– Миссис Диксон замолчала, вытерла платком глаза.– Жалко мне ее, миссис Паттерсон. Ни за что жизнь свою погубила.
–А сколько Кэти было, когда ее мать умерла?
–Почти четыре, я так думаю. Хорошо, она еще ничего не понимала. У них хватало совести не ссориться при ребенке. К тому времени Салли забрала ее к себе.
–Бедная малышка.
–Вот и я говорю, миссис Паттерсон, бедная малышка. Ей без конца говорили, что ее мамочка больна. Без Салли ей бы еще хуже было. Салли, можно сказать, ее спасла.– Миссис Диксон снова вытерла глаза и высморкалась.– А как Мэг схоронили, Чарли вскоре забрал дочку, и Салли видела ее лишь урывками. Зря он так. Может, Салли и не золото, но для внучки много хорошего сделала. Кэти в то время любила ее. Так Чарли стал настраивать ее против бабки. Говорил Кэти, что Салли злая и скупая, его не любит и вообще больше не хочет их видеть. Чарли хотел все начать сначала, стать другим человеком. Снял другую квартиру. Забрал деньги, которые остались после Мэг. Сказал, пустит их на плату за школу. Честное слово, помешался он на Кэти. Как и раньше: все только самое лучшее. Салли считает, что он убил Мэг. Нет, конечно. Он ведь ее не спаивал. Наоборот, отучить от пьянства пытался. Мэг сгубила выпивка. Но в Чарли она опоры не чувствовала. Вы не сердитесь на меня за такие слова?
–Нет,– успокоила ее Барти.– Я вас очень хорошо понимаю.
–А вас Кэти наверняка любит,– сказала миссис Диксон.– Кстати, как она? Салли ее не видела уже давно. Тогда Кэти лет девять или десять было.
–У Кэти все в порядке.– Барти говорила медленно, словно только что проснулась после долгого и тревожного сна.– Девушкой уже становится. Очень красивая. Они с моей дочерью лучшие подруги. Сейчас обе учатся в закрытой школе.
–В закрытой школе? Представляю, как Чарли доволен.
–Да. Он очень доволен.
Говорить больше было не о чем. Барти встала:
–Спасибо вам за рассказ, миссис Диксон. Мне пора. Я уже не пойду к врачу, а вы передайте ему, чтобы обязательно позвонил мне, если что-то понадобится. Возможно, я рискну еще раз навестить миссис Нортон.
–А вы-то сами как себя чувствуете?– вдруг спросила миссис Диксон.– Вон бледная какая.
–Устаю на работе. Еще раз спасибо. Всего вам доброго.
Барти пошла к выходу. В вестибюле у нее вдруг снова закружилась голова. К горлу подступила тошнота. Барти присела на диванчик и некоторое время сидела, обхватив голову руками. Люди, проходившие мимо, поглядывали на нее с любопытством и сочувствием, думая, что она переживает тяжелую утрату. Должно быть, потеряла того, кого очень любила и кто много значил в ее жизни. В каком-то смысле так оно и было.
Глава 27
Уехать. Ей лучше всего уехать. Ей надо уехать. В другой город. Возможно, даже в другую страну. Решиться и уехать навсегда в такое место, где бы ее никогда не нашли, где бы она была в безопасности. Вот только куда?
Пугающую новость она узнала от Нони, за завтраком.
–Иззи приезжает,– с восторгом сообщила дочь.– Правда, здорово?
–Куда приезжает?– очумело спросила Адель, вонзив нож в масло.
–Сюда, куда же еще. На свадьбу Кита. Maman, что с тобой? У тебя такой вид, будто ты увидела призрак.
–Что?.. Нет, ничего,– торопливо ответила Адель.– Все нормально. Прости. Я… я думала о другом… Ой, я же совсем забыла! Мне надо позвонить. Прости, дорогая, я сейчас.
Венеция приехала без промедления и попыталась успокоить сестру:
–Да, она сообщила о своем приезде Себастьяну и Киту. Но не надо сжиматься от страха. Неужели ты думаешь, что она станет рассказывать об этом всем подряд? Делл, я все время пытаюсь тебе втолковать: ей так же паршиво от случившегося, как и тебе. И на то у нее есть причина. Я…
Венеция замолчала. Запретить Иззи появляться на свадьбе она никак не могла. То холодное письмо с требованием держаться подальше от Адели – пожалуй, вот и все, что было Венеции по силам.
–Нет, я этого не выдержу,– застонала Адель.– Не понимаю, как она вообще посмела думать о приезде сюда. Даже у Джорди хватило порядочности не высовывать носа. Венеция, ты ошибаешься. Она обязательно расскажет. Они все будут надо мной смеяться и сравнивать меня с ней. Говорить ей, какая она молодая и красивая. Ты же знаешь, после Кита она вообще шарахалась от мужчин. Я думала, она так и останется старой девой.
–Адель, ради бога, перестань дергаться. Ты сама себя накручиваешь.
Венеция понимала: бесполезно говорить с сестрой в таком ключе. Бесполезно требовать, чтобы она взяла себя в руки. Помнится, доктор Каннингем говорил, что у нее на это просто нет сил. И все же Венеция не сдержалась. Ее терпение тоже было небезграничным.
Естественно, кончилось тем, что Адель заплакала:
–Ну вот, теперь и ты на меня сердишься. Это несправедливо. Рядом со мной – никого. Все против меня…
Адели пришлось прекратить свои ламентации. В комнату почти вбежала Нони. Глаза дочери сияли от волнения.
