я.– А почему вам нравятся слезы?
–Я нахожу их очень сексуальными,– вдруг сказал он.– Они подчеркивают эмоциональную натуру и нежное сердце. Конечно, не всякие слезы и не во всех ситуациях, но…
–Сомневаюсь, сохранилось ли у меня нежное сердце… после всего,– призналась Элспет.
–Думаю, что сохранилось.– Он осторожно смахнул с ее щеки слезинку.– Даже уверен. Иначе вы бы работали у меня.
Элспет намеренно не отреагировала на это «у меня».
–Боюсь, что нет. Кейр бы мне не позволил.
–Он бы вам не позволил?– Маркус откинулся на спинку стула, внимательно разглядывая лицо Элспет.– Пожалуй, это самое печальное признание, какое мне доводилось когда-либо слышать. Чтобы человек с вашими амбициями и талантом сидел дома только потому, что…– Маркус оборвал фразу и вдруг спросил: – Я могу вам чем-нибудь помочь?
–Очень сомневаюсь. Я была поставлена перед выбором: или моя работа, или наш брак.
–Вы выбрали брак. И вы еще сомневаетесь насчет своего нежного сердца?
–Я чувствую себя жестокосердной,– вдруг сказала Элспет, легкомысленно ныряя в пропасть признаний. Опасных признаний.– Я постоянно чувствую себя уязвленной, постоянно сержусь. Мне невыносима сама мысль, что я торчу дома, а он сидит в «Литтонс» и занимается тем, чем должна бы заниматься я. Потом он приходит и рассказывает, как у него прошел рабочий день. Мне хочется заткнуть уши.
–Мне очень больно об этом слышать,– тихо произнес Маркус Форрест.– Очень больно. Вы уверены, что я ничем не могу помочь вам?
–Уверена. Ничем. Мне никто не поможет.
–Если вы все же усмотрите ситуацию, в которой я мог бы вам помочь, обязательно сообщите. А сейчас, наверное, нам стоит переменить тему и поговорить о более приятных вещах. Например, о том, куда бы я мог сегодня сводить на обед нескольких занудливых книготорговцев? Какие спектакли мне стоит посмотреть, пока я в Лондоне? Где я смогу купить подарок для дочери?
–Книготорговцев лучше всего пригласить в «Савой». Из пьес обязательно посмотрите «Комедианта» [22]. С Лоуренсом Оливье это просто бесподобное зрелище. С подарками для вашей дочери я помогу вам. Мы отправимся в «Хэрродс». Там есть все, что детской душе угодно: от кукол и роликовых коньков до…
–До нарядных платьев?
–У них полным-полно нарядных платьев.
–Тогда давайте вместе выберем платье для моей дочки. Конечно, если у вас есть время.
Элспет почувствовала себя соучастницей его замыслов.
–Времени у меня предостаточно,– сказала она.
В ярко освещенных магазинах весело перемигивались разноцветными огоньками гирлянды. Везде было полно народу и чувствовалось предпраздничное настроение. Элспет послушно шла за Маркусом, захваченная лихорадкой покупок. Большинство купленных им подарков предназначалось дочери: куча игрушек, несколько нарядных платьев. Бывшей миссис Форрест он купил кашемировый свитер. Почти не раздумывая, Элспет купила себе такой же.
–А что для вашего мужа?– осторожно спросил он.
–Ничего,– отрезала Элспет.
Маркус посмотрел на нее и рассмеялся:
–Думаю, ему и не нужны подарки. У него есть вы.
Из «Хэрродса» они отправились в «Харви Николс», где Маркус купил бывшей жене духи.
–«Арпеж». Чудесный запах,– сказала Элспет.
–А какие духи любите вы? «Шанель»? Таким женщинам, как вы, должны нравится «Шанель».
–У меня никогда не было этих духов.
–Тогда я обязательно куплю их вам.– Маркус с улыбкой смотрел на нее.– Но при одном условии. Вы будете душиться ими только для меня.
–Похоже, вы напрасно потратите деньги,– засмеялась она.
–Вы так считаете?– спросил Маркус, мгновенно перестав улыбаться.– Была бы моя воля, Элспет, вы бы постоянно пользовались «Шанель».
Она молча открыла коробочку, достала флакон и, словно в замедленном кино, помазала себе за ушами.
Это было крайне эротичное действо.
–Ну вот и время чая подоспело. Возвращаться в «Литтонс» уже не имеет смысла. Почему бы нам не выпить чаю в «Рице»? Одновременно заглянем в «Хэтчардс», посмотрим, как продаются наши книжки.
Взяв такси, они поехали на Пиккадилли, в «Хэтчардс». Прошлись по залу, разглядывая стеллажи.
–А книги «Литтонс» пользуются успехом,– сказал Маркус.– Роман ужасов в трех частях – ловкая затея Джея – продается просто как горячие пирожки.
–Джей очень умен. Согласны?
–Весьма умен, но он уступает вашему мужу… Надо же, как опрометчиво с моей стороны,– улыбнулся Маркус.
–Не волнуйтесь, я ничего не скажу Кейру,– торопливо произнесла Элспет.
«Оленья гора» пользовалась неменьшим успехом. Роман продавали не только в зале, но и с лотка на площадке между этажами.
–Вот вам пример моего ошибочного прогноза,– сказал Маркус.– Четвертый дополнительный тираж. Это мне сообщил Джайлз.
–Да. Вам понравилось содержание?
–Лично у меня оно вызвало неприязнь. Но работа сделана очень профессионально. Хотя что-то в этой книге меня и сейчас настораживает.
–Что именно?
