…испуганные Аталанты. — В греческой мифологии Аталанта — единственная женщина — участница охоты на Калидонского вепря; миф о ней обрел популярность в англоязычной культуре рубежа ХIХ — ХХ вв. благодаря символистской драме Суинберна «Аталанта в Калидоне».
…английские критики причислили бы его к кельтской школе… — Имеется в виду дублинское литературное движение Кельтского возрождения, ведущими фигурами которого были Йейтс, Дж. Рассел, Синг и др.
…в добром дряхлом Дублине… — ставшее нарицательным выражением, название книги ирландской писательницы леди Сидни Морган (1780–1859); оно служит также одним из заголовков в эп. 7 «Улисса».
Закатный луч угас… — начальные строки стихотворения «На смерть молодой леди», открывающего первую книгу стихов Байрона «Часы праздности» (1807).
Этот рассказ внес немалый вклад в издательские трудности «Дублинцев» по оригинальной причине: издатели опасались преследований со стороны владельцев питейных заведений, описанных Джойсом под своими названиями. К его реальному плану можно в известной мере также отнести фигуру м-ра Оллейна, который в жизни был директором спиртового завода, и отец Джойса некоторое время служил у него секретарем. Финальная сцена с избиением ребенка восходит, по свидетельствам брата автора, к семейным преданиям о нравах дядюшки Вилли, двоюродного деда Джойса. Теснейше причастный к литературному процессу Джойса, брат Станни считал «Взаимные дополнения» лучшей новеллой в «Дублинцах».
Рассказ был написан шестым в цикле, следом за «Пансионом», летом 1905 г. и, по предположениям, также имел первоначально подпись «Стивен Дедал». Хотя на промежуточной стадии Джойс действительно изменил в нем названия и имена, затем статус-кво был возвращен. Сохранившиеся материалы показывают существенную стилистическую отделку текста.
…своих парней, Леонарда… Флинна. — Падди Леонард, Флинн Длинный Нос: эти персонажи, появляющиеся ниже, затем возникают в эп. 8 «Улисса» и в том же месте, баре Дэви Берна.
Крона! — Пять шиллингов. Укажем для ориентации, что недельное жалованье героя могло быть в диапазоне 25–30 шиллингов.
…у Дэви Берна… Скотч-хаус. — Популярные дублинские трактиры, фигурирующие и в «Улиссе».
…в стиле вольноречивых пастухов в эклогах… — Стоящие в оригинале liberal shepherds отсылают не к эклогам, а к «Гамлету», к реплике Королевы: …liberal shepherds give a grosser name… (Акт IV, сцена 7; в пер. М. Лозинского:…у вольных пастухов грубей их кличка).
Рассказ имел сложную историю. В ранней версии, от которой дошло четыре страницы, он носил название «Сочельник» и имел иных героев. Затем, уже в новой версии, он именовался «Канун Дня Всех Святых» и лишь через полгода по завершении получил окончательное название. В создании цикла «Земля» следовала четвертой, сразу же за тремя первыми новеллами, напечатанными в «Айриш хомстед». Ранняя версия писалась еще осенью 1904 г., окончательная же версия была послана Станни (который еще оставался в Дублине, чтобы последовать за братом в Италию в октябре 1905 г.) в январе 1905 г., с указанием передать текст также в «Айриш хомстед». В дальнейшем Джойс пытался, опять-таки безуспешно, напечатать рассказ в других изданиях.
«Стирка Вечернего Дублина». — Как разъясняет Джойс в письме к брату, название прачечной, содержимой благочестивыми протестантскими дамами, несет назидательную идею: оно «предполагает, что вечерний Дублин полон порочных и потерянных женщин, которых собирают и обращают к благому делу стирки наших рубашек» (письмо от 13 ноября 1906 г.). Как название, так и местоположение прачечной взяты из жизни.
…Марии достанется обязательно кольцо… — Имеется в виду обряд гадания (которое затем и происходит в доме, куда едет Мария). Канун католического Дня Всех Святых совпадал с кануном Нового года по старинному кельтскому календарю (1 ноября) и был поэтому традиционным днем обрядов и игр с гаданьями. В описываемом обряде кольцо значило предстоящую свадьбу, молитвенник — уход в монастырь, вода — жизнь, земля — смерть.
«Мне снилось» — песня из II акта оперы «Цыганка» М. Болфа (см. выше комм. к рассказу «Эвелин»). Мария пропускает второй куплет, где поется, как рыцари предлагают героине руку и сердце.
