Узрел царь Ними адскую реку
Вайтарани, откуда нет спасенья,
Что щёлочи полна, кипит, дымится
И извергает гибельное пламя.
Никто её не создавал – она
Порождена была самим злодейством.
Там с палицами, копьями, мечами
Кромешники по берегам стояли.
Кололи, резали, секли, рубили
Они попавших в адские пределы.
А грешники от муки нестерпимой
В Вайтарани искали облегченья,
Бросались вниз, в колючую осоку
С торчащими кинжалами-шипами,
И, напоровшись на шипы, висели
Тысячелетия. Потом срывались ниже
И падали, не в силах удержаться,
На лес железных кольев раскалённых.
Века они пеклись на этих кольях,
Насаженные, словно дичь на вертел.
Дымились колья, и тела дымились.
А ниже – новая и горше мука:
Растут там листья лотосов железных;
Края у них отточены, как бритвы.
На них сползали мученики с кольев,
Им острые края кромсали тело.
Когда же в щёлочь грешники ныряли,
То дым валил от изъязвлённой плоти.
Внизу река утыкана мечами.
"Быть может, под водой немного легче?" –
Так думали они и вглубь ныряли,
Но там мечи им рассекали члены.
Не в силах грешники терпеть такие муки,
И стон в аду не умолкает.
То вниз несёт Вайтарани их по теченью,
А то обратно возвращает.
По берегам их бесы караулят,
Остроги мечут, колют, словно рыбу,
Вытаскивают из реки баграми,
Распяливают на железных досках
И в глотки тычут булавой железной, –
И снова слышен стон, рождённый болью.
Царь Ними в потрясении великом спросил:
"Возничий, что они свершили?
Поистине ужасны эти муки!"
И небожитель Матали ответил
(Ему дела всех грешников известны,
Царю сказал он истинную правду):
"Кто силой злоупотреблял при жизни,
Кто оскорблял и мучил беззащитных,
Теперь казнятся за свои злодейства
В Вайтарани, откуда нет спасенья".
Сказав так, дальше Матали поехал.
А там, где он остановился снова,
От псов спасались великаны бегством.
Им раскалённая земля сжигала ноги,
А псы их нагоняли в лютой злобе
(Они слонам не уступали ростом),
Вгрызались на бегу в живое тело
И великанов на землю валили.
Кричали великаны страшным криком,
Но звери беспощадно их терзали
И до костей обгладывали мясо.
Затем слетались коршуны к останкам
Железноклювые, с телегу ростом,
Дрались над великаньими костями,
Их долотами-клювами долбили
И костный мозг высасывали жадно.
Там тучи воронья кругом клубились,
Что страшны видом, беспощадны нравом, –
На всех бросаются, кого заметят.
Царь ужаснулся и спросил возницу:
"Мне жутко видеть это, колесничий.
За что им суждены такие муки?"
"Они сквалыгами при жизни были,
Отказывались помогать монахам".
"А эти кто? Тела огнём объяты,
Бегут – а бесы поспешают следом,
Держа в руках железные дубины,
И лупят их дубинами по бёдрам,
Сбивают с ног, мочалят спины, руки
И превращают их в мешок с костями?"
"Злодеями они при жизни были,
Мужчин и женщин мучили безвинных".
"Скажи мне, Матали, кто эти люди?
Их бесы обступили полукругом,
Пихая накалёнными баграми
На кучу углей белого каленья.
Они проваливаются по пояс,
А бесы углей сверху подсыпают.
Огнём горят несчастные, рыдают.
За что им эти лютые мученья?"
"Они растратили казну общины,
Чужие деньги нагло прокутили,
А чтоб сокрыть, старейшин подкупили
И лжесвидетельством избегли кары".
"Что за котёл огромный, раскалённый?
Кого в него швыряют вверх ногами?"
"Тех негодяев, что при этой жизни
Благим подвижникам немало докучали".
"А эти мученики что свершили?
За что им кожу с головы снимают
И рану поливают кипятком?" –
"Ты видишь пред собою птицеловов.
Они ловили птиц, их умерщвляли
И на базаре торговали мясом".
"Вон многоводная река струится.
Здесь спуск удобен, берега пологи.
Спешат напиться мучимые жаждой,
Спускаются к реке по медным скалам,
Но стоит им припасть к воде губами –
И берега охвачены пожаром,
Вокруг горит мякина и солома,
И жжёт нутро огонь немилосердно.
А люди, с жаждой совладать не в силах,
Его глотают, думая напиться.
Огонь насквозь тела их прожигает.
За что им, Матали, такая мука?"
"Они зерном нечестно торговали,
Мешали хлеб с соломой и мякиной",
"Что эти люди так вопят истошно?
В них бесы стрелы, пики, копья тычут
Со всех сторон, не зная передышки.
Скажи, чем эти люди провинились?"
"Перед тобой грабители и воры,
Что ремеслом избрали похищенье
Зерна, овец, коров, баранов, денег,
А равно драгоценных украшений".
"А этих грешников за что живьем свежуют,
Разделывают, будто скот на рынке?"
"То мясники и рыбники былые.
Они безвинных тварей убивали
И мясо выставляли на продажу,
А ныне сделались поживой бесов".
