– Слоны кругом и кони, колесницы и вооружённая пехота,
Пылают факелы, окрестность озаряя, – что это значит, мудрецы?"
Сенака на это отвечал: "Не тревожься, махараджа. Почему так много факелов? Я думаю, это пришёл царь Брахмадатта отдать тебе свою дочь". И Пуккуса сказал: "Он, верно, хочет воздать тебе должное. Это в твою честь он явился сюда с большой свитой и стражей". И другие пандиты сказали царю каждый, что ему вздумалось. Тут до царя донеслись слова команды: "Отряду стоять здесь! Там поставьте стражу, бдите!" И, видя вооружённых войнов, перепуганный до смерти, он произнёс, желая услышать мнение Великого:
"Слоны кругом и кони, колесницы и вооружённая пехота,
Пылают факелы, окрестность озаряя, – что будет дальше, о мудрец?"
Махосадха подумал: "Надо сперва припугнуть немного этого глупца, а там уж я ему явлю свою силу и утешу его". И он сказал:
"Стережёт тебя Чулани, о махараджа, с великою ратью.
Брахмадатта тебя обманул. Он заутра тебя умертвит".
Услышав эти слова, все страшно испугались. У царя перехватило горло, во рту у него пересохло, он задрожал как в лихорадке. Смертельно испуганный, он произнёс жалобно:
"Сердце упало, во рту у меня пересохло,
Как обожжённого зной, так палит меня страх.
В горне пылает огонь, а снаружи не видно –
Так моё сердце горит, но не видит никто!"
Слушая его сетования, Махосадха подумал: "В другое время этот глупец меня слушаться не станет, надо его ещё больше припугнуть". И он молвил:
"Был ты беспечен и не слушал ты советов;
Теперь советникам тебя спасать, о кшатрий.
Сластолюбивый царь, советом мудрых пренебрёгший,
Оленю, в западню попавшему, подобен…
Неблагородный человек, о царь,
Змее подобен, что на груди пригрета.
Не станет мудрый дружбу с ним водить –
Добра не жди от злого человека.
Но если ты такого человека встретишь,
Который добр, благовоспитан, его и мудрый другом назовёт –
Нужна с хорошим только человеком дружба".
Потом, чтобы царь понял, что нельзя так поступать с тем, кого он назвал своим сыном, мудрец напомнил слова, ранее им произнесённые:
"Был ты глуп, был, поистине, глух ты и нем,
Когда вздумал совета просить у меня.
Ну мне ли судить о высоких делах,
Возросшему у рукояти сохи?"
И Махосадха повторил слова царя: "За шиворот его и из моих владений прочь того, кто счастью моему задумал помешать", после чего продолжал: "Махараджа, где уж мне, сыну простолюдина, разобраться в делах, какие ведают Сенака и другие пандиты, это не моего ума дело, я разбираюсь разве что в низких ремёслах, а такое способны понять только Сенака и ему подобные. Вот эти мудрые господа пусть и спасают тебя теперь от восемнадцати полков, осадивших город. А меня прикажи взять за шиворот и вышвырнуть вон. Что меня спрашивать?" Так безжалостно корил он царя. Тот выслушал его и подумал: "Мудрец напоминает мне о моём недомыслии, но сам-то он уже тогда предвидел грядущую опасность. Поэтому он так жестоко меня укоряет. Не может быть, однако, чтобы он всё это время бездействовал. Наверняка он уже позаботился о нашем спасении". И он молвил в ответ:
"Махосадха, помилосердствуй! Мудрые не попрекают прошлым.
Что колешь ты меня, словно стрекалом коня стреноженного?
Ты утешь меня. А попрекать что толку?"
Великий подумал: "Царь просто глуп и слеп, он не умеет ценить людей. Помучаю его ещё немного, прежде чем помочь", – и он произнёс:
"Трудно что-то сделать, кшатрий, время упустили.
Мне тебя уж не спасти, спасайся сам, как знаешь.
Есть слоны волшебные, что по небу летают, –
Кто найдёт такого, улететь, пожалуй, сможет.
Кони есть волшебные, что по небу летают, –
Кто найдёт такого, улететь, пожалуй, сможет.
Птицы есть волшебные, что по небу летают, –
Кто найдёт такую, улететь, пожалуй, сможет.
Яккхи есть, волшебники, что по небу летают, –
Кто найдёт такого, улететь, пожалуй, сможет.
Трудно что-то сделать, кшатрий, время упустили.
Мне тебя уж не спасти, я в небе не летаю".
Услышав такое, царь онемел. А Сенака подумал: "Никому, кроме мудреца, ни царя, ни нас не спасти. А царь испуган его речами и безмолвствует. Придётся мне его просить". И он обратился к мудрецу со словами:
"Берег потеряв из виду, в море тонущий бурливом,
Дно нащупав под ногою, вновь надежду обретает.
Для царя и нас, несчастных, ты, Махосадха, опора!
Из советников ты – лучший, так спаси нас от невзгоды!"
Великий ему отвечал с укоризной:
"Трудно что-то сделать, право, время упустили.
Мне его уж не спасти, ты сам попробуй, пандит".
Растерянный и перепуганный до смерти царь не посмел обратиться к Махосадхе и спросил Сенаку в надежде, что хоть тот что-то придумает:
"Моему внемли ты слову: видишь страшную угрозу?
Сенака, что делать дальше, от тебя хочу я слышать".
Сенака же подумал: "Царь пойдёт на всё, только бы спастись. Хорошо ли, плохо ли я придумал, а всё ж скажу ему". И он произнёс:
"Двери подожжём в чертоге, за ножи потом возьмёмся
И заколем мы друг друга, поскорей уйдём из жизни,
Чтоб не предал Брахмадатта нас мученьям перед смертью".
