Множественные потоки доказательств: снимаем покровы
Изначально я задумывал эту главу для того, чтобы увидеть, поддерживает ли современная обществоведческая литература, посвященная религии, те выводы, к которым мы уже пришли на основе традиционного религиоведения. Общий ответ – да. Религия вовсе не стремится обескровить верующего, заставляя его тщетно стремиться получить невозможное. Чаще она позволяет верующему получить доступное через согласованные действия групп. Этот вывод основан на многочисленных потоках доказательств, о чем и гласит эпиграф. Жизненный цикл религиозных деноминаций, долго бывший центральным пунктом школы сторонников теории рационального выбора, при верном понимании становится особенно сильным подтверждением адаптации на уровне групп.
Чем больше я знакомился с современной литературой, посвященной упомянутому вопросу, тем больше эта глава приобретала второе назначение: показать, как теория эволюции дает концептуальную основу для изучения религии, – основу, которой прежде в обществоведении не было. Мне не хотелось ни похищать лавры у теории рационального выбора, ни отрицать ее многочисленные успехи в деле изучения религии. Надеюсь, мое восхищение некоторыми аспектами этой теории и даже еще большее восхищение теми, кто применяет ее в науке, очевидно. Тем не менее различие между непосредственной и предельной причинностью, а равно так же и выбор подходящего масштаба анализа важны для эволюционной теории настолько, что социальные науки, изучающие человека, не могут их проигнорировать. Когда понимание этих основных моментов отразится на исследовании религии, свидетельства адаптации на уровне групп, вероятно, проявятся еще отчетливее.
И пусть я первым признаю, что адаптационистская программа еще не доказала свою эффективность применительно к религии. Впрочем, эта книга – итог трехлетних усилий одного человека. Для сравнения замечу, что труды о гуппи, в которых адаптационизм предстает во всей красе – это итог усилий, исчисляемых сотнями «человеко-лет». Когда обществоведы и религиоведы, знакомые с теорией эволюции, начнут исследовать религиозные группы в адаптационистской перспективе, вместе с эволюционистами, которым интересна религия – такими, как я, – тогда гипотеза, согласно которой группы действуют как адаптивные единицы, либо уничтожит сама себя – во имя честности науки, – либо встанет на очень прочное основание.
6. Прощение как сложная адаптация
Вы слышали, что сказано: око за око и зуб за зуб. Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую.
Рассуждение о религиозных группах как об организмах побуждает нас разузнать кое-что об адаптивной сложности. Поведение хорошо приспособленного организма редко принимает форму «Делай x». Чаще оно состоит из множества правил типа «если – то»; «Делай x в ситуации a, делай y в ситуации b, делай j в ответ индивиду c, но не индивиду d» и так далее. В этой главе я рассмотрю только одну религиозную идею – прощение – в качестве сложной адаптации. Бесспорно, прощение – идея не исключительно религиозная, но оно считается характерной чертой христианской религии. Христианское прощение часто описывают фразой «подставь другую щеку», но это слишком простое описание, по типу «Делай x». Какова действительная природа христианского прощения, и можно ли понять его с точки зрения эволюции?
Врожденная психология прощения
Ученые зачастую пытаются объяснить мир через наиболее простые модели, несмотря на присущую ему сложность. Простейшая модель эволюции общественного поведения состоит из одной популяции индивидов, которые генетически запрограммированы либо только на альтруизм, либо только на эгоизм; они объединяются в пары и случайным образом взаимодействуют с другими парами. Пары альтруистов превосходят пары эгоистов, а эгоисты в смешанных парах превосходят своих альтруистических партнеров. Далее индивиды воспроизводятся соразмерно благам, полученным ими благодаря взаимодействию, и рождают поколение потомства, в котором цикл повторяется. Беспощадная дарвиновская борьба продолжается, пока один род не исчезнет или не установится стабильное равновесие. Из главы 1 должно быть очевидно: перед нами миниатюрная модель группового отбора, в которой группами являются пары взаимодействующих индивидов (см. также Sober and Wilson 1998, гл. 1 и 2).
Итог этой минималистской модели вряд ли воодушевит на развитие альтруизма. Альтруисты вымирают, если только эгоисты не начнут устраивать друг другу пакости, в случае чего устанавливается стабильное равновесие, при котором каждый индивид в среднем извлекает из своих социальных взаимодействий ровным счетом ничего.
Чтобы сделать эту модель более интересной и исследовать больше разных типов поведения, усложним ее. Добавим два фактора: пусть партнеры вступают во взаимодействия неоднократно и пусть обретут способность менять стиль поведения на основе истории отношений. У нас по-прежнему два типа поведения, альтруизм и эгоизм, но теперь они могут управляться по правилу «если – то», скажем: «начни с хорошего поведения, но стань эгоистом, если твой партнер ведет себя как эгоист». Правила «если – то» наследуются на уровне генов и противостоят друг другу в жестокой дарвиновской борьбе, как и типы поведения в изначальной модели. Окончательный исход – одно правило, которому следует вся популяция, или сочетание правил при устойчивом равновесии.
