Был объявлен конкурс среди архитекторов на обустройство входа для прихожан, желающих почтить память павших воинов. Революция помешала осуществлению этого проекта, а вместо создания соборных икон, художник подарил новой власти «Купание красного коня». Честное слово – жаль. Художник был талантливый и иконы могли получиться предостойнейшие… Могила офицеров были осквернены и уничтожены большевиками. Почти над склепом, в пределе Марии Магдалины, находился обелиск памяти павшим воинам. Полагаю нет нужды говорить, какая его постигла участь. Ни чертежей, ни описания этого памятника не найдено до сих пор.
В западном пределе («пределе оглашенных») был расположен музей воинской славы. Стены были увешаны мраморными досками с именами солдат и офицеров, погибших за всю историю полка. На фоне знамен полка и знамен, отбитых у неприятеля, находились витрины, хранящие ключи от взятых «на штык» городов – Баязета, Карса и пр. Висели мундиры августейших шефов полка – Екатерины Великой (на фото)
Николая Первого, Павла Первого и прочих. Среди множества реликвий стояла шкатулка, наполненная пулями, вынутыми из тел убитых и раненых измайловцев. Хранились серебряные трубы, которыми был награжден полк за взятие в 1737 году турецкой крепости Очаков
И многие, многие другие свидетельства доблести славного полка… Эпиграфом же к Положению о войсковых музеях, утвержденному императором в 1913 году, были слова Николая II: «Только та страна и сильна, которая свято чтит заветы своей старины». В полковых музеях можно было увидеть и весьма интересные подарки от царской семьи. Иногда это просто были кубки и чарки с надписями: «Полку от императора...», или за меткую стрельбу», а иногда целые драгоценные сервизы (Среди многочисленных гвардейских традиций были проведение ежемесячных полковых совместных обедов, на которых кроме наличного офицерского состава присутствовали бывшие старые командиры и сослуживцы, почетными гостями были император и великие князья. Ювелирные мастерские в голос жаловались от сложности заказав «господ офицеров», стремившихся отразить на многочисленных кубках, чарках, супницах и «братинах» символику полка… Жаловались, но высокооплачиваемые заказы брали…)
(Гвардейские «братины» в виде кавалергардской каски и в виде кивера)
(Гвардейская супница)
(Чарки, сделанные в виде гусарских киверов)
(.. и в виде шапки гусарского полка)
(полковой чайный сервиз)
(Стопка, выпущенная к столетию со дня Бородинской битвы для Измайловского полка)
Но дело не в этих забавных ныне «посудных раритетах», полковые музеи были, прежде всего, хранителями свидетельств доблести полков. А главное: знамен – «полковой чести».
В 1918 году некий малоизвестный писатель – оккультист (большой поклонник Рерихов) Владимир Егорович Гущик, сам предложил свои услуги Луначарскому по изъятию полковых музеев из воинских соборов. Музеи были упакованы в ящики (разумеется, украшенные золотом и драгоценностями реликвии – отдельно) и перевезены в подвалы Артиллерийского музея. В конце сороковых годов двадцатого века Сталин распорядился изъять и хранить отдельно знамена полков и фотографии- портреты царской семьи. (Гущик, к тому времени бывший сотрудником советской разведки, был уже арестован и умер в лагерях). Знамена были перевезены в Эрмитаж, где, опечатанные, хранятся на чердаке, в зале, так и называемым – «Знаменным» …
А вот теперь у меня несколько очень наивных вопросов к музейным работникам. Дело в том, что занимаясь сбором информации для книги, я столкнулся с непостижимой (для меня) ситуацией, напоминающей абсурдный детектив. Архивы и музеи стараются не выдавать информацию о хранящихся в них документах и реликвиях. Пока я получал отказы касающихся судеб чертежей колоколов и паникадила, (хотя по отчетам чекистов несложно проследить их «путь», я полагал, что имею дело с безалаберностью отдельных сотрудников. Когда дело дошло до того, что архивы опубликовывают опись имеющихся в их распоряжении документов, но на конкретный запрос, с приложением даже инвентарного номера, отвечают «На хранение не поступало» - я еще понимающе размышлял о грозящей им реституции (возвращении украденного и хранящегося сейчас в подвалах и на чердаках как у нагловатых перекупщиков). Но когда я столкнулся с тем, что даже фотографии некоторых реликвий и копии с документов прячутся, словно музейщики сами воровали их сто лет назад, я несколько разозлился. Писатели и историки, работающие с архивами сейчас улыбаются моей «наивности» - они прекрасно знают эту ситуацию (признаться, я осознал этот абсурд уже после того, как поговорил с несколькими «маститыми» учёными, прояснившими мне эту «загадку»). Но вопрос мой в другом. Хорошо, предположим, сейчас у музеев лучшие условия для хранения и реставрации икон и прочих реликвий. Но объясните мне, непонимающему, почему люди вообще не могут увидеть многое из того уникального, что было отнято у них сто лет назад?! Нет помещений для экспозиций? Но на Западе давным-давно созданы «виртуальные» музеи, и, любой из нас, сидя дома, может «посетить» музеи Англии и Франции. Какой хитрый негодяй мешает вам сфотографировать (по всем правилам безопасности) и выставить на обозрение то, что вы должны сберегать для людей? Почему бывший владелец этого награбленного добра не может сделать хотя бы копию?!Почему умалчиваются факты наличия некоторых (безобидных для общественной безопасности) документов?! Музей, это то место, где собраны произведения искусства и памятники старины для демонстрации людям, желающим знать историю. А то место, где, подальше от людских глаз храниться награбленное, называется несколько иначе. Почему Сталин прятал знамена гвардейских полков – я понять могу. Но почему сейчас, что бы взглянуть на них надо либо ждать какой-нибудь редчайшей выставки или падать в ноги «большому начальству» - хоть убейте, не понимаю!
