– добавила Элспет и, не удержавшись, засмеялась.
–Серьезно? Очень мило.
Селия вернулась к гранкам. Элспет поспешила в свой кабинет. Может, согласившись на ланч с Клементайн, она нарушила некий издательский этикет? Бабушку явно это удивило. Не надо было хвастаться…
А Селии действительно что-то не нравилось в гранках, и она пыталась понять, что́ именно. Яркая тема. Прекрасно написано, но тогда почему она постоянно спотыкается? Вот оно что. Диалоги. Они утратили остроту. И некоторые сцены, без которых сложно понять развитие отношений: деликатные, все на нюансах, сцены между женщиной и ее возлюбленным… были подозрительно краткими. Селия знала, в чем тут дело. Во всяком случае, ей так казалось. Она потянулась к телефону и включила прямую связь с секретаршей:
–Прошу вас, принесите мне рукопись «Времени летать». Нужно кое-что сравнить.
–Ну вот, она благополучно долетела,– сказал Себастьян, хмуро глядя на Селию.– Я невероятно по ней скучаю. Дом кажется мертвым. Надеюсь, ты довольна делом рук своих.
–Себастьян, мои руки тут ни при чем. Я всего лишь предложила сменить обстановку. В последнее время она неважно себя чувствовала. Ходила какая-то подавленная. Давай не будем возвращаться к этой теме.
–Можем и не возвращаться. Я только не понимаю, с чего ей быть несчастной? Все у нее в жизни складывалось прекрасно. Молодая, красивая…
–И при этом – ни одного молодого человека рядом.
–Вот оно что? Только тебе еще не хватает повторять эту пошлейшую женскую болтовню. Она что же, должна без конца влюбляться и объявлять о помолвках, как твои ветреные внучки?
–Эми крайне глупа. Тут мне нечего возразить,– сказала Селия.– Ее мать в этом возрасте была точно такой же. Сейчас в это верится с трудом. Но мы говорим не о моих внучках, а об Изабелле. И это, Себастьян, вовсе не женская болтовня. Каждый человек хочет любить и быть любимым. Даже ты должен бы это знать.
–Селия, пожалуйста, не надо ударов ниже пояса.
–Прости, Себастьян. Не подумала. Прости.
Она коснулась его руки и посмотрела на их соединенные руки так, словно видела их впервые. Потом она убрала свою руку.
–Но факт остается фактом,– торопливо продолжила Селия.– Еще в шестнадцать лет сердце Изабеллы было серьезно разбито. С тех пор она не раскрывала его никому. Она недовольна своей жизнью. Ее тревожит, что мужчины не проявляют к ней интереса, и в этом она винит себя. Честно говоря, мне странно, что никто до сих пор не заинтересовался ею. Привлекательная девушка с необычайно интересным внутренним миром. Но годы идут. Ей уже двадцать пять. Неудивительно, что это подавляет ее.
–Боже мой!– выдохнул Себастьян. Он снял очки, принялся тереть глаза, затем пристально посмотрел на Селию.– Какой же вред мы с тобой ей причинили! Как теперь это исправить?
–Позволить Изабелле идти туда, куда влечет ее сердце. Поддерживать ее во всем, чем она хочет заниматься. Надеюсь, ты написал ей теплое, бодрое письмо и рассказал, что по самую макушку завален работой и потому у тебя совершенно нет времени по ней скучать. А если еще не написал, то предлагаю сделать это сегодня же. Не хочу, чтобы она волновалась из-за тебя. Зачем отравлять ей пребывание в Америке?
–Напишу. Обязательно напишу. Кстати, мы с Китом тоже собираемся в Америку. Осенью. Изабелла знает, как мне хочется туда поехать. Думаю, до осени она все равно не вернется.
–Ты и Кит?– Селия говорила спокойно, но в ее голосе ощущалась вспыхнувшая душевная боль.– Ты вместе с Китом собираешься в Нью-Йорк?
–Да. Есть у нас такая идея. Неужели не слышала?
–Себастьян, а как я могла об этом услышать? Кто, по-твоему, мог мне рассказать?
Селия лихорадочно принялась рыться в сумочке, разыскивая платок. Взглянув на нее, Себастьян вышел и быстро вернулся с двумя своими большими платками.
–Возьми,– мягко сказал он.– Давай восстановим хотя бы эту сторону наших отношений – снабжение тебя носовыми платками. Ради бога, прости меня, Селия. Я почему-то думал, что ты знаешь.
–Нет, я ничего не знала. Боже мой!
Селия встала, подошла к окну, посмотрела во двор. Себастьян следил за ней. Лицо его было печальным.
–Ты ведь знаешь, я пытался,– сказал он.– Сам не понимаю зачем, но пытался. Бесполезно. Он очень упрям. До сих пор сердит и глубоко огорчен.
–Да? Меня это не удивляет. Но от этого, Себастьян, мне очень больно. Каждый день и каждый час. Тем не менее…– Селия резко выпрямилась, достала из сумочки сигарету и закурила.– Прекрасная идея. Я про вашу поездку в Нью-Йорк. Вам там понравится.
–Думаю, да.
Они опять помолчали.
–Скажи, а как он?
–Вполне доволен жизнью. Я не преувеличиваю. Его дела с «Уэсли» идут блестяще. Но это ты и сама должна знать.
–Да. Спасибо.
–А как поживает благородный лорд?
–Охотится на тетеревов и куропаток. Ох, Себастьян, я совершила одну из величайших ошибок.
–И единственную, в которой сама же признаешься. Это меня необычайно радует.
–Что тебя радует? Мое плачевное состояние?
