цветов. После того как царь украсил себя цветами, яккхи осведомились, что ему ещё угодно, и царь дал им понять, что голоден. Яккхи тотчас же отправились во дворец царя-злодея и мигом воротились с приготовленными для царя Косалы разнообразными кушаньями и всевозможными приправами. И царь бенаресский, теперь чистый и умастивший своё тело благовониями, надевший царские одежды и украсившийся цветами, отведал этих изысканных блюд. Яккхи подали ему затем принесённую от царя-злодея ароматичную воду в золотом кубке, черпать её нужно было золотой чашечкой, – и то, и другое тоже доставили из дворца, – царь напился и прополоскал рот. Пока он смывал с пальцев остатки пищи, яккхи принесли ему из дворцовых покоев ароматнейший бетель, и когда царь сунул его в рот, спросили: "Что нам ещё сделать, государь?" "Доставьте мне, – сказал им царь, – меч, приносящий удачу, он лежит у изголовья царя-злодея". Яккхи тотчас же подали ему меч. Царь взял его в руки, приказал распрямить мертвеца и, ударом по черепу, расчленил тело на две равные части, затем дал каждому из яккхов причитающуюся ему половину и, омыв лезвие, вытер меч насухо. Наевшись мертвечины, довольные яккхи обратились к царю: "О великий! Что бы нам ещё для тебя сделать?" "Доставьте-ка меня, – попросил их царь, – силою вашего волшебства прямо в спальню царя-злодея, а всех моих советников разнесите по домам". "Слушаемся, государь", – ответили яккхи и выполнили царский приказ.
А в это время царь-злодей покоился на роскошном ложе в богато украшенной спальне, погружённый в сладостный сон. Когда бенаресский царь шлёпнул его, погружённого в сновидения, плоской стороной меча по брюху, – вздрогнув от испуга, царь Косалы пробудился и, увидав при свете лампады, что перед ним Махасилава, вскочил с ложа и, собравшись с духом, воскликнул: "О великий! Сейчас глубокая ночь, двери заперты, и стража, расставленная по всему дворцу, караулит входы и выходы. Как же ты, в богатых одеждах и с мечом в руке, сумел пробраться сюда, в эту спальню?" Царь Каси в подробности поведал ему обо всех своих приключениях, и когда злодей узнал обо всём, сердце его дрогнуло, и, обращаясь к царю, он вскричал: "О великий! Как случилось, что я, человек, не сумел оценить твои добродетели, а эти жестокие грубые яккхи, питающиеся кровью и мясом, распознали в тебе добро? О величайший из людей! Отныне я никогда не пойду против тебя, наделённого столь великой нравственной силой!" И, взяв свой меч, царь Косалы поклялся на нём в верности. Затем, вымолив у царя бенаресского прощение, он упросил его лечь на огромное царское ложе, а сам пристроился рядом на узкой постели.
Когда же настало утро и взошло солнце, царь Косалы повелел бить в барабаны и сзывать народ, и собравшимся по его приказу советникам, брахманам, мирянам и иному люду, а также и всем своим войнам он сам, сияя, как луна на небе, поведал о добродетелях царя Силавы и, вновь, в присутствии всех подданных, испросив прощения, вручил ему знаки царской власти, сказав: "Отныне да будет – с твоего разрешения – моей обязанностью карать злодеев: ты управляй царством, а я буду твоим верным стражем". И царь Косалы, повелев примерно наказать коварного советника, выступил со всем своим войском из Бенареса и направился в Косалу.
Между тем царь Махасилава в богато украшенных одеждах, восседая в позе оленя на золотом троне под сенью белого зонта и объемля мыслью всё, с ним происшедшее, думал так: "Не будь я столь мужественно непреклонен, не видать бы мне всего этого великолепия и не быть бы тысяче моих советников живыми и невредимыми. Ведь только благодаря моей стойкости я и смог вернуть себе утраченную было славу и сохранить жизнь. Воистину, никогда нельзя терять надежду, надо неизменно быть мужественным и стойким, ибо вот ведь какой плод обретает тот, кто был стоек". И, полный этой мыслью, царь Махасилава тут же сложил и единым духом пропел такую гатху:
Крепись душою, славный муж,
В деяньях мудрости высок.
Ведь я постиг себя вполне,
Достичь желаемого смог.
И, выдохнув из себя в едином порыве эти слова, бодхисаттва помыслил: "Да, поистине, люди добродетельные пожинают плоды мужества и стойкости!" С этим убеждением он прожил остаток жизни, творя добро, а когда его срок истёк, перешёл в иное рождение в согласии с накопленными заслугами".
Завершая наставление в дхамме, Учитель объяснил слушавшему его бхиккху суть Четырёх Благородных Истин. И, уразумев их, этот монах утвердился в арахатстве. Учитель же тогда истолковал джатаку, так связав перерождения: "Коварным советником был Девадатта, тысяча царских советников – это ученики и последователи Пробуждённого, добродетельным же царём Махасилавой был я сам".
Джатака о полных чашах
Sutta pitaka. Khuddaka nikāya. Jātaka. Eka-Nipata. 53 Punnapati-Jataka.
Перевод с пали Б.А. Захарьина.
С восклицания: "Полны все чаши..." – Учитель – он жил тогда в Джетаване – начал свой рассказ о ядовитом зелье.
