ть Пробуждённого. Только на следующее утро, когда представилась такая возможность, тхера пришёл к Учителю, почтительно его приветствовал и сел поодаль. Учитель встретил монаха дружески, спросил, когда он прибыл. "Вчера ещё", – отвечал тот. "Отчего же ты только нынче пришёл меня повидать?" – снова спросил Учитель. Тогда монах рассказал всё, как было. Выслушав его, Учитель молвил: "Да, брат, не только ныне ведь, но и прежде перевозчик тот отличался наглостью. Он всего раз вчера досадил тебе своей наглостью, а премудрому она давным-давно надоела!" Слыша то, монах принялся расспрашивать Учителя, и, уступая его просьбам, тот поведал такую историю о прошлом.
"В стародавние времена, когда в Варанаси правил царь Брахмадатта, бодхисаттва обрёл своё земное рождение в семье брахмана. Повзрослев, он отправился в Такшашилу, где постиг все науки, искусства и ремёсла, но после отринул мирскую суету и стал отшельником. Долгое время он жил в Гималаях, собирал дикие плоды, тем и питался, но, испытывая жажду в соли и уксусе, направился как-то в Варанаси. Заночевал в царском саду, а утром пошёл было в город за подаянием. Царь увидал, как он идёт по двору и, ощутив исходившую от бодхисаттвы благодать, велел с почтением ввести его во внутренние покои и накормить на славу. Потом, заручившись его согласием, приказал поселить отшельника в царском саду, каждый день приходил к нему и почтительно сам ему прислуживал. Бодхисаттва же наставлял государя: "О государь! Истинному владыке надлежит править царством своим с тщанием, согласно законам дхармы, исполнясь спокойного терпения, дружественного расположения и сострадания к подданным, и не ходить четырьмя путями неправедными!" И, вразумляя царя день за днём, пел ему отшельник такие гатхи:
"Не будь гневлив, о царь земли!
Не будь гневлив, вожак колесниц!
На гнев не ответствует гневом царь,
Почитаемый всеми царём земли!
В деревне, в чаще, в долине, в горах –
Всюду следуй слову сему:
Не будь гневлив, колесниц вожак!
Всюду совету внимай моему!"
"И всякий день бодхисаттва пел так, наставляя царя. Царь же, радуясь всем сердцем, распорядился наградить великосущного, отписав ему владение, приносившее сто тысяч дохода, но бодхисаттва дара не принял.
"Так и прожил в царском саду бодхисаттва целых двенадцать лет. А после стал думать: "Что-то засиделся я тут, пойду-ка теперь поброжу, собирая подаяние, по дальним краям и снова сюда ворочусь". Подумал он так, царю ни словом о том не обмолвился, только сторожу царского сада сказал: "Друг мой, мне здесь наскучило, пойду-ка я собирать подаяние в дальние земли, а потом ворочусь, ты же поведай царю обо всём!" Сказав так, бодхисаттва отправился в путь.
"Пришёл он к месту, где был перевоз через Ганг. У перевозчика там была дочь Аварья, потому самого его звали "отец Аварьи". Был тот перевозчик глуп, не ведал, что хорошо, а что плохо, не знал, что для него находка, а что – утрата. Сперва тех, кто требует перевоза, перевезёт через реку, а уж после спрашивает плату. Не хотят платить – вступает в перебранку; тычков да ругани много, а пользы никакой. Вот до чего глуп был перевозчик! И Учитель, достигший уже состояния Всепробуждённости, спел о нём такую гатху:
"Отцом Аварьи все зовут
На Ганге перевозчика,
Сперва народ перевезёт,
Потом уж плату просит он,
В ответ – лишь брань, а счастья нет,
Удача не идёт к нему!"
К этому перевозчику и обратился бодхисаттва: "Перевези меня, почтенный, на ту сторону!" – "А что дашь в уплату, святой человек?" – спросил перевозчик. "Я, почтенный, сообщу тебе нечто, что умножит и радость твою, и богатство, и дхарму твою!" И, слыша это, решил про себя перевозчик: "Уж что-то мне наверняка перепадёт!" Переправив монаха на другой берег, перевозчик потребовал: "Давай плату!" – "Сейчас, почтенный", – отвечал монах и спел такую гатху, приносящую радость удачи в делах:
"Ещё на этом берегу
Уплаты требуй, не на том:
Ведь разно мыслят тот, кто здесь,
И кто туда перевезён!"
Подумал тогда перевозчик: "Это, видно, его поучение мне, а сейчас он даст ещё что-нибудь!" Между тем бодхисаттва продолжал: "То, что ты слышал, друг мой, должно принести тебе радость удачи в делах, а теперь выслушай то, что умножит твое богатство и дхарму твою!" – и, говоря так, он спел в наставление перевозчику такую гатху:
"В селе, в лесу, в долах, в горах –
Повсюду, перевозчик, ты
Совету следуй моему:
Не будь гневливым никогда!"
Так пел бодхисаттва и, желая способствовать умножению богатства и дхармы перевозчика, наставлял его: "То, что ты услышал, увеличит и богатство, и дхарму твою!"
Неразумный же перевозчик ничего не понял в поучении том и спросил бодхисаттву: "И это всё, святой человек, что ты дал мне в уплату за перевоз?!" – "Ну да, почтенный!" – отвечал монах. "Нет, с этого мне толку никакого, дай ещё чего-нибудь!" – "Ничего больше, почтеннейший, у меня нет!" – "Зачем же тогда ты залез ко мне в лодку?!" – завопил перевозчик, набросился на отшельника, повалил его наземь и там же, на берегу Ганги, сев ему на грудь, принялся бить по губам.
