Мэр посмотрел на него скептически:
– Мне наплевать, что говорят твои аналитики в Олбани. Господи! Это же день святого Патрика в Нью-Йорке. Здесь только что закончилась самая огромная манифестация в мире, исключая разве первомайский парад в Москве. И только начинаются самые большие семейные празднества в Нью-Йорке, а может быть, и во всей Америке. Люди готовятся к этому дню весь год. Только в центре города находится более миллиона людей, переполнены все бары, рестораны, а еще не забывай про домашние посиделки. В этот вечер будет съедено и выпито в несколько раз больше продуктов и спиртного, чем в любой другой вечер целого года. Если я объявлю комендантский час, Ассоциация владельцев ресторанов разорвет меня на куски. Они тогда выльют все невыпитое пиво на каток Рокфеллеровского центра и утопят меня в этом море. Черт побери, сам возьми и попытайся ввести сегодня комендантский час.
– Но… ведь…
– А тут еще религиозные фанатики… Чего ты добиваешься? Чтобы мэр из евреев отменил день святого Патрика? Да мне легче отменить Рождество. Какой кретин в Олбани насоветовал тебе такое? Чертовы советники!
Губернатор нервно заходил кругами по маленькой лестничной площадке, бросив на ходу:
– Ладно, Мюррей! Остынь немного. – Он перестал шагать и на минуту задумался. – Забудем про комендантский час. Тем не менее считаю, что для наведения порядка все же нужно привлечь полицию штата и национальную гвардию.
– Ни в коем случае. Никаких гвардейцев, никакой полиции штата. В моем распоряжении двадцать тысяч полицейских – больше целой дивизии. Мы их всех постепенно привлечем к операции.
– Шестьдесят девятый полк приведен в боевую готовность и может оказаться полезным.
– Приведен в боевую готовность? Неужели? – Клайн рассмеялся. – Более вероятно, что все там в дымину пьяные. Боже мой! Солдаты-контрактники сматываются с дежурства из части уже в два часа. А сейчас они успели так надраться, что, пожалуй, не отличат винтовку от шнурков от ботинок.
– Мне стало известно, что офицеры и большая часть сержантов сейчас находятся на вечеринке в учебном манеже и…
– Не финти, скажи прямо, что тебе нужно.
– Не финти, говоришь?
– Да.
Губернатор кашлянул в кулак, а затем добродушно рассмеялся:
– Ну, ладно… видишь ли, ты, черт побери, прекрасно знаешь, что это самые крупные беспорядки в Нью-Йорке с тех пор, как в семьдесят седьмом году произошла авария на линии электропередачи. Поэтому я просто обязан показать, что не сижу сложа руки, а делаю дело.
– В таком случае, лети обратно в Олбани. Позволь уж мне самому хозяйничать в своем городе.
– Твоем городе? Это мой штат! Я отвечаю за его жителей.
– Верно… Но где ты был, когда мы так нуждались в деньгах?
– Послушай-ка. Мне не надо спрашивать твоего разрешения, чтобы вызвать национальную гвардию или полицию штата.
– Позвони генеральному прокурору и послушай, что он скажет. – Клайн повернулся и направился к лестнице.
– Постой, Мюррей. Послушай… а что, если Олбани оплатит все расходы на эту операцию. Боже, она обойдется городу во многие миллионы! Я позабочусь и выставлю Вашингтону счет с небольшим наваром. Я скажу, что это была международная проблема, а деньги пошли на охрану консульств. Как считаешь?
Мэр остановился на середине лестницы и обернулся к губернатору, ободряюще улыбаясь. Губернатор продолжал:
– Я заплачу за все, если позволишь прислать сюда моих людей. Мне просто необходимо показать, что и силы штата задействованы здесь, – ты понимаешь? Хорошо? Договорились, Мюррей?
– Деньги должны быть переведены городу в течение месяца.
– Считай, что они уже у тебя в кармане.
– В расходы будут включены сверхурочное и обычное рабочее время всех задействованных департаментов города, а также затраты на полицию, пожарных, медиков и другие муниципальные учреждения, а также затраты, которые будут необходимы впоследствии.
– Хорошо…
– Включая расходы на ремонт муниципального имущества, компенсацию частным лицам и компаниям, которые понесут убытки.
Губернатор глубоко вздохнул:
– Идет.
– Но участвовать в операции будет только шестьдесят девятый полк. Никаких подразделений национальной гвардии и никакой полиции штата – мои ребятишки не сойдутся с ними характерами.
– Позволь мне ввести полицию штата в те районы Нью-Йорка, где ощущается нехватка сил, так как многих полицейских перебросили на Манхэттен.
Мэр задумался, затем кивнул и улыбнулся. Он вынул руку из кармана и обменялся с Доулом рукопожатием. Затем Клайн нарочито громко, чтобы его слышали в коридорах внизу, произнес:
– Губернатор, я хотел бы, чтобы вы вызвали сюда шестьдесят девятый полк и полицию штата.
Полковник Дэнис Лоуган сидел во главе стола в учебном манеже 69-го полка на Лексингтон-авеню. В просторном высоком зале сидели или стояли более ста офицеров, сержантов и приглашенных гражданских лиц. Одни уже были пьяны в стельку, другие прилично поддали. Сам Лоуган чувствовал, что немного перебрал. Попойка в этом году была не очень шумной, и, как заметил Лоуган, после сообщения о беспорядках в центре города гуляки как-то сникли.
