Размышление о религиозных группах как адаптивных единицах, сравнимых с гуппи и зябликами, настолько ново, что сейчас мы просто не можем предложить подходящих временных и пространственных шкал. Но, возможно, религиозные верования порой кажутся сторонним наблюдателям бессмысленными, именно потому, что эти наблюдатели подходят к религии с очень грубой шкалой (например, к представлению о христианском прощении, которое я рассматриваю в главе 6). Стоит провести более тонкий анализ – и, вероятно, проявится адаптивный паттерн. Поэтому я начну с малого масштаба, то есть с оценки адаптивного потенциала данной формы христианства у конкретного сообщества людей, разделяющих это исповедание веры. В этом случае я постараюсь оценить способность кальвинизма к повышению адаптации у тех, кто жил в Женеве в середине XVI века – и рассмотрю те черты кальвинизма, что есть и у иных христианских деноминаций (аналогично живорождению у гуппи), а также и другие особенности, которые выделяют кальвинизм на фоне других христианских конфессий.
Исследовать религию и найти ее функциональные свойства? Да, это рискованное дело! Впрочем, здесь весьма поможет то, что догматы многих современных форм христианства сведены в катехизисы, по которым открыто учат неофитов. Кальвин-реформатор едва ли не первым делом написал такой катехизис, причем настаивал на том, чтобы его выучили наизусть все жители Женевы. Исследователи наследия Кальвина согласны в том, что этот катехизис – превосходный свод его взглядов, более пространно изложенных в «Наставлении» и многих иных сочинениях. К тому же этот катехизис весьма удобен для наших целей, ведь именно его учили жители Женевы, а значит, именно он, скорее всего, оказал сильнейшее влияние на поведение горожан[32].
В потенциале катехизисы – золотая жила сведений для изучения религий с эволюционной точки зрения. Они имеют полное право называться «культурными геномами», поскольку в легко воспроизводимой форме содержат информацию, необходимую для образования адаптивного сообщества. Они достаточно кратки, их можно проанализировать подробно, и они есть у многих деноминаций, что позволяет проводить сравнительные исследования религиозных организаций. Кроме этого, отдельные деноминации время от времени пересматривают свои катехизисы, создавая тем самым аккуратно запакованные «палеонтологические летописи» эволюционных изменений. Лучшую базу исторических данных трудно и представить.
Сейчас я попытаюсь проанализировать первый катехизис, написанный Кальвином для Женевы в 1538 году, а в основу моей попытки будет положен перевод Форда Бэттлса (перепечатан в Hesselink 1997, вся пагинация указана по этому изданию). Цели моего анализа можно сформулировать в двух простых вопросах: «Как мог бы вести себя тот, кто изучал катехизис Кальвина и верил тому, что изложено в нем? И благодаря каким особые чертам катехизис способен так влиять на поведение?»
Катехизис Кальвина делает одинаковый акцент на отношении людей с Богом и на их отношении друг с другом, причем это выделяет сам Кальвин:
В Законе Божьем дано наиболее совершенное установление для всякой праведности, которое по наилучшему рассуждению должно быть названо вечной волей Господа, поскольку в двух скрижалях этого установления заключено полностью и ясно все, что нам необходимо. Первая скрижаль изложила в немногих заповедях правила почитания, соответствующие Его величию; вторая – долги милосердия, что каждый из нас имеет перед ближним своим (11).
С позиции функционализма представления о Боге и Его взаимоотношениях с людьми необходимо истолковать как адаптацию, призванную управлять поведением людей. Таким образом, весь катехизис надлежит понимать в терминах отношений «люди-люди» – по крайней мере, такова рабочая гипотеза. При этом удобно оставить различие отношений «Бог-люди» и «люди-люди» для целей анализа. Выразить то, какого поведения по отношению к другим людям ждет от человека Бог, достаточно просто: оно в явной форме содержится в катехизисе. А вот почему поощрять поведение необходимо через представления о Боге – и в особенности о Его взаимоотношениях с людьми? Этот вопрос более глубокий. Но и на него есть ответ.
Перечень действий, предписываемых к исполнению катехизисом Кальвина, приведен в таблице 3.1. В нем – знакомые предписания Десяти заповедей, ожидать изменения которых в рамках иудеохристианской традиции не приходится – как не приходится ожидать того, что гуппи перестанут быть живородящими. В перечне есть и сравнение с организмом – идея, ставшая источником вдохновения для этой книги. И, наконец, там есть образцы поведения, созданные специально для местных социальных и политических условий. Если прочесть их в обратном порядке, то можно сказать, что кальвинизм наставляет верующего быть добропорядочным гражданином и не бунтовать против властей, как об этом сказано в следующем отрывке из катехизиса:
Не только следует нам вести себя покорно по отношению к тем, кто отправляет свои должности честно и верно, как им и пристало поступать, но подобает и терпеливо сносить тех, кто надменно злоупотребляет властью, и делать это нужно, пока ярмо их не будет снято по законному порядку. Как добрый государь служит доказательством божественной милости, сохраняющей благоденствие человека, равно так же плохой и нечестивый правитель – Его бич, которым Он карает грехи народов (38).
