–Уходи! Уходи отсюда! Убирайся из этой комнаты! Немедленно!
–Дженна…
–Я сказала – вон! Это мамина комната. Ты не имеешь права здесь находиться!
–Но она нам нужна.
–Ничего тебе не нужно! Эта комната нужна мне. Тебе нечего делать в ней. Ну пожалуйста, пожалуйста, уходи!
Чарли послушно поднял руки, показывая, что сдается, и ушел. Дженна проводила его взглядом, затем встала с кровати, плотно закрыла дверь и защелкнула замок. Потом она вышла на балкон, уселась на деревянный пол и стала смотреть на океан, обхватив руками колени. В ее голове царила полная неразбериха. Это была какая-то свалка мыслей и чувств. Дженна не узнавала себя. Ее настроение менялось чуть ли не ежесекундно. То она нуждалась в помощи Чарли, любила его, верила ему, а в следующее мгновение ненавидела и хотела, чтобы он навсегда исчез из ее жизни. Застав его в маминой комнате, где он велел миссис Миллз поменять постельное белье, Дженна пришла в ярость.
Интересно, может, мама тоже так к нему относилась? Спросить бы у нее. Дженне хотелось задать матери тысячи вопросов. Увы, теперь это невозможно. Больше она не сможет спросить маму ни о чем. Отныне она пойдет по жизни одна, и она должна выдержать. Это Дженна поняла очень рано, в первые дни после гибели Барти.
Трагическую новость ей сообщила Джоан. После ланча Дженна каталась по загону на Флориане – любимой лошади Элспет. Вид у Джоан был просто жуткий. Вся бледная, круглое лицо вытянулось и как-то осунулось, глаза подозрительно большие и с темными кругами.
–Дженна,– позвала она странным, не своим голосом.– Дженна, дорогая, пойдем в дом. Мне надо с тобой поговорить.
Дженна сразу поняла: случилось что-то серьезное и очень, очень неприятное. Может, у Литтонов кто-то заболел или даже умер? Чувствуя, как страх начинает забираться ей под кожу, Дженна спешилась, привязала Флориана к ограде и пошла вслед за Джоан в дом. На кухне сидел Билли. Лицо у него было мрачным, а глаза – воспаленными.
–В чем дело?– спросила Дженна.– Что случилось?
–Дженна, дорогая…– начала Джоан.– С твоей мамой… С Барти…
–Что?– не поняла Дженна.– Она заболела?
И тогда Джоан тихим, спокойным голосом ответила:
–Нет, Дженна, она не заболела. Тут серьезнее. Ее самолет… произошла катастрофа. Скорее всего, она… погибла. Мне очень жаль, девочка.
Джоан села и протянула к Дженне руки. И Дженна, считавшая себя слишком взрослой, подошла к ней, села на колени и уткнулась в широкое плечо Джоан. В тот момент Дженна не понимала, что с ней. Она вообще перестала себя ощущать. Она не плакала, ничего не говорила. Она едва могла дышать.
–Дженна…– раздался голос Билли.– Дженна, я тебе очень сочувствую. Это так жутко, так ужасно.– Билли достал платок, высморкался, потом вытер глаза.– Она была такой хорошей,– вдруг ни с того ни с сего сказал он.– Такой хорошей девочкой. Наша мама гордилась ею.
Дженна оторвалась от плеча Джоан:
–Мы что, точно это знаем? Знаем наверняка? Иногда людей находят после аварий. Возможно…
–Дженна… передавали… катастрофа произошла над океаном. В живых никого не осталось. Ты поплачь, поплачь. Легче станет.
Слез почти не было. Несколько скупых слезинок, медленно скатившихся по щекам. Весть была слишком чудовищной и не укладывалась в голове. Неужели ее мама упала с громадной высоты в океан и утонула? Ее мама, которая еще вчера вечером звонила ей и говорила, чтобы была осторожнее с трактором. Это что же, она больше никогда не увидит и не услышит свою мать? Значит, мать ушла из ее жизни… навсегда?
Дженна сказала, что пойдет в свою комнату. Там она легла на кровать. Всего неделю назад они лежали здесь с мамой, прижавшись друг к другу, пытаясь согреться. Помнится, они тогда разговаривали шепотом про то, как здесь холодно. И смеялись, потому что пальто, которыми они накрывались, постоянно сползали на пол. А теперь она одна. В кровати. В комнате. В мире. Такого просто не может быть.
Дженна не могла заставить себя плакать. Слезы были бы куда лучше, чем жгучая боль, щупальца которой сжимали все тело. Боль искала выхода и не находила. Дженна долго лежала в холодной комнате. В голове не было никаких мыслей. Издали доносилось ржание привязанного Флориана. Потом зазвучал тихий голос Джоан, говорившей с вернувшимися сыновьями. И телефон. Внизу без конца звонил телефон.
Джоан несколько раз на цыпочках входила в комнату, спрашивая Дженну, хочет ли та поговорить с Селией, с Кэти, с Иззи, с Себастьяном. Дженна мотала головой и смотрела на Джоан так, будто с трудом понимала ее слова.
За окнами темнело, а Дженна все так же лежала. Ее тело коченело от холода, душевной боли и страха. Впереди была целая жизнь без матери. Дженна не представляла, как она справится, как пойдет по жизни одна. Теперь ей не с кем поговорить по душам, не с кем посмеяться, не с кем поспорить до хрипоты, не на кого рассердиться. Некого любить. Последнее представлялось ей особенно невыносимым.