Приложу несколько редких рисунков знамен Измайловского полка По иллюстрации из книги "Знамена русских полков", сост. В.Гоникберг, А.Мещеряков, И.Остаркова. Спасибо русскому центру флаговедения и геральдики – только их трудами удалось увидеть хотя бы рисунки знамен…
(Знамя полученное Измайловским полком за изгнание войск Наполеона из России)
(Георгиевские знамена лейб – гвардии Измайловского полка)
(Знаменосец лейб-гвардии Измайловского полка)
Знамена не зря издревна считались «душой» полков. Вот что говориться о знамени в «Марше Измайловского полка»:
Наш полк, наш полк! Заветное, чарующее слово
Для тех, кто смолоду и всей душой в строю.
Другим оно старо, для нас – всё так же ново
И знаменует нам и братство, и семью.
О, знамя, знамя ветхое, краса полка родного,
Ты, бранной славою венчанное в бою!
Чьё сердце за твои лоскутья не готово
Все блага позабыть и жизнь отдать свою?
Полк учит нас терпеть безропотно лишенья
И жертвовать собой в пылу святого рвенья.
Всё благородное: отвага, доблесть, долг,
Лихая удаль, честь, любовь к Отчизне славной,
К великому Царю и Вере Православной
В едином слове том сливается: наш полк!
Да простят мои горячие слова обычные труженики музеев, умные и работящие хранители прошлого – все это не о них. Они сберегают и рассказывают о тех частицах истории без которых у нас нет ни прошлого, ни бедующего. Мои вопросы к руководителям музеев. Что это – раздолбайство или «спущенные сверху» распоряжения? Если уж мне, сыщику с неплохими связями так мучительно было добывать эту информацию, то что говорить про обычного человека? Не плачьте потом, что в музеях «мало людей, одни иностранцы». А заинтересовать людей – не судьба?!
Знамя это воинская хоругвь, вокруг которой собираются верные своему долгу воины. Это куда больше чем «символ» и «обозначение» полка. Утрата его во все века и времена считалась позором. Его выносили с поля боя невзирая на опасность для жизни. Не зря Семеновский полк пытался спрятать свое знамя от большевиков именно в церкви, под алтарем.
Позволю себе привести выдержку из небольшого очерка 2010:
«Глава пресс-службы Патриарха Московского и всея Руси выступил с жесткой критикой заявления Михаила Пиотровского о передаче Церкви принадлежавших ей в прошлом исторических и художественных ценностей. О. Владимир отреагировал на высказывание директора Эрмитажа Михаила Пиотровского, что необходимо-де оставлять подлинники в музеях, а для Церкви делать копии. Священник сравнил данный план со следующим житейским случаем: "Допустим, вашего деда грабители убили, сожгли его дом и украли фамильные портреты. Эти портреты никакой продажной ценности не имеют ни для кого, кроме вас: это пращуры ваши и ваших близких. Проходят годы. И вот вы случайно встречаете эти портреты и узнаете их. Допустим, вы их видите в музее или в семье коллекционера. Каким-то образом через перекупщиков краденого эти портреты оказались здесь. А как иначе? Либо воры их возвращают за ненадобностью, либо, пройдя через криминальные руки, такие предметы могут оказаться у чужих людей. И хранители этих дорогих вам картин, перетерпев ваше волнение, ваши слезы, когда вы читаете фамилии своих пращуров, говорят вам: "Что ж, мы не возражаем, делайте копии, вешайте у себя в доме". Насколько это нравственно?
Вот ровно настолько же нравственно предложение Пиотровского делать копии для Церкви. Хотите быть хранителями краденого? Будьте. Пиотровский сам себя так назвал". Наследником церковных ценностей является Церковь. Церковь была ограблена самым варварским, бандитским образом. То, что осталось в музеях, - это крохи того, что составляло народное церковное достояние. Это даже не тысячная часть. Мы до сих пор не имеем никакой информации о сотнях чудотворных икон. Их эшелонами вывозили, сосуды священные переплавляли. Государство ограбило Церковь, так пусть вернет хоть частичку того, что может".
Он также вспомнил случай, произошедший в период патриаршества Алексия II: "Несколько лет назад сотрудники музеев Кр