Затем они вернулись в город Уттарапанчалу и воздали там великие почести Махосадхе. И царь Брахмадатта в окружении ста одного вассального царя воссел на большом троне. Желая удержать мудреца при своём дворе, он сказал ему:
"Богатство и почёт и жалованья вдвое –
Всё дам тебе: ешь, пей и веселись.
К Ведехе ты не возвращайся –
Что даст тебе он?"
Но мудрец отклонил его предложение, молвив:
"Кто ради денег, махараджа, покинет господина,
И на себя, и на другого равно позор накличет.
Пока живу, Ведехе одному слугою буду.
Кто ради денег, махараджа, покинет господина,
И на себя, и на другого равно позор накличет.
Пока живёт Ведеха, я живу в его владеньях".
Тогда царь ему сказал: "Но обещай хотя бы, о мудрый, что, когда твой царь вознесётся в мир богов, ты придёшь ко мне". – "Если буду жив, приду, махараджа". И царь семь дней принимал его с великим почётом, а когда настало время расстаться, он предложил ему богатые дары:
"Тысячу монет тебе даю и восемьдесят сёл в Кашийском царстве
И ещё четыреста рабынь даю тебе, даю ещё сто жён.
Войско всё своё возьми с собою и ступай, Махосадха, счастливо!"
Тот отвечал царю: "Ты не тревожься о своей семье, махараджа. Когда мой царь уходил отсюда, я наставил его, чтобы он чтил царицу Нанду, как родную мать, чтобы любил Панчалачанду, как брата, а твою дочь я отдал ему в жёны, совершив торжественный обряд обручения. Твою мать, жену и сына я скоро верну тебе". – "Хорошо, о мудрый", – молвил царь и попросил его отвезти дочери приданое: рабынь и рабов, платья и украшения, золото червонное и цветное, богато убранных слонов, коней и колесницы и многое другое. "Передай ей это", – сказал он Махосадхе, а затем распорядился и о войске:
"Пусть слонов и коней им дадут ещё вдвое,
Колесничих и пеших накормят, напоят в дорогу".
С тем он и отпустил мудреца, напутствовав его: "С конями, колесницами, слонами и пехотой ступай, о мудрый, в Митхиле тебя Ведеха встретит".
Так с почётом проводил он мудреца, и его цари – все сто один – воздали почести Махосадхе и богато одарили его. И люди мудреца, некогда к ним подосланные, теперь присоединились к его многочисленной свите, и с нею он пустился в путь. Ещё в пути он разослал своих людей собирать подать с тех деревень, что подарил ему царь Чулани. И вскоре он достиг царства Ведехи.
А Сенака расставил караулы по дорогам от границ – уведомить его вовремя, если вторгнется царь Чулани или кто-нибудь другой. Караульный за три йоджаны увидел приближение Великого и примчался в столицу с вестью: "Пандит приближается сюда с большою свитой!" А царь, выглянув в окно с террасы, увидел огромное войско и испугался: "У Махосадхи войска мало, неужели это наступает Чулани?"
И он вопросил:
"Слоны и кони, колесницы и пехота видятся вдали.
Большое войско грозно наступает, что скажете об этом, мудрецы?"
Сенака объяснил ему: "Явилась радость нам великая, о махараджа, – Махосадха явился и привёл он войско!" Царь возразил: "У мудреца войска было мало, Сенака, а тут, гляди, сколько пришло!" – "Махараджа, должно быть, царь Чулани, довольный им, в знак милости своей дал ему такую свиту". Тогда царь послал по городу глашатаев, объявить с барабанным боем, чтобы улицы были украшены в честь возвращения мудреца. Горожане исполнили это повеление, и мудрец с почётом вступил в город и явился во дворец. Он приветствовал царя, а тот поднялся с трона и обнял его. Воссев опять на троне, он милостиво заговорил с ним и спросил:
"Как четверо, что с кладбища ушли,
Оставив призрак, в Кампилии тебя оставив,
Мы сюда вернулись.
Но как же спасся ты?
В каком, скажи, обличье, какой уловкою,
Каким чудесным средством?"
Великий ответил: "Я цель свою, Ведеха, цели вражьей противопоставил и замысел свой – замыслу врага. Как океан объемлет Джамбудвипу, так хитростью со всех сторон врага я обошёл!"
Царь рад был слышать это. А Махосадха рассказал ему о дарах, которые он получил от царя Чулани:
"Тысячу монет он дал мне, также восемьдесят сёл в Кашийском царстве
И ещё четыреста рабынь мне даровал, отдал ещё сто жён,
Войско наше всё он отпустил со мной, и я вернулся к вам счастливо".
Тогда царь, необычайно довольный и радостный, вдохновенно восхвалил достоинства Великого:
"Великое счастье, о Сенака, дарует общение с мудрым!
Как птиц, в тесной клетке томящихся, как рыбу, попавшую в сети,
Так всех нас Махосадха вызволил, исторг нас из вражьего плена".
Он велел объявить по городу под бой барабанов: "Пусть будет праздник семь дней и всяк, кто мне предан, да окажет почести мудрецу! Пусть звучат литавры, лютни, тамбурины, трубы пусть магадхские поют и барабаны бьют!" А горожане и сельские жители и сами стремились воздать почести мудрецу. Услышав об этом повелении, они повиновались с необычайным рвением.
И матери семейств, и девы юные, и брахманки, и куртизанки
Для мудреца и яства, и напитки принесли с охотой.
Погонщики слонов, и стражники, и колесничие, и пехотинцы
Для мудреца и яства, и напитки принесли с охотой.
