–Я знаю,– сказала Венеция, целуя сестру.– Я тоже об этом думала.
–Как ты узнала?
–Увидела, что ты смотришь на его место. И подумала…
–Так рано,– вздохнула Адель.– Эта мысль не идет у меня из головы. Так рано. Едва год прошел. И…
–Адель, когда тебе будет столько же, сколько мне сейчас, ты обнаружишь, что годы становятся все более дефицитным товаром. Поразмышляй об этом. Кстати, это одна из тем, которые я намереваюсь сегодня затронуть.
Адель повернулась. Мать улыбалась ей, и вполне благосклонно. Бледная, но целиком владеющая собой. Внешне – никаких признаков глубокой душевной травмы, нанесенной ей Себастьяном.
–Я слышала, что Кит не сможет прийти. Как жаль! Но он… очень занят.
«Скажи лучше, размазан по стенке и очухаться не может»,– подумала Венеция. Неудивительно, что он отказался присутствовать на обеде.
–Мне очень жаль, но Лукас тоже не приехал,– сказала Адель.– У него большая нагрузка в школе. Сидит, не поднимая головы, готовит сочинение. Вот, просил передать тебе записку.
Селия едва взглянула на клочок бумаги и, не разворачивая, бросила в огонь. Лицо ее оставалось бесстрастным.
–Очень грубо,– произнесла она, поворачиваясь к Адели.– И по отношению к тебе, и по отношению ко мне. Полное отсутствие хороших манер. Пора бы тебе заняться его воспитанием.
–Мама…
–Адель, я больше не желаю слышать о трагическом детстве Лукаса, о том, что он потерял отца, и всю прочую чепуху. Нони пережила то же самое. Но она действительно помнит отца, тогда как Лукас был слишком мал и ничего не мог помнить. Зато теперь он беззастенчиво спекулирует на всем этом, оправдывая свое безобразное поведение. А ты не должна ему это позволять. Можешь ему передать, что его отсутствие нас ничуть не огорчило… Бой, дорогой, думаю, нам пора начинать. Все уже собрались.
«Все, кроме Кита»,– подумала Венеция, идя вслед за матерью в столовую и занимая свое обычное место между Селией и Джеем. Напротив нее сели Джайлз и Хелена. Каждый садился так, как было предписано Селией, не пытаясь что-либо изменить в установленном ею порядке. Перемены вносила только смерть. Там, где сидел Джей, когда-то сидела его мать. Напротив самой Селии всегда садился Оливер. Стул Кита оставался пустым. Селия велела миссис Хардвик, экономке, не трогать его.
–Возможно, Кит еще приедет,– бросила она экономке, однако миссис Хардвик не оставила попыток убрать стул.– Миссис Хардвик, я же сказала вам: оставьте стул на месте.
Селия недолюбливала миссис Хардвик, словно не могла ей простить неспособность заменить Брансона – старшего лакея, прослужившего в доме Литтонов почти пятьдесят лет. Он умер через несколько недель после смерти Оливера, словно жизнь без хозяина уже не имела смысла.
Однако Кит и не собирался приезжать. Он был слишком шокирован и рассержен. Решение матери уничтожило в нем последние осколки веры в ее порядочность.
–Сомневаюсь, что теперь я смогу встречаться и говорить с ней,– признался он Иззи, и его голос в телефонной трубке звенел от боли.– Иззи, я просто не в состоянии ее понять. Она что, абсолютно безнравственна или абсолютно безумна?
–Ни то и ни другое,– ответила Иззи.– Она всего лишь твоя мать. Она делает то, что, по ее мнению, должна делать. Сама себе закон.
–Дрянной закон. Кстати, как Себастьян?
–Просто раздавлен. Как и ты, ничего не может понять.
–Может, мне приехать?
–Не знаю. Если хочешь, я у него спрошу.
–Иззи, пожалуйста, спроси. Спасибо.
Иззи положила трубку рядом с аппаратом и прошла в отцовский кабинет. Себастьян сидел за столом, уставившись в темнеющее небо: бледный, осунувшийся, с воспаленными глазами.
–Папа…
–Что на этот раз, Изабелла? Нечего без конца сюда наведываться. Я знаю о твоих благих намерениях, но…
–Кит звонит. Просит узнать, хочешь ли ты, чтобы он приехал.
–Нет, нет!– Себастьян затряс головой, тяжело вздохнул и заставил себя улыбнуться дочери.– Вряд ли ему стоит приезжать. Но поблагодари его за предложение. Сейчас я хочу побыть один. Возможно, через день-другой. Будь добра, закрой дверь.
–Хорошо, папа.– Иззи снова взяла трубку и услышала от Кита, что он намерен сегодня напиться.– Кит, не надо. Может, мне…
–Нет, лучше не надо. Оставайся с…
–Конечно. А завтра мы бы могли…
–Отлично. Около часа?
Они разговаривали полуфразами, почти так же, как близняшки. Многие этому удивлялись, особенно те, кто не знал их историю.
