарить вас за то, что вы позволили дочери проводить с нами много времени в Лондоне. Ее уверенность в себе очень полезна для Энн.
— А, да, она, я бы сказал, даже чересчур уверена в себе. — Генерал откашлялся и тихо добавил: — Честно говоря, я и сам хотел поговорить с вами, но меня отвлекло это дело с наперстком. — Он бросил на Люка взгляд из-под кустистых бровей. — Вы не слышали, не завелся ли у Фионы какой-нибудь мужчина, а?
Люк удивленно поднял брови:
— Нет. Не слышал. — Он помешкал и спросил: — А у вас есть причины подозревать это?
— Нет-нет! — Генерал вздохнул. — Просто дело в том, что она… ну, что ли, изменилась с тех пор, как вернулась домой. Я не могу вмешиваться в ее дела…
— Если хотите, — предложил Люк, подумав, — я могу попросить жену. Она близка и с Эмили, и с Энн. Если Фиона говорила им что-нибудь…
— Это будет очень любезно с вашей стороны.
Люк поклонился и снова направился туда, где стоял Сагден, держа на поводке Пэтси и Морри.
Увидев хозяина, собаки принялись прыгать и скулить, перебирая передними лапами и радостно махая хвостами. Он погладил обеих по голове, почесал Пэтси за ухом, а она, подпрыгнув, лизнула Люка в лицо.
— Они имеют большой успех.
— Ага, ребятишки в восторге, а гости откровенно ими восхищаются.
Люк погладил по голове Морри.
— А как же ими не восхищаться? — Потом продолжил уже другим тоном: — Вы не заметили ничего необычного?
— Нет, не заметил. Но есть кое-кто, кого я не знаю.
Тихо, чтобы их не подслушали, они перебирали имена всех присутствующих, кого знали.
— И все же остается пять человек, кого мы не знаем. — Сагден устремил подчеркнуто равнодушный взгляд на одного из них.
Люк сделал вид, что занят собаками.
— И есть еще четыре дамы, явившиеся неизвестно с кем, а люди все прибывают.
— Судя по вашим словам, мы не можем определить, ког да и откуда появится этот негодяй. Он может войти и не через парадный вход.
— Верно. — Люк всмотрелся в небольшую процессию, направляющуюся в их сторону.
Впереди шли Амелия с Порцией, держа за руки двоих детей, а за ними — еще дети. Казалось, Амелия собиралась пройти прямиком к псарням, но, увидев, что за ними наблюдают, подошла к мужу. Взмахом руки она указала на свою свиту:
— Мы идем посмотреть на Галахада.
Люк узнал детей из коттеджей, стоявших у реки.
— Понятно.
Старшие дети подошли погладить Морри и Пэтси; младшие тут же устремились за ними, к ним присоединились Порция и ее подопечный. Девочка, которая шла с Амелией, побежала к собакам; Сагден начал рассказывать им о своре; а Люк отвел Амелию в сторону.
— Я просто хотела показать им щенков, особенно Галахада. Я им обещала.
Он надеялся, что Амелия и Порция безотлучно будут мелькать среди гостей на лужайке — то есть у него на глазах. Не мог же он бросить свое наблюдение за Еленой и сопроводить их к псарням! Но если рассуждать здраво, что может там с ними случиться? Он кивнул:
— Хорошо, но не задерживайся и сразу же возвращайся назад.
Она взглянула на него и поцеловала в щеку.
— Не волнуйся. Мы ненадолго.
Все снова взялись за руки, и Амелия со свитой направи лась к псарням.
Когда они ушли, Люк повернулся к Сагдену, наблюдавшему за компанией, вторгшейся в его владения, но без него.
— Дайте мне поводки — я возьму Пэтси и Морри. А вы ступайте присмотрите за ними. — И добавил, чтобы задобрить Сагдена: — Заодно проведаете собак.
Тот кивнул, протянул Люку поводки и побежал к псарне.
— Я хозяин, — заявил Люк своим любимцам, — и не могу торчать здесь как столб. Посему мы сейчас пройдемся и посмотрим на гостей. Постарайтесь вести себя прилично.
И, проговорив эти, по всей вероятности, напрасные слова, он возобновил свои блуждания по лужайке.
Сагден нагнал Амелию и детей как раз вовремя, чтобы открыть двери псарни.
— Теперь, — объявила она, поворачиваясь к детям, — мы должны вести себя смирно и не тревожить собак. Мы тихонько пройдем в конец псарни и увидим там щенков. Все поняли?
Дети кивнули.
— Мы еще никогда не видели их всех сразу, — прошептала маленькая говорунья. Она покрепче ухватилась за руку Амелии; Сагден жестом велел им войти, и дети, держась парами, чинно зашагали по центральному проходу.
Амелия услышала их ахи и охи; оглянувшись, она увидела, что старшие дети внимательно рассматривают собак. Самый старший мальчик, державшийся позади, что-то спросил у Сагдена. Тот покачал головой:
— Нет, этих гладить не стоит. Погладишь, а они решат, что сейчас их выпустят на прогулку, а если не выпустить, они рассердятся.