–Да,– улыбнулся Себастьян.– Честное слово. По такому поводу обязательно надо выпить.– Он открыл дверь кабинета.– Миссис Конли!– позвал он.– Миссис Конли, пожалуйста, принесите бутылку шампанского.
–На редкость отвратительная и жестокая затея,– заявила Селия, снова вытирая нос.– Не желаю в ней участвовать. Сейчас я навещу туалет, а потом уеду.
–Никуда ты не поедешь.
В кабинет Себастьяна она вернулась успокоившейся, успевшей припудрить свое по-прежнему красивое лицо и подкрасить губы.
–Давай выпьем за твое несчастье,– сказал Себастьян, поднимая фужер.– Тем более мы оба знаем, что оно не такое уж серьезное. Особенно сейчас, когда ты вернулась к своей настоящей любви. Разумеется, я имею в виду «Литтонс». А еще мы выпьем за возвращение моего счастья. И не смотри на меня так. Тебе не кажется, что ты задолжала мне хотя бы этот тост?
–Да, Себастьян.– Селия улыбнулась и подняла свой фужер.– Возможно, задолжала.
–Барти, как здесь красиво!– Улыбающаяся Иззи стояла на веранде Саут-Лоджа. Она была счастлива.– Просто сказочно!
–Я тоже так считаю. Здесь мое самое любимое на земле место. Потому я больше никогда не вернусь в Англию. Мне не было бы жаль расстаться с Манхэттеном, но я не в силах покинуть Саут-Лодж. Нас сегодня ожидает настоящий солнцепек,– добавила Барти.– Надо будет поумерить прыть Дженны, а то она так легко обгорает.
–Они с Кэти затевают устроить пикник на воде. Прямо на борту лодки. Я случайно подслушала их разговор.
–Тогда их пикник должен быть утренним, и как можно раньше. Ну вот, опять меня ждет сражение с дочерью… Иззи, как ты себя чувствуешь? Не слишком устала?
Селия наговорила Барти таких страстей по поводу физического состояния Иззи, что Барти с опаской ожидала увидеть, как несчастную выносят из самолета на носилках. Однако Иззи сошла сама. Она улыбалась. Правда, сильно исхудала. Увидев в зале ожидания Барти, Иззи бросилась к ней и порывисто обняла. Понаблюдав за ней, Барти поняла, что Селия отчасти была права. Иззи действительно быстро уставала. Нередко она без видимых причин затихала, а в некоторых случаях столь же беспричинно плакала. Барти решила не обращать на это внимания. От Селии она научилась не вмешиваться в чужую жизнь. Они обе умели, не расспрашивая о причинах депрессии, ясно показать свою осведомленность и сострадание. Тем не менее Селия все же нарушила свое незыблемое правило. Она почувствовала, что Иззи действительно очень плохо и ей требуется срочное вмешательство извне.
И даже тогда Селия терпеливо ждала больше часа, пока Иззи выплачется. Выслушав все ее словесные увертки и отговорки, Селия спросила напрямую:
–Изабелла, прости меня, но это каким-то образом связано с Генри? С Генри и тобой. Ты беременна?
Шок от догадки, попавшей в цель, сломил всю оборону. Иззи, не сомневавшаяся в порядочности Селии, вдруг рассказала ей о случившемся, не утаив ни одной мерзкой детали. Селия слушала не перебивая, а затем воздержалась от комментариев и лишь настоятельно предложила Иззи пройти осмотр у ее гинеколога.
–Изабелла, эта женщина – образец врачебной этики. Тебе обязательно нужно ей показаться. Осмотр очень важен для твоего здоровья в будущем и для твоего счастья.
Дальше последовали практические советы, очень дельные и конструктивные.
Барти придерживалась той же тактики. Она не расспрашивала Иззи, почему той вдруг понадобился творческий отпуск. Не спрашивала о причинах худобы Иззи и ее подавленного состояния. Как-то вечером Иззи рассматривала старые снимки, где она была сфотографирована вместе с кланом Уорвиков, и вдруг разрыдалась. Барти и тогда воздержалась от вопросов.
–В последнее время мне было очень одиноко. А снимки напомнили о давних счастливых днях,– только и сказала Иззи, объясняя свои слезы.
–Я хорошо знаю, что такое одиночество,– отозвалась Барти.– Так что, когда понадобится, смело можешь плакать у меня на плече.
Однако и эти слова не вызвали Иззи на откровенность. Она с большим сочувствием посмотрела на Барти и лишь сказала:
–Да, Барти, ты действительно знаешь. Бедняжка! Эта рана до сих пор не затягивается?
–Она уже болит не так, как прежде. И потом, я же не совсем одинока.
–Неужели у тебя не появлялось хотя бы отдаленных чувств к другим мужчинам?– осторожно спросила Иззи.
–В общем-то, нет. Но поскольку нас с тобой ждет долгий вечер, расскажу тебе об одном чувстве, не то чтобы отдаленном. Вероятно, ты познакомишься с этим человеком. Даже наверняка познакомишься. Он отец лучшей подруги Дженны. А сейчас давай откупорим бутылочку вина, и, если не возражаешь, я расскажу тебе об этом человеке. Я сама толком не знаю, что мне делать и какие чувства я к нему испытываю. Я в затруднительном положении. В весьма затруднительном.
Этим же вечером Иззи довелось встретиться с отцом лучшей подруги Дженны. В школе наступили летние каникулы. Барти с Дженной на несколько недель перебирались в Саут-Лодж. В том случае, если Барти понадобится вернуться в Нью-Йорк, Дженна останется под присмотром Иззи и миссис Миллз.