И жители селений, дальних и окрестных, в городе сойдясь на праздник,
Для мудреца и яства, и напитки принесли с охотой.
Сошлись приветствовать его тогда ликующие толпы,
Платками в воздухе махая и хвалу тысячекратно возглашая.
На исходе торжества Махосадха, придя к царю, сказал: "Махараджа, мать, жену и сына царя Чулани нужно поскорее отослать обратно". – "Хорошо, сын мой, отошли". И мудрец воздал тем троим подобающие почести и почтил как гостеприимный хозяин их войско, которое пришло с ними. После этого он отправил царскую семью со свитою обратно в сопровождении своих людей. И сто жён, и четыреста рабынь, которых даровал ему царь Брахмадатта, он послал обратно с царицей Нандой, как и чужое войско.
Когда со всею огромной свитой они достигли города Уттарапанчалы, царь Брахмадатта спросил свою мать: "Хорошо ли обращался с вами царь Ведеха, матушка?" – "О чём ты говоришь, сын мой? Он оказывал мне почести, словно некоему божеству". И она рассказала, что с царицей Нандой он обращался как с матерью, а с Панчалачандой – как с младшим братом. Царь был рад услышать это и послал Ведехе богатые дары. И с тех пор оба жили в дружбе и добром согласии.
Панчалачанди мила была и дорога царю Ведехе, и на второй год она родила ему сына. Когда ему пошёл десятый год, царь Ведеха скончался. Бодхисаттва, возведя наследника на трон, просил соизволения отбыть к царю Чулани, его деду. "О мудрый, – воззвал в ответ сын Ведехи, – не покидай меня, я ещё слишком молод. Будь мне вместо отца". И Панчалачанди сказала: "О мудрый, если ты покинешь нас, кто нас защитит? Не уходи!" Но он ответил: "Я обещал царю и не могу нарушить слово". И он отбыл, взяв с собою слуг, под причитанья несчётных толп народа.
Когда царь услышал, что мудрец направляется в Уттарапанчалу, он вышел его встретить и с великой пышностью ввёл его в город. Он отвёл ему большой чертог и в придачу к восьмидесяти селениям, пожалованным раньше, даровал другие. И Махосадха стал ему служить.
В то время при дворе кормилась некая отшельница. Звали её Бхери. Это была мудрая и учёная женщина, но с Великим она не встречалась – только слышала, что есть у царя на службе пандит Махосадха. А царица Нанда затаила зло на бодхисаттву с той поры, как он её похитил и разлучил с возлюбленным супругом, отчего, как она считала, пострадала её честь. Она призвала пять своих наперсниц и поручила им: "Присматривайте за Махосадхой, ищите у него какой-нибудь порок, чтобы подорвать доверие к нему царя". И они стали следить за ним, выполняя её поручение.
Случилось так, что та отшельница шла из дворца от трапезы и во дворе ей повстречался бодхисаттва, направлявшийся на службу к царю. Он задержался, приветствуя её, она же подумала: "Это и есть тот самый пандит! Проверю-ка, так ли он мудр, как говорят". И она сделала рукою знак – раскрыла ладонь, глядя ему в глаза. Немой вопрос её означал: хорошо ли обходится с ним вдарь, призвавший его к себе из другой страны. Бодхисаттва понял, о чём она спрашивает, и сжал в ответ кулак. Этим он хотел сказать: "Госпожа, я принял приглашение царя, который взял перед тем с меня слово, но теперь он зажал в кулаке свою щедрость". И она поняла его и провела рукой по голове, что означало: "Если ты недоволен, пандит, отчего бы тебе не уйти, как я, в отшельники?" Великий погладил себя по животу, тем отвечая: "Госпожа, много людей кормится при мне, а потому нельзя мне стать отшельником". После этого немого разговора она отправилась к себе домой, а бодхисаттва, простившись с нею, вошёл во дворец.
Наперсницы Нанды-царицы видели всё это из окна. Они пошли к царю и сказали: "Государь, Махосадха с отшельницей Бхери замыслили против тебя недоброе – они хотят отнять у тебя царство". Так они попытались посеять недоверие между царём и мудрецом. "Что вы видели, – спросил царь, – что слышали?" – "Махараджа, идя от трапезы, Бхери повстречала Махосадху и показала ему раскрытую ладонь, будто спрашивала, почему бы ему не прихлопнуть царя, как бьют снопы на току, и не захватить царство. А Махосадха сжал руку в кулак, будто схватился за меч, – мол, через несколько дней он отрубит тебе голову и заберёт твоё царство. Она провела рукой по голове – так и сделай, отруби ему голову, – а он показал себе на живот – разрублю, мол, его пополам. Берегись, махараджа! Махосадху нужно казнить!"
Царь подумал: "Не могу я так просто поверить, что мудрец злоумышляет против меня. Не может этого быть. Я допрошу отшельницу". На другой день, во время трапезы, он подошёл к ней и спросил: "Госпожа, видела ли ты пандита Махосадху?" – "Да, махараджа, вчера, когда вышла отсюда после трапезы". – "Был ли разговор между вами?" – "Разговора-то не было. Но я много слышала о его мудрости и захотела его испытать. Я ему подала знак рукой, вопрошая: протягивает ли царь ему руку, благосклонен ли и щедр к нему? Он в ответ сжал руку в кулак – мол, царь пригласил его, взяв с него слово, а теперь ничего не даёт ему. Я провела рукой по голове – спросила, почему бы ему не удалиться от мира, если он недоволен; он на это погладил себя по животу, разумея, что ему нужно кормить много ртов и в отшельники идти он не может". – "Так что же, мудр Махосадха?" – "Да, махараджа. На всей земле нет ему в мудрости равных".