–Догадайтесь, что я узнала? Не догадаетесь! До сих пор не верится. Меня отправляют в Нью-Йорк. Всего за неделю до свадьбы Кита. Это чудо! Громадная фотосессия вместе с кучей других моделей. Представляете, там будет Сьюзи Паркер! Вы только подумайте: я буду сниматься вместе с Сьюзи Паркер! Невероятно! Все это устраивает Ирвинг Пенн для «Вога». А агентство… Я говорю про «Фордс»… Они считают, я бы заодно могла поучаствовать в съемках для «Харперс базар». У меня голова кружится от волнения.
–Замечательно, дорогая. Я… я ненадолго оставлю вас. Схожу наверх и скоро вернусь.– Адель поспешно вышла.
Нони проводила ее взглядом, кусая губы.
–Что с ней? В последнее время она вот так реагирует на все мои новости. Можно подумать, мать ревнует меня к съемкам. Глупо, конечно. Я понимаю, что тут серьезнее.
–Я очень за тебя рада,– сказала Венеция, не желая портить племяннице праздник.– Поздравляю, дорогая.
–Спасибо. Я так счастлива! Встречусь с Иззи. Мы же с ней целую вечность не виделись. Моя первая фотосессия в Нью-Йорке! Мы с ней потом могли бы вместе полететь в Лондон. Ты же знаешь: Иззи согласилась буквально в последнюю минуту…
Бывают моменты, когда не удается найти нужных слов, когда лучше всего промолчать. Сейчас как раз наступил такой момент. Венеция ограничилась тем, что поцеловала Нони и сказала:
–Прекрасная идея, дорогая.
–Удивительно. Банни, это международная телеграмма.
–Вижу, дорогая. Я еще не совсем впал в старческий маразм.
Эти слова Селия пропустила мимо ушей.
–Телеграмма от Барти. Она прилетит сюда с девочками, но без Чарли. Почему – не пишет. Что же у них там могло произойти?
–Откуда мне это знать? Может, он слишком занят.
–Занят? Этот человек, по-моему, и слова такого не знает. Он спал и видел, как приедет сюда и перезнакомится со всеми нами. Нет, тут наверняка что-то более серьезное. Интересно, что бы это могло быть?
–Ничем не могу тебе помочь, дорогая,– сказал лорд Арден, вставая и беря «Таймс» под мышку.– Прошу меня извинить: у меня еще куча дел.
–Конечно.
Банни поспешил уйти. Эти литтоновские женщины, в число которых он включал и Барти, всегда были себе на уме. Глупо ломать голову, пытаясь разгадывать причины их поступков.
Из больницы Барти поехала в Саут-Лодж. Она позвонила домой и попросила Марию передать Чарли и девочкам, что пробудет там пару дней, поскольку ей нужно сделать очень срочную работу, требующую полной тишины и сосредоточенности.
Ей не хотелось затевать новый разговор с Чарли. Ей категорически не хотелось его видеть, а уж тем более быть участницей и зрительницей отвратительного спектакля, который непременно последует. Барти и так знала все стадии этого зрелища: вначале лихорадочные попытки самооправдания, наскоки на нее, обвинение невесть в чем, а потом – волна раскаяния, просьбы о прощении и так далее. Ей хотелось побыть в тишине, подумать, разобраться в своих чувствах и попытаться понять, как ей быть дальше.
Приехав в Саут-Лодж, Барти почувствовала себя значительно лучше. Магия места не подвела ее и в этот раз. Барти успокоилась и ощутила, как душа освобождается от тяжести. Она отправилась в длительную прогулку по берегу и шла очень долго, пока впереди не заблестела полоса залива Шиннекок-Бей. В лицо бил соленый ветер. Барти смотрела на океанские волны, без устали накатывающиеся на белый песок. В голове начинало проясняться. Уходила вся мерзость, заполнявшая мысли после рассказа миссис Диксон. Уходило вранье, искусно сплетенное Чарли. Вернувшись, Барти, к своему удивлению, даже что-то съела из обильного ужина, приготовленного обеспокоенной миссис Миллз. Потом она ушла в свою комнату – комнату Лоренса – и легла в громадную кровать. Думая, что не уснет, Барти не стала опускать жалюзи. Пусть в окна смотрят необычайно яркие звезды, каких никогда не увидишь в грязном нью-йоркском небе. Но удивительное дело: она заснула и проспала до самой зари.
На следующий день она много ездила по своим любимым местам: и тем, где они бывали вместе с Лоренсом, и тем, которые она уже после открывала для себя сама. Вначале она поехала в сторону Сэг-Харбора, оттуда на пароме переправилась через пролив в Норт-Хейвен. Там Барти погуляла по берегу, после чего поехала в Ист-Гемптон. Дальнейший ее путь лежал в леса вокруг Амагансетта и дальше – в сторону Албертс-Лэндинга и Аккобонак-Клиффа. Выйдя из машины, Барти стояла и смотрела на проступавшие из тумана очертания острова Гардинерс. Она вспоминала, как Лоренс в первый раз привозил ее сюда и рассказывал об обитающих здесь диких индюшках и белохвостых оленях. Ходили легенды, что где-то на острове спрятаны сокровища. Лоренс пытался купить остров у потомков Гардинера (на такое был способен только он), но те ему отказали.
Барти сознавала, чем она сейчас занимается: стирает пыль времени с воспоминаний, вновь делая их яркими и живыми. Это были ее, и только ее воспоминания, которыми она могла поделиться лишь с достойным человеком.