К Лоугану подошел сержант с телефоном и воткнул телефонный провод в розетку.
– Полковник, губернатор на проводе!
Лоуган кивнул и выпрямился в кресле. Взяв трубку, он посмотрел на майора Коула и сказал:
– Полковник Лоуган слушает, сэр. Поздравляю с днем святого Патрика, губернатор.
– Боюсь, что поздравлять не с чем, полковник. Группа ирландских революционеров захватила собор святого Патрика.
Полковник внезапно ощутил слабость во всем теле и тяжесть в груди, но постарался произнести твердо:
– Вот как?
– Я призываю шестьдесят девятый полк выполнить свой долг.
Полковник Лоуган обвел из-за стола взглядом огромный зал, раскинувшийся перед ним. Большинство офицеров и сержантов еле держались на ногах, кое-кто спал, положив голову на стол, а рядовые либо разбрелись по домам, либо рассыпались по всевозможным барам города.
– Полковник…
– Да, сэр.
– Объявите полную боевую готовность. Не забудьте бронежилеты и прочую амуницию для подавления мятежа. Оружие зарядить боевыми патронами.
– Слушаюсь, сэр.
– Постройте всех у собора святого Патрика, точнее, у резиденции кардинала на Медисон-авеню, и ждите дальнейших указаний. И поспешите!
– Понятно, сэр!
– Полк готов, полковник?
Лоуган начал бормотать что-то невнятное, затем откашлялся и лихо отрапортовал:
– Ирландские воины всегда готовы, губернатор!
– Капитан Берт Шрёдер из нью-йоркского управления полиции, – представился Шрёдер и мгновенно включил динамики в обеих резиденциях. В комнате раздался громкий голос с явным ирландским акцентом, эхом прокатился по офисам и вскоре затих:
– Чего вы так тянули?
– Это он, Мак-Камейл, – пояснил Бурк.
Шрёдер говорил нарочито мягко и подчеркнуто вежливо, что создавало видимость спокойствия:
– Кое-что пришлось утрясать. Кто говорит?
– Финн Мак-Камейл, вождь фениев. Я уже говорил сержанту Тезику и лейтенанту Бурку, что хочу вести переговоры с высокопоставленным лицом. А сейчас, как я понимаю, разговариваю всего лишь с капитаном.
Шрёдер ответил заранее заготовленной фразой:
– Все, с кем вы хотели бы поговорить, находятся здесь. Они слушают через динамики наш разговор. Слышите, как фонит эхо? Мы решили: чтобы ничего не перепутать, я буду говорить один, от лица всех присутствующих. Свои ответы они будут передавать через меня.
– Кто вы такой?
– Скажем так, у меня есть определенный опыт подобных ситуаций.
– Это даже интересно. А там присутствуют представители ирландского, британского и американского правительств?
– Да, конечно. А также комиссар полиции, мэр и губернатор.
– Я выбрал неплохой денек, не правда ли?
Бурк тихо сказал Шрёдеру:
– Я забыл предупредить вас, он не лишен чувства юмора.
Шрёдер кивнул и вновь обратился к Флинну:
– Да, сэр. Но лучше давайте перейдем прямо к делу.
– Нет, давайте сначала установим правила игры, капитан. Все ли представители имеют связь со своими столицами?
– Да, сэр.
– А установлен контакт с Международной Амнистией и Красным Крестом?
– Это сейчас делается.
– Контакт устанавливается через вас?
– Да. Так лучше – меньше проблем. Считают, что и вы найдете приемлемое решение. – Шрёдер присел на край стула. Наступила самая трудная часть переговоров – уговорить психов вести их с ними, а не с президентом США или королевой Великобритании. – Итак, мы можем продолжить?..
– Ладно. Посмотрим, что получится.
Шрёдер с облегчением вздохнул и сказал:
– У нас есть ваши требования, а также список людей, которых вы хотите освободить в Северной Ирландии. Мы хотим, чтобы вы знали: главное для нас – безопасность заложников…
– Но не забудьте и про собор. Его в любую минуту можно спалить.
– Да, можно. Но прежде всего, мы волнуемся за человеческие жизни.
– Прошу извинить за гибель лошади.
– Что? Ах да, мы тоже сожалеем. Но пока никто из людей не убит, так что давайте действовать и дальше в том же духе.
– А что, комиссар Двайер чувствует себя лучше?
Шрёдер стрельнул глазами на Бурка и прикрыл микрофон рукой.
– Какого черта ты сказал ему о Двайере?
– Правило номер один – говорить только правду.
– Черт! – Убрав руку от микрофона, Шрёдер продолжил разговор с Флинном: – Комиссар Двайер умер естественной смертью, сэр. Вы никого не убивали. – По лицу Шрёдера стало заметно, что он снова начинает нервничать. – Главное – сохранить жизни людей…
– Значит, я могу поджечь собор после того, как выполнят мои требования?
Взгляд Шрёдера снова нервно обежал комнату. Все напряженно замерли на своих местах, лишь табачный дым тихо плавал в воздухе.
– Нет, сэр. Это уже будет поджог, уголовное преступление. Так что давайте не будем осложнять проблему.