Царя его речь не обрадовала. "Лучше ты самому себе с женой и детьми устрой такой погребальный костёр", – подумал он и обратился к Пуккусе, а потом и к другим. Но и они ничего умного не придумали и отвечали кому что в голову пришло.
"Моему внемли ты слову: видишь страшную угрозу?
Пуккуса, что делать дальше, от тебя хочу я слышать". –
"Примем яду и погибнем, поскорей уйдём из жизни,
Чтоб не предал Брахмадатта нас мученьям перед смертью".
"Моему внемли ты слову: видишь страшную угрозу?
Что нам делать, о Кавинда, от тебя хочу я слышать". –
"В петлю голову мы сунем или бросимся мы с башни,
Чтоб не предал Брахмадатта нас мученьям перед смертью".
"Моему внемли ты слову: видишь страшную угрозу?
Что нам делать, о Девинда, от тебя хочу я слышать". –
"Двери подожжём в чертоге, за ножи потом возьмёмся
И убьём друг друга сразу, поскорей уйдём из жизни.
Мне спасти вас не под силам. Вот Махосадха сумел бы".
Говоря это, Девинда думал про себя: "Что это царь делает? Когда рядом огонь, он дует на светлячка! Нас не может спасти никто, кроме Махосадхи, а царь, вместо того чтобы искать его совета, обращается к нам! А мы-то что знаем?" И, не видя выхода, он, повторив слова Сенаки, воздал хвалу Великому, молвив:
"Вот решенье, махараджа: к мудрецу мы обратимся;
Ну, а если не сумеет и Махосадха спасти нас,
Значит, Сенаки совету нам последовать придётся".
Выслушав это, царь вспомнил, как дурно говорил он раньше с Махосадхой, и, не смея обратиться к нему прямо, стал сетовать громко, так, чтобы тот услышал:
"Как неудачник, в смоковнице сока искавший напрасно,
Так же мы тщетно в отчаянье выхода ищем.
Как не сумевшие сока из древа добыть шерстяного,
Так же мы тщетно в отчаянье выхода ищем.
Словно в безводной пустыне слоны, мы в осаде томимся.
Вижу: ничтожные люди, невежды меня окружают.
Сердце упало, во рту у меня пересохло,
Как обожжённого зной, так палит меня страх.
В горне пылает огонь, а снаружи не видно –
Так моё сердце горит, но не видит никто!"
Услышав это, мудрец подумал: "Царь в самом деле мучается, если я его не утешу, сердце у него может разорваться и он умрёт". И он утешил его. Тогда, царя Ведеху столь удручённым видя, Махосадха премудрый такое слово молвил:
"Не бойся, махараджа, не бойся, полководец,
Спасу тебя, как Месяц из пасти злого Раху.
Не бойся, махараджа, не бойся, полководец,
Спасу тебя, как Солнце из пасти злого Раху.
Не бойся, махараджа, не бойся, полководец,
Спасу тебя, как будто слона из топи вязкой.
Не бойся, махараджа, не бойся, полководец,
Спасу тебя, как змея, пленённого в корзине.
Не бойся, махараджа, не бойся, полководец,
Спасу тебя, как рыбу, попавшуюся в сети.
Не бойся, махараджа, не бойся, полководец,
Спасу тебя и войско, коней и колесницы.
Не бойся, махараджа, не бойся, полководец,
Прочь, как воронью стаю, я отгоню панчалов.
На что годится мудрость, к чему тебе советник,
Когда от этих бедствий тебя он не избавит?"
Царя эта речь успокоила – он понял, что спасён. И всех ободрил бодхисаттва голосом, подобным рыку льва. Сенака спросил его: "Каким путём ты выведешь нас отсюда, о пандит?" – "Украшенным подземным ходом. Будьте наготове", – отвечал тот и отдал приказ войнам:
"Идите, люди, открывайте выход тайный.
Ведеха с приближёнными пойдёт подземным ходом".
Войны открыли двери в подземный ход, который сверкал, словно божественный чертог. Услышав приказание, повиновались слуги мудреца, открыли двери с хитрыми приводами. Они доложили о том Махосадхе, и он сказал царю: "Пора, государь! Спустись с террасы!" Царь сошёл с террасы, а Сенака тем временем снял головной убор и развязал свой пояс. Махосадха спросил, зачем он это делает, и он ответил: "О мудрый, когда лезешь в подземный ход, надо подобрать одежду". Тот сказал: "Не думай, Сенака, что тебе придётся ползти на четвереньках. Если захочешь, можешь ехать на слоне, – ход просторный, в восемнадцать локтей высотой, с широкими дверями. Ты можешь нарядиться, как тебе угодно, и шествовать впереди царя". И Махосадха послал Сенаку вперёд, царь пошёл следом, а сам мудрец замыкал шествие, торопя тех, кто мешкал, разглядывая украшения подземного хода. Там приготовлено было в достатке яств и напитков, и люди ели и пили по дороге и рассматривали картины на стенах и прочее, а Махосадха шёл сзади, увещевая царя не медлить, когда тот останавливался, поражённый красотами подземного хода, подобного божественному чертогу.
Заслышав их приближение, войны Махосадхи вывели им навстречу мать, супругу, сына и дочь Брахмадатты. При виде царя Ведехи и мудреца, шествующих по подземелью, те перепугались до смерти. "Нет сомненья, мы – в руках врагов! – вскричали они. – Так это войны Махосадхи пришли за нами!"