В конце обеда Селия встала:
–Надеюсь, вы поймете меня и простите то, что вам кажется шокирующей поспешностью. Сегодня я уже говорила Венеции, что в моем… в нашем возрасте время становится дефицитным товаром. Я очень любила Оливера. Очень, очень любила. У нас был замечательный брак. Думаю, Оливер был счастлив со мною.– Селия обвела глазами собравшихся – не отважится ли кто-нибудь оспорить ее слова.– Я искренне старалась сделать его счастливым. Но Оливер покинул этот мир. А я… очень одинока.– Селия вновь замолчала. Адель подумала, что мать всерьез ощущает потребность объясниться. Обычно Селии были ненавистны любые признания в собственной слабости. Значит, ей по-настоящему одиноко.– Но я хорошо знаю: Оливер был бы обеими руками за то, чтобы и в своей дальнейшей жизни – жизни без него – я тоже была счастлива. Великодушие являлось одним из многих замечательных свойств его характера. И я вполне уверена, что обязательно буду счастливой. Лорда Ардена я знаю очень давно. Я искренне восхищаюсь этим человеком. У нас с ним много общего. Мы сможем провести вместе несколько счастливых лет… Надеюсь, судьба не станет скупо отмерять нам эти годы. Посчитав такой шаг правильным для себя… для нас обоих… я решила ни в коем случае не затягивать его осуществление. Как вы знаете, приняв решение, я предпочитаю действовать. Вы все взрослые люди, а потому вас не должны волновать реалии устройства моей частной жизни.
За столом воцарилась тишина. Венеция подумала, что теперь кто-то должен произнести нечто вроде ответного слова. Она едва успела об этом подумать, как с места поднялся Бой:
–Селия, мы просто обязаны выпить за вас. Вы в полной мере заслуживаете счастья. За Селию!
–За бабушку! От нашего поколения!– подхватил улыбающийся Генри Уорвик.
Селия улыбнулась старшему внуку, послав ему воздушный поцелуй. Столовая наполнилась почтительным шепотом юных голосов, повторявших: «Бабушка».
–Благодарю вас,– сказала Селия.– А теперь о практической стороне. Мы планируем пожениться очень быстро. Возможно, в течение ближайшего месяца. Сделаем это в бюро регистрации браков. Затем скромная церемония, только для членов семьи. Что-либо более пышное и многолюдное, как нам думается, было бы дурным вкусом.
«Надо же, какая любительница скромности. Раньше я этого за тобой не замечала»,– подумала Хелена. На ее памяти Селия из любого события устраивала грандиозный спектакль, приглашая толпу газетчиков и добрую сотню друзей…
–Мне также хотелось несколько подробнее объяснить причину своего ухода из «Литтонс». Лорд Арден заслуживает того, чтобы я постоянно находилась рядом с ним и чтобы наша совместная жизнь действительно была совместной. Таково его желание. Потому он и сделал мне предложение.
«Боже мой,– размышлял Джайлз,– и это слова почти семидесятилетней женщины, главы семейного клана? Скорее похоже на речь глупой девчонки, мечтающей о замужестве. Неужели мать всерьез считает, что мы поверим ее трескотне?» Джайлзу стало тошно, и только ли ему одному.
–Помимо этого, я чувствую, что мне пора отойти от дел. «Литтонс» мы с Оливером строили точно так же, как нашу семью. Сообща.
«Перебираешь, мамочка,– подумала Адель.– Ты уже вплотную подошла к границам дурного вкуса. Остается лишь пустить слезу».
–И работать в одиночку, управлять издательством без Оливера… мне это не приносило удовлетворения.
«Вот, оказывается, как это выглядит в ее глазах,– подумал Джей.– Она „работала в одиночку“. Единолично управляла издательством». Но только ли после смерти Оливера? Джей уже четырнадцать лет работал в «Литтонс». И при Оливере, и потом они все делали то, что велела Селия. Пусть не всегда и не в полной мере, и тем не менее… Слова Селии будто резали по живому. Тори под столом крепко сжала его руку. Джей ответил тем же и мельком улыбнулся жене. Она всегда его понимала.
–Как бы то ни было, теперь издательство – в ваших руках. Уверяю вас: вмешиваться я не стану.– Селия вновь оглядела собравшихся, видимо рассчитывая услышать возражения.– Чувствую, сейчас вам трудновато в это поверить. Надеюсь, время вас убедит. К тому же в Лондон я буду приезжать лишь ненадолго. Основное время я буду жить в Шотландии. Вдобавок мы с лордом Арденом планируем много путешествовать.
«И что она заладила „лорд Арден“, будто мы малые дети?» – подумала Венеция. Такое обращение почему-то напомнило ей бабушку, мать Селии. Воспоминание было ярким и грустным. Та всю свою замужнюю жизнь, до самой смерти деда, называла его не иначе как Бекенхем.
–Вы, конечно же, задаетесь вопросом о моих акциях «Литтонс». Тех, которыми мы с Оливером владели совместно и которые после его смерти перешли ко мне. Я много и долго размышляла, как поступить с моей долей акций. Возможно, следовало бы отдать их вам и тем самым существенно облегчить ваше положение. В противном случае вы будете знать, что я всегда могу воспользоваться своими правами акционера. Иными словами – продолжать вмешиваться. Разумеется, я отлично понимаю…– на все еще красивом лице Селии появилась брезгливая гримаса,– что нынешняя стоимость моих акций – это лишь крошечная часть их прежней стоимости. Я имею в виду чисто финансовую сторону. Но с точки зрения повседневного руководства издательством акции имеют достаточный вес.
«Побойся Бога, выпусти же их из своих рук,– подумал Джайлз.– Отдай их мне. Ведь я твой старший сын, и мне уже сорок девять лет. Позволь мне наконец осуществить мое законное право: встать во главе издательства и управлять им, как управлял мой отец». Селия внимательно смотрела на него, и Джайлз чувствовал: так оно и будет. Так и должно быть. Он очень долго ждал, но все же не напрасно.