– быстро нашлась Иззи.– Она новая. В магазине недоглядели.
–Новая! Слушай, Иззи, ты явно хорошо здесь зарабатываешь. Или это чей-то подарок? Какое чудесное кресло! А это… Откуда это у тебя?– У Адели впервые изменился голос. Она пристально смотрела на Иззи.– Откуда на твоем камине снимок Нони? Я его посылала Джорди.
–Тут забавно получилось,– на ходу врала Иззи.– Я тебе говорила, мы с ним виделись. Джорди показывал мне снимок, а я за разговором машинально сунула к себе в сумку. Потом дома обнаружила и попросила разрешения оставить. Нони так украшает собой мою гостиную. Ты не возражаешь?
Иззи чувствовала, что говорит слишком много. Буквально стрекочет. А лицо предательски краснеет.
–Конечно не возражаю,– сказала Адель.– А когда ты видела Джорди? Уж явно не сегодня. Я несколько раз ему звонила. В отеле его нет.
–Неужели?
–Да. Я звонила в разное время, с тех самых пор, как приехала.
–Адель, это так здорово, что ты приехала. Неожиданно, правда, но… Может, хочешь чего-нибудь выпить?
Адель вдруг почувствовала, что ей ужасно хочется выпить.
–Даже не знаю. Я уже выпила две порции «Мартини». Наверное, не стоит добавлять, поскольку я сейчас принимаю таблетки.
–Какие таблетки?– с деланой заинтересованностью спросила Иззи.
–Да так… Переутомилась в последнее время… Пожалуй, я все-таки выпью. Самую малость. Что у тебя есть?
–К сожалению, только шампанское.
Шампанское, принесенное Джорди. Очень дорогое шампанское. Возможно, его любимый сорт. Адель могла узнать.
–Выпьешь шампанского?– вяло спросила Иззи.
–С удовольствием. За нашу встречу. Совсем немножечко.
Иззи прошла на кухню, достала из холодильника бутылку и тревожным взглядом окинула гостиную – не осталось ли вещей Джорди. Свитера или носового платка. Слава богу, сейчас не зима, а то Адель бы сразу увидела шарф или перчатки.
–Прошу.
Иззи подала Адель бокал, оставив бутылку на кухне.
–Спасибо, дорогая. А теперь рассказывай. Как твоя удивительная работа? Как Барти? Как тебе ее Чарли?
–Сейчас расскажу. Но, Адель, ты даже не объяснила, чем вызван твой внезапный приезд.
–Скажем так: это был мой каприз. Я люблю неожиданные действия. Я снова начала сотрудничать с «Рекордом». Они прислали мне телеграмму и написали, что были бы рады познакомиться, так сказать, живьем. Вот я и подумала: Джорди сейчас здесь. И ты здесь, и, само собой, Барти. Почему бы мне не нагрянуть в Нью-Йорк? Я представила, как ошеломлю вас всех. Особенно Джорди. Иззи, я так по нему скучаю. Не все у нас было гладко. И проблем хватало. Но я по-прежнему очень люблю его. И ужасно тоскую без него.
Иззи подумала, что не только она сама – Адель тоже трещала без умолку. Налицо были все признаки перевозбуждения.
–Мне захотелось просто взять и оказаться у него на пороге. Одной, без детей, чтобы ничего не мешало нам. Нам с ним давно надо было серьезно поговорить и…
–Адель, прости, что перебиваю. Я только сейчас вспомнила, что не отправила письмо. Это по работе. Ты же знаешь, как в наших делах важно время. Письмо обязательно должно уйти с вечерней почтой. Я оставлю тебя всего на пять минут. В крайнем случае на десять. Надеюсь, ты не соскучишься? Могу занять тебя журналами и…
–Дорогая, не волнуйся. Не надо мне никаких журналов. Смотрю, ты читаешь «Смутную улыбку». Я давно хотела почитать этот роман. Вот и начну. А потом, когда ты вернешься, может, сходим куда-нибудь пообедать?
–Пожалуй. Я бы не отказалась… Ну так я пошла? Я мигом.
Но было слишком поздно. В замке повернулся ключ. Хлопнула входная дверь, затем открылась другая – из прихожей в гостиную. Дверь, которую Иззи предусмотрительно закрыла. Теперь было поздно что-либо предпринимать. Иззи замерла и просто ждала развязки.
–Дорогая, нашел все, что нужно. Вина взял три бутылки. Думаю, хватит. Поставь их в холодильник. Это…
Стало тихо. Джорди застыл на месте. В его потемневших глазах читался нескрываемый ужас. Лицо было совсем белым. Он безотрывно смотрел на свою жену. А потом вдруг спросил почти обычным, пугающе нормальным голосом:
–Адель! Черт побери, что ты здесь делаешь?
Глава 23
Кэти горько плакала и никак не могла остановиться. Так плачут люди, которым неоткуда ждать помощи и не на что надеяться. Дженна в отчаянии смотрела на ее вздрагивающие плечи, не зная, чем остановить этот поток слез. Она предлагала Кэти конфеты, кока-колу, даже рюмочку вина. Этим летом Кэти вдруг понравилось вино, и она никогда не отказывалась выпить. Безрезультатно.
–Ты просто не понимаешь,– всхлипывая, твердила она.– Я же слышала, как они ссорились, кричали друг на друга. Я помню, когда мама была жива, они с папой тоже кричали. Я даже уши затыкала. Это было так противно.
Ну и ну! Раньше Кэти никогда не рассказывала ей о ссорах своих родителей. Дженна представляла их идеальной семьей и даже завидовала ей. Дженна очень любила мать и была рада за нее, однако часто думала, какой была бы ее собственная жизнь, живи она в нормальной семье с обоими родителями.