–Толком не знаю. Наверное, этот роман слишком… совершенен. Кстати, а где автор? Разве ее не приглашали в Лондон?
–Она отшельница. Не любит внимания к своей персоне.
–Тогда зачем вообще рассказывать миру об оленях, горе, своей жизни? Кто-то обязательно захочет ее разыскать. Найдутся любопытные читатели.
–Ну вы и зануда!– засмеялась Элспет.
–Возможно. Идемте пить чай.
Они прошли по Пиккадилли, завернули в «Риц» и обосновались в «Палм-Корт».
–Никогда бы не подумала, что мужчина любит болтаться по магазинам,– сказала Элспет, разглядывая покупки Маркуса.
–А мне всегда нравилось покупать. Это называется дух стяжательства.
–И что же вы предпочитаете покупать?
–Все. Картины. Антиквариат. Одежду. Красивых женщин.
Элспет улыбнулась, чувствуя полную беззаботность. Опасное состояние.
–Думаю, женщин у вас предостаточно.
–Нет, не угадали. Почти никто недотягивает до моих высоких требований.
Арфистка, расположившаяся под одной из самых больших пальм, играла попурри из «Вест-сайдской истории». Музыка плохо гармонировала с помпезным интерьером зала. С соседних столиков долетали обрывки разговоров. В зал входили новые посетители. Завидев друзей, они бросались к ним с поцелуями. Чем-то это напоминало театральное действо. Во всем ощущалось какое-то излишество, подумала Элспет, а вслух спросила:
–Наверное, вам нравятся излишества?
–Конечно. Я очень жадный человек.
Элспет выдержала его взгляд и, помолчав, сказала:
–Я тоже… Можно мне еще шампанского и удивительный сэндвич с огурцом?
–Смотрю, у вас вдруг проснулся аппетит. Значит, вы больше не нервничаете?
–Совсем не нервничаю.– Поддавшись порыву, она вдруг наклонилась и поцеловала Маркуса в щеку.– Я божественно провела время. Огромное вам спасибо.
–Я очень хотел доставить вам удовольствие. Кстати, «Шанель» – это ваш запах.
Маркус осторожно приподнял ей подбородок и тоже поцеловал, но не в щеку, а в губы. Поцелуй был очень нежным, однако Элспет и сейчас чувствовала его теплый рот, приникший к ее рту, и ее ответ, отозвавшийся легким возбуждением во всем теле.
–Сэр. Мадам.– Официант глядел на них с почтительным неодобрением.– Желаете чаю?
–Нет, спасибо,– ответил ему Маркус Форрест, и они с Элспет засмеялись.
Глава 36
Рождество прошло ужасно. Гораздо хуже всех остальных праздников. Дженна это предполагала, но не думала, что все получится настолько скверно. Она собиралась лететь в Англию и провести Рождество у Миллеров. Поездка туда почему-то виделась ей наилучшим решением.
Чарли и Кэти подбадривали Дженну, убеждали ее лететь и заверяли, что не будут без нее скучать. А чего им скучать? Они ведь могут отпраздновать Рождество не только с ее друзьями и родственниками. Дженна написала Селии, сообщила о своих планах и спросила, можно ли будет повидаться с ней и, возможно, с Венецией и Аделью. Ответное письмо Селии было необычайно теплым. Она писала, что с удовольствием примет Дженну у себя и даже оставит на несколько дней, если Миллеры не будут возражать.
«У меня для тебя кое-что есть,– писала Селия в конце.– Мамина вещь, которую я хочу тебе отдать. С любовью, Селия».
Предстоящая поездка вдохновляла Дженну и делала почти счастливой. Больше всего ее радовала встреча с Миллерами. Дженна купила себе несколько платьев, а также подарки для всех. И Миллеры, и Литтоны прислали ей теплые письма. Всем не терпелось снова увидеть дочь Барти.
Условились, что Дженна прилетит за неделю до Рождества. Вот тогда это с ней и случилось. Она проходила обычную процедуру регистрации, как вдруг ее начало трясти. Сначала ее обдало жаром. Через мгновение все внутри заледенело от ужаса. Заверещал желудок, сигнализируя о позывах на рвоту. В голове глухо застучало. Дженну вдруг потянуло убежать из аэропорта. Она боялась подняться на борт самолета.
–Я… не могу лететь,– шепнула она Чарли, словно маленький ребенок уцепившись за его руку. Она изо всех сил пыталась взять себя в руки, унять дрожь и невесть откуда взявшиеся слезы.– Не могу. Я очень боюсь. Чарли, я не могу лететь. Сама не знаю, что со мной.
Чарли и в этой ситуации повел себя безупречно. Он усадил Дженну, сел рядом, крепко обнял, поцеловал и сказал, что такое бывает. Если она не хочет лететь, незачем делать это через силу. Ничего страшного.
Дженну потянуло в туалет. Она встала, но тут же почувствовала, что у нее подгибаются ноги. Кэти обняла ее, помогла снова сесть. Дженна заплакала, содрогаясь всем телом, злясь на свою трусость и слепой страх, оказавшийся сильнее разума.
–Ничего не понимаю,– всхлипывая, повторяла она.– Я же летела с вами обратно. Тогда я ничего не боялась. У меня и мыслей таких не было. Откуда они сейчас?
–Не знаю,– беспомощно развела руками Кэти.– Наверное, тогда тебе было не до того. И потом, ты летела не одна. Дженна, я действительно не знаю. Ты не волнуйся. Не можешь лететь – не надо. Я просто не хотела тебе говорить, но нам с папой было очень грустно оставаться без тебя. Совсем одиноко.