"Теперь я вижу мерзкий пруд зловонный.
Дерьмом с мочой он до краёв наполнен,
И от него смердит невыносимо.
Вокруг него сидит народ голодный,
Хлебая жадно мерзостную жижу.
Кем были прежде эти дерьмоеды?"
"Они при жизни нравом были вздорны
И непрестанно козням предавались,
Друзьям вредили, полные коварства, –
А ныне поглощают нечистоты".
"А это что за мерзкий пруд вонючий?
Он до краёв наполнен кровью с гноем,
И от него смердит невыносимо.
Но грешники его кругом обсели,
Лакая ненасытно гной кровавый.
Что совершили эти гноепивцы?"
"Здесь те, кто на святого поднял руку,
Отцеубийцы, матереубийцы.
Они из общества себя исторгли
И опиваются кровавым гноем".
"И эту пытку объясни, возничий!
Огромными калёными крюками
Кромешники людей за губы тянут,
Распластывают их, как бычьи шкуры,
На колышках растягивают тело.
Слюною и слезами истекают
Их жертвы, извиваются, трепещут,
Подобно рыбам, брошенным на сушу.
Кто эти люди, что крючки сглотнули?
За что они распялены на кольях?"
"Они чиновниками в жизни были,
За ценами следили на базаре.
Им взятки покупатели давали,
Чтоб они цены приказали сбавить.
А рядом с ними – жулики-торговцы,
Людей обвешивавшие на рынках.
Но нет мошенникам от мук спасенья.
Лежат теперь, растянуты на кольях".
"Откуда эти жалкие старухи?
Они вопят, заламывая руки.
Их плоть уродлива и безобразна,
Сочится сукровицею и гноем.
Они закопаны по пояс в землю,
А сверху их тела напоминают
Говяжьи освежёванные туши.
Горящие железные утёсы
На них обрушиваются внезапно,
Размалывая мученицам кости.
Но вот откатится скала – и снова
Стоят они, ничуть не изменились!
Опять идёт гора горе навстречу,
А меж горами мученицы стонут.
Они попали в адскую давильню,
Им кровь теперь из тела выжимают.
Ответь, возничий, в чём их преступленье?
За что им суждена такая пытка?"
"Они распутству прежде предавались,
В утехах плотских были ненасытны,
Своим мужьям коварно изменяли,
Вот и попали в адскую давильню".
"Вон за ноги кромешники хватают
Людей и сбрасывают их в ущелье.
А там на дне – пылающие угли.
Что эти люди на земле свершили?"
"То соблазнители, прелюбодеи.
Они, как говорят, воров страшнее.
За грех их суждено им низвергаться
В ущелье, полное горящих углей.
Теперь вокруг ты можешь оглядеться,
И сразу множество адов увидишь.
А муки в них – безмерны, люты, жутки,
Страшны, жестоки, непереносимы.
Казнятся здесь те люди, что при жизни
Поверили губительным воззреньям
И причиняли зло по убежденью,
Других людей к тому же подстрекая".
Небожители тем временем по-прежнему сидели в своём божественном чертоге Судхарме и ожидали приезда царя. "Что-то Матали долго не возвращается, – подумал Шакра. – В чём же дело? Ах, вот оно что! Матали, конечно, решил сделать лучшее, на что способен, и стал показывать царю ады и объяснять, какие грешники в каком аду находятся. Да только царь Ними успеет состариться и умереть, а адам так и не будет конца". И он послал к Матали проворного гонца с наказом: "Скорее вези царя сюда". Гонец мигом нашёл Матали и передал послание. "Надо поторапливаться", – понял Матали и издалека показал царю все оставшиеся ады. "Посмотри, государь! Кругом много и других адов, но теперь нам пора ехать к царю небожителей. Поспешим же, о царственный мудрец!" С этими словами Матали развернул колесницу и направил её к горним мирам.
Вскоре царь увидел паривший в пространстве дворец небожительницы Бирани – построенный из драгоценных камней, увенчанный золотыми куполами, украшенный множеством драгоценностей, он простирался на двенадцать йоджан. Был там и пруд, а рядом с ним – парк, где росли деревья, что исполняют желания. Увидел царь и саму небожительницу – она восседала на ложе в покоях одной из башен своего дворца в окружении тысяч небесных танцовщиц, а когда колесница проезжала мимо, отворила украшенное цветными драгоценными каменьями окно и выглянула наружу. Тогда царь спросил возничего: "Кто эта прекрасная богиня, нарядно одетая, в уборе из пёстрых цветочных гирлянд; как видно, она наслаждается могуществом и великолепием. Какое благое деяние свершила она при жизни?" – "На земле она была некогда рабыней и звали её Бирани. Ты, быть может, знаешь это имя, – ответил Матали. – Жила она в доме некоего брахмана во времена десятисильного Кашьяпы. Однажды её хозяин, будучи в монастыре, пригласил монахов целую неделю вкушать трапезу у себя дома, но домочадцы отказались помогать ему и не захотели принимать монахов: мошенники они, мол, не уследишь за ними. И лишь Бирани вызвалась помочь. Всю неделю она радушно принимала приглашённых, как мать детей, что вернулись после долгой отлучки домой. Вот это доброе дело и вознесло её после смерти на небеса".