Вот, монахи, – молвил Учитель, – наставляя царя, отшельник за своё поучение получил в награду богатое владение, наставляя же перевозчика, слепца неразумного, только и получил что по губам! Потому, братия, наставлять надобно лишь достойных, а недостойного – не надобно!" И, говоря так, Учитель – а он уже был всепробуждённым – спел, кстати, такую гатху:
"Царь, поученье получив,
Село богатое дарит,
А перевозчик по губам
Наставника побить спешит!"
Как раз, когда перевозчик колотил отшельника, на берег пришла жена перевозчика – еду ему принесла. Увидев, что творит перевозчик с отшельником, она запричитала: "Господин мой! Перестань бить отшельника, ведь он обласкан царской семьёй!" Перевозчик, услыхав это, ещё больше разъярился: "Не отшельник он – пройдоха, а ты не даёшь мне проучить его хорошенько!" С этими словами перевозчик набросился на жену и одним ударом сбил её с ног. Блюдо с едой выпало у жены из рук и разбилось вдребезги, а сама она, будучи на сносях, выкинула прямо на землю. Люди, что были поблизости, их обступили и, крича: "Вор и убийца!" – схватили перевозчика, связали и поволокли на суд к царю. А царь, разобравшись во всём, по-царски его наказал".
И Учитель – он был уже всепробуждённым, – желая разъяснить слушателям смысл происшедшего, спел такую гатху:
"Рассыпан рис, жена – в крови,
Дитя валяется в пыли,
Глупца безмозглого учить –
Рога оленю золотить!"
Заканчивая это поучение, Учитель явил всем действие Четырёх Благородных Истин, и, постигнув их, монах обрёл первый плод от вступления в Поток. Учитель же, разъясняя рассказ и связывая перерождения, добавил: "Перевозчиком в ту пору был тот же перевозчик, что и ныне; царём – Ананда, отшельником же был я сам".
Джатака о петухе
Sutta pitaka. Khuddaka nikāya. Jātaka. Cha-Nipata. 383 Kukkuta-Jataka.
Перевод с пали Б.А. Захарьина.
Словами "Нарядны перья пёстрые..." Учитель – он жил тогда в роще Джеты – начал рассказ об одном монахе, тосковавшем по жизни в миру.
Ибо, когда Учитель спросил монаха: "Отчего тоскуешь ты?", тот ответил: "Страсть меня одолела, почтенный, к женщине, разодетой и разукрашенной, которую я ненароком узрел". На это Учитель, заметив: "О монах! Ведь женщина подобна кошке: обольстит, обманет и погубит свою жертву, только попадись ей!" – и поведал монаху о прошлом.
"В стародавние времена, когда на троне в Варанаси восседал царь Брахмадатта, бодхисаттва обрёл земное рождение в лоне курицы, обитавшей в лесу. Выросши, он остался жить там же, в лесу, окружённый свитой из многих сотен петухов. Неподалёку жила некая кошка, и вот, обольстив разными способами петухов, она съела их одного за другим. Только бодхисаттва не поддался её чарам.
И подумала тогда кошка: "Поистине, хитёр этот петух. Но он не знает ещё, до чего хитёр наш кошачий род, до чего изворотливы мы и удачливы во всяких способах обольщения! Завлеку его, пообещаю стать ему женою, а уж там, пусть только окажется в моей власти, его съем!" Решив так, кошка направилась к дереву, где гнездился петух, на все лады искусными и льстивыми речами принялась воздавать хвалу его красоте и блестящему оперению, а после стала упрашивать петуха слететь вниз и запела:
"Нарядны перья пёстрые
И длинен гребень, о петух!
Спускайся с дерева ко мне –
Твоей женой хочу я стать!"
"Она съела всех моих сородичей петухов, а теперь меня хочет съесть, но это ей не удастся!" – подумал, внимая ей, бодхисаттва и спел в ответ:
"Четыре у тебя ноги,
А я – двуног, прелестница.
Зверь с птицей не брачуется,
Другого поищи себе!"
"Воистину, хитёр этот петух! – подумала кошка. – Но я всё равно завлеку его – не этим, так другим способом. Заманю и съем!" – не отступалась она и спела такую гатху:
"Твоею буду! Дева я,
И голос нежен, сладок мой!
Признай женой меня своей
Или рабой, коль хочешь ты!"
Тогда бодхисаттва решил: "Придётся, видно, выбранить её, иначе не отвяжется!" и пропел в ответ:
"Воровка! Кровью петухов
И прочих птиц покрыта ты!
Меня в законные мужья
Ты не желала никогда!"
Обруганная кошка так ни с чем и ушла и впредь не смела даже взглянуть на бодхисаттву. И вот на этот случай гатхи, исполненные мудрости всепробуждённого:
"Так жёны, видя удальца,
Лукавства полные, хотят
Речами заманить его,
Как злая кошка – петуха!
И тот, кто тотчас не поймёт
Беды, которая грозит,
Окажется в когтях врага
И горько будет сожалеть!
Лишь тот, кто истину постичь
Способен сразу, сей же час,
Спасётся вмиг из вражьих пут,
Как от кошачьих чар – петух!"
Завершив своё поучение в дхарме, Учитель наставил монаха в Четырёх Благородных Истинах, и, вняв наставлениям, монах, затосковавший по мирской жизни, обрёл первый плод от вступления в Поток. Учитель же, разъясняя рассказ, так истолковал его: "В ту пору царём петухов был я сам".