Заплакать ей помог Джо. Он поднялся, постучал в дверь. Дженна сказала, чтобы входил. Он вошел и встал в проеме, скрестив руки. Глаза у него были сухими, но в них ясно читалась боль.
–Я тебе очень… сочувствую,– с трудом произнес Джо.– Я не знаю, что еще говорить, да и надо ли. Я тебе очень сочувствую.
–Этого достаточно,– сказала Дженна, чувствуя нарастающие рыдания.– Спасибо. Спасибо тебе, Джо. Ты можешь… посидеть тут со мной?
–Могу. Обязательно посижу.
Дженна видела, что ему страшно. Страшно смотреть на ее горе и быть не в силах чем-нибудь помочь. Но он согласился, и его мужество очень тронуло Дженну.
Джо сел на краешек кровати и некоторое время просто смотрел на Дженну. Потом вздохнул и сказал:
–Твоя мама была замечательной женщиной. Несправедливо это как-то, что ее больше нет.
–Ее больше нет!– звонким, спокойным голосом подхватила Дженна.– Это очень несправедливо. Она должна была бы сейчас быть здесь. На вашей ферме. В вашем доме. Внизу. Джо, мне она очень нужна. Очень.
–Мы сделаем все, что сможем,– просто сказал Джо.– Все мы. Во всяком случае, я. Это я тебе обещаю.
Потом он неуклюже взял ее за руку. Джо смотрел на Дженну, не зная, что теперь говорить, и тем более не зная, что теперь делать. Дженна попыталась ему улыбнуться, но не смогла. Улыбка ей не давалась. И тогда она заплакала. Она чувствовала, как изнутри поднимается мощная волна боли. Боль вздымалась все выше, ударяла по ней, раскачивала, тащила за собой. Джо придвинулся ближе, обнял Дженну за талию и просто сидел, молча позволяя ей выплакаться. Когда через час Джоан заглянула в комнату, Джо сидел все в той же позе. Дженна, переставшая плакать, прижалась к нему и закрыла глаза. Весь перед его рубашки был темным от ее слез.
–Мама, у нас все нормально,– почти шепотом сказал он.– Ты иди, не мешай нам. Так будет лучше. Мы тут как-нибудь вдвоем.
На следующий день приехали Иззи и Селия. Дженна обрадовалась их приезду. Она их очень любила и надеялась с их помощью сделать первые шаги в той новой, непонятной и печальной стране, куда со вчерашнего дня ее забросила жизнь. Селия была на удивление тихой, еще не оправившейся от шока. В ее голосе ощущались подавляемые слезы. Иззи, как и Джо, говорила мало, зато именно то, что нужно.
Иззи повела Дженну в комнату, которую Миллеры считали лучшей, усадила на громоздкий диван и крепко обняла. Дженна заплакала. Иззи терпеливо сидела, потом тихо сказала:
–Тебе сейчас очень одиноко. Но ты не одинока, Дженна. У тебя есть мы. Все мы. И мы изо всех сил будем заботиться о тебе.
–Спасибо.– Дженна попыталась улыбнуться.– Спасибо, Иззи, но…
–Я знаю, о чем ты хочешь сказать. Да, твоя жизнь уже не будет такой, как прежде. Но что бы ни случилось, мы рядом. Ты не должна бояться.
А она боялась. Боялась остаться одна. Боялась не найти никого, кто хотя бы отчасти мог занять место погибшей матери. Конечно, у нее есть Чарли, Литтоны, Джо, Джоан и Билли. Они позаботятся о ней и сделают все, что смогут. Но у них есть другие заботы, и с ними никогда не будет такой близости, какая была у нее с матерью.
–Я постараюсь… не бояться,– произнесла Дженна, не веря, что такое возможно.
Иззи обняла ее и сказала, что очень хорошо знает, каково жить без матери.
–Возможно, мне было легче, поскольку я вообще не видела свою маму живой. Но я много думала, как бы мы с ней жили, о чем бы говорили, чем бы занимались. Мне это состояние знакомо.
–Но у тебя есть отец,– резонно возразила Дженна.– Он тебя любит. А у меня отца никогда не было. Теперь я и вовсе осталась одна. Это так ужасно. Я только теперь понимаю, как сильно я любила ее. Кого мне теперь любить, Иззи? Кого?
Потом они сидели в кухне, и Селия заговорила о Барти. Вначале кратко, рассказав, какой та была в детстве.
–Маленькая такая, худенькая, но очень сильная и смелая. Поначалу ей было очень трудно у нас. Увы, я тогда этого не понимала. Барти очень скучала по своей матери. Но она справилась со всеми трудностями и вышла победительницей.
Дженне понравилось слушать про маму, и она попросила Селию рассказать что-нибудь еще. Селия рассказывала долго, несколько часов подряд. Рассказывала, что́ Барти любила делать, как ночь напролет читала Джею первую книгу Себастьяна. Джей тогда очень болел и даже мог умереть. Разговор перешел на учебу Барти. Она всегда училась очень хорошо и получала стипендии для продолжения образования. Когда Оливер вернулся с Первой мировой войны, Барти была его сиделкой. Она помногу читала ему, играла на пианино и кормила с ложки. Дженна узнала, что в детстве ее мать крепко дружила с Джайлзом.
–Ему одному было очень тяжело сопротивляться близняшкам с их ужасными характерами. Барти от них тоже доставалось.
А потом у Барти на войне погиб отец, но свое горе она переживала с редким мужеством. Следом случилась новая трагедия: старший брат Билли потерял ногу. Барти не давала ему впасть в отчаяние.