Автор был определенно недоволен этим рассказом (ср., к примеру: «Два худших рассказа — это „После гонок“ и „Печальное происшествие“». Письмо к брату от 6 ноября 1906 г.). Уже по завершении он порядочное время собирался переписать его или, по крайней мере, расширить, писал брату, что делает заготовки для этого; и сегодня специалисты расходятся во мнениях, были ли эти заготовки полностью или частично использованы в окончательном варианте. Сохранившаяся рукопись несет множество поправок, подчисток и помарок. Эти сложные отношения с текстом в какой-то степени наверняка имеют личную, психологическую причину, поскольку в рассказе и в характере его героя много деталей и черт, связанных с самим автором, а еще больше — с его братом. За счет этой особенности реальный план рассказа более глубок и насыщен, чем во всех прочих новеллах сборника. Сюжетная завязка взята из жизни брата Станни: это он познакомился в театрально-концертном зале «Ротонда» с красивой дамой, которую потом встретил снова (но отношений, однако, не завязал). Образ героя также связан со Станни, и весьма тесно — в своей книге «Сторож брату моему» последний пишет: «Создавая мистера Даффи, он [Джойс] воспользовался множеством черт моего характера, как то: моим отвращением перед алкоголизмом, отчужденностью к социализму, привычкой записывать краткие сентенции на листочках, которые скалывались скрепкой. Джим предложил для этих таблеток мудрости название „желчные пилюли“. Две из них взяты в рассказ…[154] Джим также передал мистеру Даффи кое-какие собственные свои черты, чтобы поднять его интеллектуальный уровень: свой интерес к Ницше и свой перевод „Михаэля Крамера“». Даже наружность мистера Даффи — это, по словам Станни, «портрет того, каким я, как считал брат, должен стать, приближаясь к старости». Надо сказать, Станни был вообще так тесно причастен к работе брата над «Дублинцами», что тот собирался посвятить ему книгу (письмо от 7 февраля 1905 г.).
Рассказ является седьмым в порядке написания цикла; закончен он был в августе 1905 г.
«Манутский катехизис» — стандартный катехизис ирландских католиков, выпускавшийся в Мануте, главном церковном центре Ирландии (вблизи Дублина).
…перевод «Михаэля Крамера»… — как сказано выше, сделал сам Джойс, считавший Гауптмана полноправным наследником Ибсена; он также перевел и «Перед восходом солнца».
Синико — фамилия одного из триестских знакомых Джойса.
Собрания Ирландской социалистической партии — а точнее, Ирландской социалистической республиканской партии — посещал сам Джойс, иногда в компании Станни; но Джойс, в отличие от брата, сохранил симпатии к социализму на заметный период.
…каждая связь… дружба между мужчиной и женщиной… — фразы, взятые Джойсом из сентенций («желчных пилюль») Станни.
Смерть дамы на станции Сидни-Пэрейд. — Текст репортажа о происшествии Джойс писал крайне тщательно, выдерживая все специфические требования стиля и формы. В «Улиссе» (эп. 17) сообщаются дополнительные сведения об инциденте: он произошел 14 октября 1903 г., и на похоронах миссис Синико 17 октября присутствовал Леопольд Блум.
Этот рассказ Джойс считал лучшим из всех в «Дублинцах» (ср., например, отзыв о нем в цитате, приводимой в комментарии к «Двум кавалерам»). Идею новеллы, как он бегло пишет в письме, ему навеял — как? чем? ср. ниже комм. к «Мертвым» — Анатоль Франс, однако всю «базу данных» доставил опять-таки брат Станни. В «Стороже брату моему» он пишет: «В письме, которое я послал Джиму в Париж [в конце 1902 г. — С. Х.], я описал залу заседаний и людей, что приходили туда, в точности как мы их видим сейчас в „Дне плюща“». Затем, когда Джойс вернулся домой на Рождество, брат дополнил ему свое описание изустно. В тот период Станни служил секретарем своего (и Джима) отца, который работал агентом по избирательной кампании для одного из кандидатов на муниципальных выборах. По словам Станни, им были описаны и старик-сторож с его семейными огорченьями, и сомнительный священник, и энтузиаст, декламирующий стих, и другие работники по выборам. Что до мистера Хенчи, то он несет черты отца братьев, Джона Джойса. Пылкий парнеллит с «говорящей фамилией» Хайнс (она происходит от ирландского корня, означающего «плющ») переходит затем в «Улисса» (эп. 12, 15), равно как и Бэнтам Лайонс, Крофтон и «делатель мэров» Феннинг. Стих-панегирик в честь Парнелла сочинил сам Джойс, хотя, по предположению Р. Эллманна, образцом для него послужило стихотворение «Герои Эрина», которое написал и исполнял как песню его отец.
Рассказ появился на свет восьмым; сохранившаяся рукопись несет в конце дату 29 августа 1905 г. Издатели предъявляли к тексту претензии как морального, так и политического свойства — последнее особенно в связи с речами героев о нравах правящего монарха Эдуарда VII. В качестве последнего средства в споре Джойс в 1911 г. послал гранки рассказа лично его величеству, уже следующему монарху, Геopгу V, подчеркнув спорные места и прося короля решить, оскорбительны ли они для памяти его отца. Ответ личного секретаря Георга V гласил, что выражение мнений его величества по подобным вопросам не допускается дворцовым протоколом. В итоге Джойс согласился на некоторые изменения; он также проделал значительную чисто литературную правку.
День плюща — 6 октября, день кончины Ч. Ст. Парнелла (1846–1891), крупнейшего лидера движения за самоуправление Ирландии (гомруль). В этот день его многочисленные почитатели носили в петлице листок плюща как памятный знак. Конец пути Парнелла был драматическим: его любовная связь повлекла громкий скандал, осуждение Церкви, а затем — раскол среди его сторонников и утрату лидерства; после этого вскоре он заболел и скоропостижно умер во цвете лет. Джойс был почитателем Парнелла с самого детства, и на одном из этапов издательской истории «Дублинцев» пытался устроить, чтобы книга вышла в свет в День плюща. Чтобы приурочить действие рассказа к этому дню, он даже отступил от своего принципа строгой верности жизни: на его вопрос к Станни, могут ли быть муниципальные выборы в октябре, тот отвечал, что это едва ли возможно, разве что в случае внезапной смерти советника.