Как-то раз в Саваттхи пьяницы, сойдясь вместе, жаловались друг другу: "Нечем нам заплатить за выпивку, как же раздобыть её?" И один из них, известный своим бессердечием, подбодрил их: "Не тревожьтесь, друзья. Есть хорошее средство". "Какое средство?" – спросили его. Он ответил: "Когда торговец Анатхапиндика ходит на приём к правителю, он надевает богатые одежды и унизывает пальцы дорогими кольцами и перстнями. Давайте подмешаем в кашу с вином дурмана, приготовим всё необходимое для пирушки, усядемся и станем поджидать Анатхапиндику. Как только он появится, мы все закричим: "Выпей с нами, великий торговец!" – заманим его к себе и напоим этим зельем до бесчувствия. Потом мы снимем с пьяного одежды, перстни и кольца и ими будем расплачиваться за выпивку". Слушатели, выразив своё одобрение, сделали всё, как им советовали.
Как только показался торговец, пьяницы загородили ему дорогу и стали уговаривать: "Пойдём с нами, хозяин. У нас есть чудесное вино, выпьешь капельку и пойдёшь своей дорогой". "Подобает ли человеку, который, следуя благороднейшему вероучению, вступил в Поток, пить хмельное? – подумал Анатхапиндика. – Однако, хоть это и не к моей пользе, пойду с ними и проучу пьяниц". Приняв такое решение, он пошёл с ними к месту пирушки и, едва глянув на вино, понял, что мошенники подмешали в него дурманного зелья. "Ну ладно, – решил Анатхапиндика, – сейчас я навсегда прогоню их из этих мест". "Ах вы, презренные пьяницы! – закричал он. – Подмешав в чашу с вином дурманного зелья, вы собираетесь спаивать прохожих, а потом, когда они упьются до бесчувствия, обирать их? Вот зачем вы уселись тут в кружок, вроде бы для пирушки. Вот почему вы так нахваливаете своё вино. Ни один из вас, однако, не осмеливается налить его себе: не будь оно с дурманом, вы бы его и сами пили". При этих словах торговца пьяницы в страхе разбежались. Анатхапиндика же, выбранив их, направился было домой, по передумал. "Надо рассказать Татхагате о выдумке этих пьяниц", – решил он и пошёл в Джетавану, где и поведал обо всём Учителю. Выслушав Анатхапиндику, Учитель заметил: "Ныне эти пьяницы хотели надуть тебя, мирянин, а прежде они точно так же пытались обмануть мудрых". И, поясняя сказанное, Учитель поведал торговцу о том, что было прежде.
"Во времена былые, когда на бенаресском престоле восседал царь Брахмадатта, бодхисаттва был торговцем в Бенаресе. И произошло то же самое: пьяницы, сговорясь, подмешали в вино дурмана и, дождавшись бенаресского торговца, стали упрашивать его выпить с ними. Торговец считал, что это ни к чему, но, желая разоблачить мошенников, пошёл с ними. Едва взглянув на стол, накрытый для пирушки, торговец тотчас разгадал замысел пьяниц, но не подал вида, подумав: "Теперь-то я разгоню их". Приняв такое решение, он сказал: "Почтенные, идти на приём к правителю во хмелю – дело неподобающее. Подождите меня здесь. Я схожу к правителю, а на обратном пути скажу вам, смогу ли я выпить с вами вместе". Когда торговец возвращался от властителя, пьяницы стали звать его: "Иди сюда, господин!" Торговец подошёл к ним и, увидев полные дурмана чаши, сказал: "Что-то не нравится мне ваша пирушка: чаши с вином, как были, так и стоят нетронутые. Вы нахваливаете это вино, а сами его не пьёте. Если оно и впрямь такое чудесное, вы бы и сами пили. Должно быть, в него подмешан дурман". И, окончательно сокрушив надежды пьяниц, бодхисаттва спел им такую гатху:
Полны вес чаши, но вино стоит нетронуто. Престранно!
Иль, не сулящее добра, вино, видать, не без дурмана?
До конца дней своих бенаресский торговец продолжал раздавать милостыню и творить другие добрые дела, а с окончанием отпущенного ему срока перешёл в иное рождение в согласии с накопленными заслугами".
И, завершая наставление в дхамме, Учитель так истолковал джатаку: "Пьяницами были тогда эти самые пропойцы, бенаресским же торговцем – я сам".
Джатака о плодах
Sutta pitaka. Khuddaka nikāya. Jātaka. Eka-Nipata. 54 Phala-Jataka.
Перевод с пали Б.А. Захарьина.
Словами: "На это дерево залезть нетрудно..." – Учитель – он жил тогда в Джетаване – начал повествование о некоем мирянине, весьма искушённом в распознавании всяких плодов.
Как-то раз один саваттхийский землевладелец пригласил к себе всю общину во главе с Пробуждённым, усадил за стол в своём саду и, досыта накормив гостей сладкой рисовой кашей и другими яствами, наказал своему садовнику: "Пройдись с монахами по саду. Пусть они отберут для себя манго и любые иные плоды, какие только пожелают". Выполняя распоряжение хозяина, садовник пошёл с монахами и сад; едва взглянув на какое-нибудь дерево, он говорил монахам, что такой-то плод на нём зелен, такой-то – созрел наполовину, а такой-то – вполне зрелый, и каждый раз его слова оказывались чистой правдой. Монахи, воротясь к Татхагате, принялись наперебой рассказывать; "Почтенный, этот садовник столь искушен в распознавании плодов, что может, едва глянув с земли на дерево, сказать, какой плод зелен, какой поспел наполовину, а какой совсем уже спелый, и всё, что он говорит, оказывается верным". Выслушав их, Учитель молвил: "В распознавании плодов, монахи, искусен не один лишь этот садовник – и прежде были умные люди, хорошо разбиравшиеся в этом деле". И он поведал собравшимся о том, что было в прошлой жизни.