–Оливер? Не понимал?
–Нет. А какой муж понимает свою жену? Я свою не понимал. Как раз это и делает мужскую жизнь такой интересной, ты не находишь? То, что мы не понимаем женщин. Единственное, на что мы можем надеяться, так это на нашу способность сделать их счастливыми. То же самое можно сказать и о женщинах.
Кейр недоверчиво поглядел на него:
–Вы всерьез так думаете?
–Конечно. Зачем мне тебя обманывать? Есть еще некоторые нюансы, но это – суть. К сожалению, свою первую жену я не сумел сделать счастливой. Кончилось тем, что она меня выгнала. С Пандорой я стал учиться этому искусству. Увы, совсем недолго.
–Должно быть, это очень… жутко.
Кейр не привык к таким разговорам. Где-то ему было весьма неуютно. Но Себастьян говорил с ним на равных, и тема была очень важной.
–Да, Кейр. Это было жутко. В человеческом словаре нет слов, чтобы передать все отчаяние тех лет. Но человек постепенно учится жить даже тогда, когда охвачен безутешным горем. Теперь мне предстоит научиться этому еще раз. У меня хотя бы есть Кит и Клемми, а с сегодняшнего дня – еще и двое малышей. И Иззи… в какой-то степени. Я по ней очень скучаю, но ее счастье там. Похоже, я становлюсь сентиментальным… Да, я же еще не сказал про второе послание. Для меня оно полная бессмыслица, но для тебя, наверное, имеет смысл. Селия просила передать, что она никогда не говорила Элспет про Бирмингем. Ей было важно, чтобы ты это знал.
–Я понял. Спасибо.
Второе послание не было ошеломляющим. Кейр подумал, что до сих пор считал это как бы само собой разумеющимся. Только сейчас он сообразил, как он должен быть благодарен такту Селии. Кейру становилось все более неуютно.
Себастьян зевнул:
–Прошу меня простить, но я действительно устал. Все, что нужно, я тебе передал. Извини, что не сразу, по горячим следам. Селия очень бы на меня рассердилась, узнай она о задержке. А теперь, дружище, я должен откланяться. Я едва стою на ногах. Сумеешь добраться домой? Туман просто непроглядный.
–Да… Да, конечно. И туман не такой уж густой. А как вы?
–Я останусь здесь. Кстати, тебе нравится работать в «Уэсли»? Кита они издают очень успешно.
–В «Литтонс» мне нравилось больше,– признался Кейр.
–Тебе получше?– заботливо спросил Маркус.
Они сидели в баре отеля «Кларидж».
–Да, мне гораздо лучше. Спасибо.
–Рад слышать. Тебе нужно было немножко внимания. Похоже, сейчас ты этим не очень-то избалована,– сказал он, снова наполняя ее рюмку.
–Конечно нет,– призналась Элспет.– Даже вниманием своей матери.
–Подозреваю, я твоей матери не очень-то нравлюсь.
–Правильно подозреваешь.
–А она… знает?
–Да. И это меня очень раздражает. В основном потому, что ты вызываешь у нее раздражение. Ей было очень тяжело, когда ты возглавлял «Литтонс – Лондон».
–Жаль. А мне нравится твоя мать. Красивая, умная женщина. Как ты.
Элспет шумно вздохнула.
–Из-за чего ты вздыхаешь?
–Не тяну я сейчас на красивую и умную. У меня многое валится из рук. Полный хаос по всем жизненным направлениям.
–Тогда не противься моей помощи. Я помогу восстановить порядок.
Элспет посмотрела на Маркуса и попыталась почувствовать хоть какое-то воодушевление. Ничего не получалось. Наверное, зря она согласилась на эту встречу.
–Может, поднимемся ко мне в номер и немного отдохнем?
–Нет, Маркус. Мне надо ехать домой, к детям. Учитывая, какой сегодня был день, твое приглашение… не совсем уместно.
–Ты права. Я как-то не подумал. Я понял.
Он всегда понимал. Это было частью его мужского обаяния. Разве она не права? Почему же, вполне права. И вел он себя вполне достойно. Она сама навела его на мысль, что готова прыгнуть к нему в постель. Думала, что прыгнет. Надеялась, это поможет. Теперь поняла: ей бы потом было еще хуже.
Она не хотела ни Маркуса, ни секса украдкой. А тот, кого она хотела, сегодня смотрел на нее в церкви. Тот, кого она хотела, никогда не называл ее красивой и крайне редко говорил, что рад ее видеть. Тот, кого она хотела, не выражал готовности ее лелеять и не предлагал своей помощи по упорядочиванию ее жизни. И главное: тот, кого она хотела, ясно давал ей понять, что он ее не хочет.
Элспет с трудом отогнала невеселые мысли, поцеловала Маркуса в щеку и сказала:
–Прошу меня простить, но я действительно должна ехать домой.
–Не смею задерживать. Я только провожу тебя до машины.
–Я без машины. Не решилась при таком тумане садиться за руль и взяла такси.
–Тогда я снова усажу тебя в такси и буду с нетерпением ждать завтра.
Они подошли к дверям отеля. Машины ползли по Брук-стрит со скоростью не более пяти миль в час.
–Жуткий туман,– вздохнул Маркус.– Я не могу отпустить тебя одну.
–Можешь. Чем скорее я доберусь до дома, тем лучше. Миссис Уилсон не ночует у нас.
–Тогда я поеду с тобой в такси.