Таблица 3.1. Элементы отношений «люди-люди», детально изложенные в катехизисе Кальвина от 1538 года
1. Повинуйтесь родителям.
2. Повинуйтесь властям.
3. Повинуйтесь пастырям.
4. Оставьте своеволие.
5. Во всем, как хотите, чтобы с вами поступали, так поступайте и вы.
6. Будьте как тело едино.
7. Не вредите ближнему и не убивайте его.
8. Не распутничайте и не вступайте в близость, кроме как в браке.
9. Не посягайте на чужое ни разбоем, ни коварством.
10. Не приносите ложных клятв.
11. Не свидетельствуйте ложно.
12. Платите налоги и исполняйте иные гражданские обязанности.
13. Ведите себя как достойные граждане.
По катехизису ожидалось, что лица, наделенные властью, будут справедливы и добродетельны, но с теми из них, кто не таков, надлежит вести себя кротко. По сути, безнравственный правитель, наказывая членов Церкви за их проступки, исполняет волю Божью! Вот и прекрасный пример того, как утверждение о Боге служит механизмом, запускающим поведение (покорность по отношению к властям), адаптивное в той обстановке, в которой пребывает Церковь.
Хотя Церковь Кальвина имела лишь незначительный контроль над политическими властями, своих собственных пастырей она контролировать могла. Если религия прежде всего содействует эксплуатации, позволяя своим адептам, занимающим высокое положение, извлекать выгоды за счет «низших», мы могли бы ожидать, что в катехизисе останется лазейка для испорченных пасторов – как и для испорченных государей. Однако этого нет.
Итак, пастыри могут смело вершить любые деяния Словом Божьим, распорядителями которого они утверждены. Они могут принудить любые мирские власти, славу, мудрость и надменность опуститься и покориться Его величию. Именно так должны они господствовать надо всеми, от самых высших до последнего низшего. Также должны они воздвигать владения Христовы и низвергать царство сатаны, питать агнцев и убивать волков, учить и увещевать обучаемых; им надлежит обвинять, порицать и смирять мятежных и упрямых. Но если они отвернутся от этого ради своих мечтаний и домыслов их собственного разума, да не будут они с этих пор причислены к пастырям духовным, но лишь к волкам, несущим пагубу, и да извергнутся вон. Ибо Христос не повелевает слушать иных, кроме тех, кто учит нас тому, что взято ими от слова Его (36).
Этот отрывок дает нам первый намек на то, что кальвинистская Церковь была задумана и создана и для того, чтобы контролировать поведение пастырей столь же эффективно, сколь и поведение стада.
Сравнение с телом, или организмом, поддерживает стремление к единству целей и одновременно к разделению труда, чтобы исполнить общие задачи, выходящие за пределы слов «делайте другим то…»:
Все число избранных объединено узами веры в одну Церковь, и в общество, и в народ Божий, которому Христос, Господь наш, и Водитель, и Царь, и, образно говоря, Глава единого тела, ибо в Нем до начала мира все они были избраны, дабы собраться в Царствии Божьем. Сейчас это общество кафолично, то есть охватывает всю вселенную, ибо не может быть двух или трех церквей, но все, кто избран Богом, настолько едины и сочтены друг другу во Христе, что, как они зависят от одного Главы, так же и сливаются они в единое тело, связанные и сращенные, будто части его. Поистине, они сделаны одним целым, ибо живут вместе в одной вере, надежде и любви, и в том же Духе Божьем, призванные наследовать жизнь вечную… Но наравне с тем, что члены тела распределены меж собой посредством некоей общности, каждый в нем, тем не менее, имеет свой особый дар и особое служение (25–26).
Все исследователи наследия Кальвина выделяют в кальвинизме одну общую черту: он освящает мирские занятия. Пекарь или фермер могут чувствовать святость так же, как и священник, ибо все они – слуги, которые, словно органы, служат на благо церковного тела.
Да, возможно, Десять заповедей и Золотое правило этики слишком очевидны, чтобы заслуживать комментариев. Но нам не следует сбиваться с пути из-за знакомства с ними. Гипотеза, которую я стремлюсь проверить, предполагает, что религия заставляет группы людей действовать как адаптивные единицы. Есть много ины