Эта более сложная модель все равно до смешного проста, но в плане возможностей она открывает ящик Пандоры. Даже две модели поведения могут встроиться в почти бесконечное число правил «если – то», и как мы тогда узнаем, какие из них ставить друг против друга? В сомнении спрашивай друзей. По крайней мере политолог Роберт Аксельрод сделал именно это, выступив спонсором соревнования на компьютерной симуляционной модели, в котором каждый мог представить на рассмотрение свое правило. Историю об этом рассказывали много раз (например: Axelrod 1984) и здесь мы изложим ее лишь вкратце. На турнире было очень много сложных правил, которые для своего выполнения требовали, по-видимому, незаурядного ума, но одно очень простое правило, предложенное Анатолем Рапопортом и названное «око за око» (англ. Tit-for-Tat, TFT), довело все другие правила до смерти и оказалось победителем. Правила таковы: начинаем с альтруистического поведения, а затем имитируем предыдущий поступок партнера. С альтруистом остаемся альтруистами, с эгоистом сразу же ведем себя эгоистично – хотя да, при первом взаимодействии это больно. Пары, следующие такому правилу, ведут себя друг с другом очень мило, а само правило распространяется по всей популяции, и потому альтруизм становится единственным типом явного поведения, хотя способность к ответному эгоизму сохраняется в скрытой форме в каждом индивиде.
Некоторые читатели могут поинтересоваться, почему я называю это правило альтруистическим, когда обычно его описывают в литературе как благую форму эгоизма. В конце концов, правило выигрывает в соревновании, так как его можно назвать альтруистическим? Ревнители таких доводов, сочетая эгоизм с успехом, совершают ошибку усреднения по группам, – я говорил о ней в главе 1. А мы как сторонники теории многоуровневого отбора должны определить альтруизм и эгоизм на основе различий в приспособленности, проявляемой внутри групп и между ними. Пары индивидов – малые группы, но тем не менее это группы. Правило «око за око» в силу своей природы не даст нам победы над партнером по группе. Оно ведет либо к поражению, либо к ничьей. А выигрывает оно потому, что пары, которые ему следуют, приспособлены лучше, нежели пары, в которых эгоизм проявляется открыто. Правило «око за око» развивается в отборе, идущем между парами, а не внутри пар. Несомненно, Рапопорт (Rapoport 1991) по достоинству оценил эту движущую силу, проявляющую себя на нескольких уровнях, и считал правило «око за око» альтруистической стратегией, хотя многие из его коллег осмыслили абсолютный успех этого правила, сочтя его одной из форм эгоизма. Вот как говорит об этом сам Рапопорт: «Влияние приверженности идеологическим взглядам на интерпретации эволюционных теорий еще никогда так не бросалось в глаза» (Rapoport 1991, 92).
У правила «око за око» часто выделяют три свойства: оно добродетельно (мы начинаем как альтруисты), оно скоро на месть (из-за незамедлительного превращения в эгоиста в ответ на эгоизм) и столь же скоро на прощение (из-за незамедлительного превращения в альтруиста в ответ на альтруизм). Итак, прощение, которое многие, возможно, считают уникальной способностью человека, проявляет себя биологически адаптивным в простейших эволюционных моделях социального поведения[57]. Вместе с этим прощение достигает цели лишь потому, что крепко увязано с возмездием. Эти две идеи неразрывны. Правило, которое наставляет индивида подставлять вторую щеку все время, не выживет в дарвиновской борьбе, по меньшей мере, в условиях нашей модели-конструктора в ее нынешнем виде.
Сделаем модель еще более интересной и увеличим ее сложность. Давайте скажем, что вы следуете правилу «око за око», но порой ошибаетесь. Вы намерены вести себя как альтруист, но время от времени ваш партнер считает ваше поведение эгоистичным. Если ваш партнер тоже следует правилу «око за око», тогда в следующем цикле социальных взаимодействий вы по отношению к нему будете вести себя хорошо (на основе его предшествующего поступка), а он по отношению к вам – эгоистично (на основе того, как он истолковал ваш предшествующий поступок). Итак, он проявит эгоизм, вы ответите ему эгоизмом – а он к тому времени уже простил вас за то, что вы сменили модель реагирования. Отношения разладились, и вы оба ходите по замкнутому кругу перемежающихся возмездий и прощений.
Такой результат выглядит нелепо и уместен лишь в «Трех балбесах»