–Нет, Маркус. Я великолепно доеду одна.
–Ничего великолепного в этом нет. Я не засну. Я должен убедиться, что ты благополучно добралась. Не волнуйся, мы простимся у дверей твоего дома.
Элспет улыбнулась и попыталась убедить себя, что это здорово, когда к ней относятся с такой заботой.
–Вот такая ситуация,– сказал Джейми.– Что нам теперь делать? Я хочу услышать ваши соображения.
Они собрались в гостиной, рассевшись на больших диванах по обе стороны от камина. Вид у всех был очень усталый. Адель вытирала слезы. Венеция была вся красная от злости. Себастьян, которого разыскали в клубе, угрюмо глядел в пол. На лице Кита читался страх. Джайлз пребывал в полном оцепенении. Но первым заговорил он:
–Подтвердились худшие мои опасения. Я должен был бы сразу их уничтожить. Или положить на хранение в банковскую ячейку. Их нельзя было оставлять в том сейфе. Меня тошнило при мысли, что их могут прочесть наши дети… не говоря уже о том, чтобы их читали на каждом углу. Я же знал, что они опасны, как бомба с часовым механизмом. Простить себе не могу!
–Джайлз, не говори глупостей,– мягко возразила Адель.– Они благополучно хранились около пятидесяти лет. Нечего себя винить. Пока о них знал ты один, все было нормально. Подумать только, до вчерашнего дня мы даже не подозревали об их существовании. Уж если кого и винить, так это меня. Это я вытащила самые опасные тома из сейфа в подвале.
–Послушайте, так мы зайдем в тупик,– сказал Бой, которого начинали раздражать семейные раскаяния.– Здесь никто не виноват, за исключением Селии. Она годами аккуратно записывала жуткие вещи. Но я парень простой и не люблю долгих умствований. Вариантов у нас всего два: мы либо платим Паттерсону денежки, либо не платим. Он очень сердит и неуравновешен. Дневники дали ему власть, и Чарли не терпится ее применить. Лично я заплатил бы ему этот миллион, но здесь не мне решать.
–Он действительно неуравновешен,– согласилась Адель.– Знаю, вы сейчас ополчитесь на меня за мои слова, но мне его где-то жаль. Он ведь тоже настрадался, и ему было очень тяжело. Думаю, он искренне любил Барти.
–Делл, да как ты можешь говорить такие вещи?
–Я помню его лицо во время службы по Барти. Лицо человека, убитого горем. А ведь он действительно возился с Дженной, как с родной дочкой. Никто из нас даже не поблагодарил его за заботу.
–Делл, разыгрывать страдальца он умеет,– сказал Кайл.– Но я тебе скажу другое. Женившись на Барти, Чарли пожил всласть. Он наслаждался комфортом ее домов в Саут-Лодже и Нью-Йорке, покупал лодки, домики в горах, дорогие наряды, машины. За ее счет он открыл свой дурацкий бизнес.
–Ну и что, Кайл?– почти шепотом спросила Адель.– Думаешь, я об этом не знаю? Но я знаю и другое: когда человек очень несчастен и очень зол, ему не слишком помогут наряды и машины.
Семья удивленно смотрела на Адель. Джейми разглядывал свои руки, а Кайл сердито вперился глазами в пустую рюмку.
–Нам понятно, на чьей ты стороне,– нарушил молчание Джайлз.– Тогда поторопись вручить ему деньги. Обними, утешь. Может, он немного снизит цену. И обязательно предложи ему навестить психоаналитика.
Адель молчала. Она даже не вытирала слезы, струившиеся по ее лицу.
–Джайлз, это жестоко!– не выдержала Венеция, вступившись за сестру.– Делл не выгораживает Чарли. Она пытается понять, что́ толкнуло его на жуткий поступок. И она права: мы не очень-то скрывали свое высокомерное отношение к нему.
–И ты туда же,– поморщился Бой.– Да он просто жулик.
–И ловкий, самоуверенный мошенник,– добавил Кайл.– Боюсь, вы не знаете и половины его художеств.
Теперь все смотрели на Кайла.
–Каких художеств?– спросил Джайлз.
И Кайл стал рассказывать.
Кейр вышел из «Реформа» и теперь стоял, вглядываясь в туман. Состояние у него было более чем странное. Однажды в детстве они с отцом провели целый день в Блэкпуле и, естественно, не обошли стороной и «Биг Диппер» – местный парк аттракционов. Оттуда он выходил с ощущением, что земля перевернулась вверх тормашками; совершенно не понимая, где находится, испытывал полную растерянность.
Сейчас, похоже, земля вторично перевернулась вверх тормашками. До разговора с Себастьяном Кейр был полностью, непробиваемо уверен, что Элспет интересуют лишь собственные амбиции и успех, а он занимает в ее сознании одно из последних мест. Его уход она считала мелким неудобством, а точнее, большим удобством, поскольку теперь могла полностью распоряжаться своей жизнью. Это задевало Кейра куда глубже, чем ее роман с Маркусом Форрестом. И вдруг он узнаёт – Кейр не сомневался в правдивости услышанного,– что Эслпет была бы только рада, если бы Селия отдала ему все свои акции. Получалось, он напридумывал себе черт знает что, поверил в это и едва ли не зубами держался за свои предубеждения.
Кейр вдруг понял, что по-прежнему любит Элспет. Любит очень сильно. Ему захотелось увидеть ее. Немедленно, невзирая на поздний час. Он просто обязан увидеть ее.