тезис данной книги; см. также E. O. Wilson 1998) и на уровне личностей (Alexander 1987), а кое-кто считает ее культурным паразитом, который распространяется за счет личностей и групп (Dawkins 1976; Boyer 1994, 2001; Blackmore 1999). Объяснения, отказывающие религии в способности повышать адаптивность, усматривают в религии механизм приспособления к уже исчезнувшим условиям окружающей среды – механизм, уже ставший препятствием к повышению адаптивности. Порой эти объяснения идут другим путем и рассматривают религию как побочный продукт эволюции, чьи функции, если они вообще имеются, вторичны по отношению к более общему адаптивному плану (Guthrie 1995; Boyer 2001). В своем известном эссе, обрушиваясь с критикой на эволюционных биологов за то, что те слишком полагаются на идею адаптации, Гулд и Левонтин (Gould and Lewontin 1979), сами видные эволюционные биологи, указывали, что многие биологические структуры похожи на «антревольты». Антревольтом в архитектуре называют пространство между двумя смежными арками. Арки всегда несут инженерную функцию, а вот антревольты – нет, поэтому их часто заполняют орнаментами: в лучшем случае это – вторичная функция. Как показать это на примере? Скажем, нос может поддерживать очки, но эта его «функция» явно второстепенна по сравнению со способностью пропускать воздух при вдохе и выдохе – или различать запахи. Один из примеров гипотезы «антревольта» для религии гласит, что самосознание сумело развиться в ходе естественного отбора, поскольку повышает шансы на выживание – однако у него есть неприятный побочный продукт: из-за него человек осознает, что смертен. Возможно, именно поэтому религия могла возникнуть как способ побороть страх смерти; тогда она оказывается адаптацией второго уровня, понять которую можно лишь в контексте более важной, первичной адаптации (самоосознания).
Таблица. 1.1
1. Религия как адаптация.
1.1. Религия – адаптация на уровне групп.
1.2. Религия – адаптация на уровне индивидов.
1.3. Религия – культурный «паразит», который часто развивается за счет личностей и групп.
2. Религия как неадаптивное явление.
2.1. Религия – адаптация к прежней среде (скажем, к анцестральным родственным группам), снижающая приспособленность к современным условиям (скажем, к крупным группам индивидов, не состоящих в родстве).
2.2. Религия – «антревольт», побочный продукт эволюции, генетической или культурной.
Гипотезы, представленные в таблице 1.1, служат эволюционным биологам для проведения исследований по разным направлениям. Примененные к религии, эти гипотезы позволяют выдвинуть различные предположения о тех или иных последствиях – а последствия, в свою очередь, можно сравнить в эмпирических проверках. Если религия задумана для того, чтобы смягчать страх смерти, она будет отличаться от религии, призванной обеспечить достижение общего блага. А религия, созданная ради общего блага, будет отличаться от религии, назначение которой – эксплуатировать людей в группе. А религия, возникшая как орудие эксплуатации, окажется иной по сравнению с религией, безразличной к самому слову «замысел». Сведений о религиях, позволяющих разобраться с гипотезами, много, и здесь возможен подлинный научный прогресс. И, коротко говоря, даже если моя личная гипотеза окажется неверной, религия может и должна быть предметом главных эволюционных исследований[26].
В этой главе я не раз подчеркивал необходимость занимать умеренную позицию, согласно которой группы могут развиваться в адаптивные единицы – и развиваются в них – но только в особых условиях. Я не намерен занимать крайнюю позицию и представлять религиозные группы как организмы. Полагаю, теория группового отбора может объяснить о религиях многое – но, конечно, не всё. Эволюция, как известно, процесс запутанный, и универсальные объяснения к ней неприменимы. Ни одно свойство не может обеспечить идеальную адаптацию, ведь отбор идет не на одном уровне, а на многих. И даже на уровне отдельных организмов фундаментальная проблема противоположности блага всей группы и блага каждого из тех, кто в нее входит, полностью не решена. Все гипотезы, представленные в таблице 1.1, имеют по крайней мере частные преимущества. И наша цель, к которой мы должны устремиться – это оценить их относительные достоинства. Точно так же религиозность – это не простая черта, а множество разнородных признаков, а значит, она может потребовать различных объяснений. В конце концов, наука предполагает сравнение гипотез. Иными словами, проверить нужно их все, даже если господствует только одна.