–Я так боюсь последствий!– стонала Кэти, хватаясь за очередной платок.
–Каких последствий?
–Вдруг они разведутся или что-то в этом роде?
–Кэти, но твои родители не развелись.
–Не развелись, потому что мама умерла. А живые разводятся. Дженна, я этого просто не выдержу! Нам так замечательно жить вчетвером. И папа очень счастлив.– Кэти снова заплакала. Дженна встала.– Ты куда?
–Сделаю себе какао. Тебе сделать?
–Нет, спасибо.
Дженна прошла по коридору и остановилась у материнской комнаты. Раньше мама, приезжая сюда, жила здесь. Потом комната пустовала. Теперь, похоже, мама снова решила в ней пожить.
–Кто там?
–Дженна.
–Дженна, дорогая, подожди немного. Я сейчас.
Мать открыла не сразу. Дженна слышала, как в примыкавшей ванной шумела вода. Она что, мылась?
Когда мать открыла дверь, ее лицо выдавало недавние и торопливо смытые слезы.
–Привет,– сказала Барти и улыбнулась.
Дженна поняла, что матери эта улыбка стоила больших усилий.
–Можно войти?
–Конечно. Входи. Какие-нибудь новости?
–Да. Кэти ревет, и я никак не могу успокоить ее.
–А почему?
–Она слышала, как вы с Чарли ссорились.
–Вот досада! Жаль.
–Кэти говорит, что это похоже на ссоры ее родителей, когда ее мама была жива.
–Неужели? Меня удивляет, что Кэти помнит такие вещи. Ей было всего три года.
–Она говорит, что слов не помнит. Только крики. Ей были противны родительские ссоры. А вчера она вдруг это вспомнила. Кэти боится, что вы разведетесь. Мам, ты же не разведешься с Чарли?
Барти долго смотрела на дочь.
–Одна ссора еще не означает развода,– сказала она, стараясь говорить бодро и уверенно.
–Это не ответ,– по-взрослому возразила Дженна.
–Хорошо. Скажу тебе, что мы с ним не собираемся разводиться. По крайней мере, сейчас.– Барти снова выдавила улыбку.– Как ты знаешь, все супружеские пары ссорятся.
–Я так и говорила Кэти. Потом мне самой стало страшно. Я абсолютно против вашего развода. Так здорово, когда мы все вместе. Каждый счастлив. Каждый по-настоящему наслаждается жизнью.
–Тебе ведь очень нравится Чарли?– спросила Барти.
–Ужасно нравится. Он так добр ко мне. Я никогда не чувствую, что Кэти он отец, а мне – чужой человек. У меня тут были месячные. Сама знаешь, как это больно. Кэти крепко спала. Представляешь, Чарли принес мне грелку, дал таблетку экседрина, а потом завернул в одеяло и понес в гостиную. И мы там смотрели телевизор. По-моему, он самый лучший в мире мужчина и нам с тобой очень повезло.
–Да, понимаю. Ты, наверное, права.
–Значит, все в порядке? Я могу сказать Кэти?
–Скажи, что разводиться мы не собираемся. Во всяком случае, речи об этом не было.
Барти опять заставила себя улыбнуться. Дженна подумала, что мать выглядит очень усталой и какой-то… постаревшей. Она и так была старше матерей многих одноклассниц, а сейчас она выглядела значительно старше Чарли. Дженна решила, что нужно обязательно уговорить ее остаться на несколько дней и отдохнуть. Барти собиралась уехать в понедельник.
–Спокойной ночи, мама.– Дженна поцеловала ее.– Я тебя люблю.
–И я тебя люблю, Дженна.
Дженна бросилась в их комнату, чтобы сообщить Кэти хорошую новость.
–Думаю, это было бы просто замечательно.– Голос Селии звучал с диктаторской безапелляционностью.– Нам нужно постараться и выпустить книгу к лету. Я дважды встречалась с генералом Дагдейлом. Он заверил меня, что представит рукопись к марту.
–Селия, я охотно верю, что генерал напишет замечательные мемуары.– Чувствовалось, Джей не разделяет ее восторгов.– Но неужели нам действительно нужна такая литература? После войны прошло уже одиннадцать… даже двенадцать лет. Захочется ли людям снова читать о тех временах?
–Уверена, что да. Война и сейчас жива в их памяти. Я имею в виду обычных людей, а не издательскую сферу. Я часто общаюсь с ними. Люди очень гордятся и тем, что мы победили, и тем, как мы победили. Вспоминают, какое единение существовало тогда, в годы блицкрига. Война очень сплотила нацию.
–Можно гордиться победой в войне, но при этом не испытывать желания читать военные мемуары,– вступил в разговор Кейр.– Я согласен с вами, Селия. Люди действительно гордятся своим участием в войне. Но нам стоило бы издать книгу о войне глазами лондонцев или жителей Глазго. Возможно, даже в форме художественного произведения.
На лице Джайлза мгновенно появилось и застыло недовольство. С таким выражением он встречал все, что исходило от Кейра Брауна.
–Никак не могу с тобой согласиться,– сказал Джайлз.– То, что выпало на долю нашей страны, едва ли годится как материал для романа.
–Неужели?– удивилась Селия.– Какое интересное умозаключение! И оно применимо к любой войне?
–В общем смысле – да.
–А что тогда ты скажешь об «Унесенных ветром» и «По ком звонит колокол»? Наконец, о «Войне и мире»? Назовешь эти романы ошибками, заблуждениями издателей? Я согласна с Кейром: на военном материале можно написать отличный роман. Нам следует подумать, кому бы это поручить. Однако я всерьез настроена издать упомянутые мемуары. Джордж, то есть генерал Дагдейл, представил сюжет романа и пару глав о его жизни в Триполи, перед отправкой в пустыню.