Именно поэтому я буду оценивать все гипотезы, указанные в таблице, под разными углами. При этом гипотеза группового отбора все же требует более пристального внимания, – отчасти потому, что она проясняет многое в отношении религии, а также из-за того, что долгое время ученые пренебрегали этой гипотезой и даже порочили ее. Я верю, что грядущие поколения будут удивлены, до какой степени группам в представлении интеллектуалов второй половины ХХ века было отказано в возможности существовать в качестве адаптивных единств. И на этом фоне размышления о группах как об организмах, чья деятельность требует наличия сложной и в высокой степени организованной физиологии, настолько новы и открывают возможность для такого количества выводов и прогнозов, что отказ в особом отношении к этой теории будет шагом против истины, даже если сама теория оправдает себя лишь частично.
Есть еще одна причина, почему групповой отбор выявляет суть религии так, как никакая иная из гипотез. Когда верующие описывают свою церковь как тело или улей, они выражаются идеалистично. Согласно фрагменту из писаний гуттеритов, процитированному в самом начале Введения, только истинная любовь означает возрастание всего организма. Существующие церкви лишь приближаются к идеалу истинной любви, а их неудачи воспринимаются как извращение и искажение религии, но не как черты самой религии. И когда мы изучаем религию в ее практическом воплощении, мы видим идущий групповой отбор, вступающий в противоборство с другими мощными силами – и далеко не всегда он в этом противоборстве превозмогает. Когда же мы изучаем идеализированную религию, мы видим нечто более близкое к проявлению того, что могло бы выйти из чистого группового отбора.
Наше исследование религии будет постоянно опираться на развиваемые теорией эволюции и изложенные в этой главе темы. Однако в первую очередь мы должны дать обзор предмета исследования, как его видят общественные науки, изучающие религию на протяжении уже более сотни лет.
2. Воззрения общественных наук
Религия представляет собой единую систему верований и практик, имеющих отношение к священному… и соединяющих в единое нравственное сообщество, называемое Церковью, всех, кто придерживается их.
Что люди получают от религии? Как полагают Родни Старк и Уильям Бейнбридж – то, чего не могут иметь.
Научным изучением религии по традиции занимались антропологи, социологи и психологи. Интерес к религии проявился уже у создателей этих дисциплин (напр., Tylor 1871; Frazer 1890; Durkheim 1912; James 1902); проявляется он и сегодня у самых передовых практиков. Теории религии в общественных науках в различной степени опирались на теорию эволюции, правда, в историческом плане эта степень не столь заметна. И в то же время эти дисциплины собрали впечатляющий массив данных, подходящий для проверки различных гипотез, в том числе и эволюционистских – хотя о последних никто и не думал в то время, когда формировался этот массив.
Как и все новое, любой современный эволюционистский метод изучения религии должен доказать свою эффективность по сравнению с традиционными методами. Одна из возможных крайностей такова: теория эволюции одерживает верх над общественными науками, которые, фигурально выражаясь, совершенно опоздали на корабль научного развития. Есть и другая крайность: теория эволюции лишь вновь открывает то, что уже давно известно обществоведам. И если продолжить «корабельную» метафору, эволюционная теория религии – это весельная шлюпка во флоте линкоров, бесполезная для боевой мощи. И еще остается третья возможность: теория эволюции не может объяснить природу религии; иными словами, линкоры топят шлюпку.
Реальная ситуация, конечно, более сложна и интересна, чем какая-либо из приведенных крайностей. Гипотеза, которую я выдвинул в главе 1, близка к исследовательской позиции, известной в общественных науках как функционализм. В первой половине ХХ века эта позиция была намного более популярной, нежели сейчас. Закат функционализма в общественных науках ужасающе похож на упадок, в котором оказалась теория многоуровневого отбора в биологии. И потому серьезное принятие представления о группах как об организмах сравнимо с возрождением функционализма в социальных науках, правда, не в исходной его форме, отчасти заслужившей свою незавидную участь, а в форме, которую можно оценить умозрительно и проверить опытным путем.
Тогда и сейчас
Обзор литературы, которая в общественных науках посвящена религии, поможет нам оценить нынешнее состояние дел. Бесспорно, в наши дни самой амбициозной исследовательской программой стала та, которую предложили Родни Старк, Уильям Бейнбридж и их коллеги: это восхитительный сплав социологии, антропологии, истории, психологии и экономики (Stark and Bainbridge 1985, 1987, 1997; Stark 1996, 1999; Finke and Stark 1992; Stark and Finke 2000). Их работа поражает и тем, сколь тесно в ней переплетены теория и эмпирические исследования, а равно так же привлекает внимание благодаря широкому спектру исследовательских методов, который охватывает огромный диапазон – от этнографии современных культов до глобальных социологических опросов и создания целых баз количественных данных на основе исторического материала. Впервые познакомившись с материалами этой программы, я почувствовал себя гребцом в той самой шлюпке, что бултыхалась возле флота линкоров.