Среди рукописей попался старый выставочный каталог. Мартин взял его дрожащими руками – он снова выпил слишком много кофе, – и озарение вспыхнуло фейерверком. Завещание Мартину и Сесилии Берг.
Речь о картинах стоимостью в миллионы крон. Как долго может скрываться наследница подобного состояния? Должны быть документы. Параграфы. Подписи. Деньги, которые надо поделить. Решения, которые надо принять.
Густав наверняка понимал это, когда писал завещание. После его смерти Сесилию так или иначе найдут.
Мартин встал на ноги и посмотрел на бумаги. Многого действительно не хватает. Нужно предпринять экспедицию в кладовку на чердак.
Он закатал рукава и начал…
46
Это собрание сочинений Мартина Берга. Полуготовые романы и рассказы. Иссякшие через несколько страниц эссе. Торжественные драматургические опыты. Бесконечные записные книжки. Мириады бумажек, на которых он что-то записывал и хранил с трепетом учёного, собирающего артефакты. Всё это размещалось в ящиках письменного стола, в ящиках комодов и во всех мыслимых ящиках, а также в шкафах, на полках и прочих местах, куда можно положить вещь и забыть о ней. Фрагменты сюжетов. Эксперименты с исторической прозой. Первые предложения. Открыть рот, чтобы что-то сказать, и не найти слов. Как-то в доме у Гулльмарсфьёрден Мартин так напился, что не держался на ногах. Густаву пришлось затаскивать его в дом и укладывать в кровать.
– Не уходи, – говорит ему Мартин, хватая за запястье.
– Ты в стельку пьян, – отвечает Густав. И не пытается высвободиться.
– Элементарно, Ватсон. – Мартин переворачивается в кровати, предоставляя место. – Оставайся у меня.
– Пьяный в хлам, – говорит Густав и ложится рядом.
Мелкоузорчатые обои шевелятся. Приходится закрыть глаза, чтобы остановить головокружение. Распахнутое в ночь окно.
47
Ракель и Элис Берг ехали в вагоне метро по западной ветке и молчали. Когда объявили станцию, у Ракели подкосились ноги и потемнело в глазах.
Незнакомый район, вдоль улиц тянулись длинные ряды деревьев. Дом недалеко от метро, и чем ближе они подходили, тем медленнее становились их шаги, пока нужное здание не появилось перед ними со всей неотвратимостью. Пять этажей. Темные окна, не выдающие никаких секретов. Глянцево-чёрная входная дверь.
На улице их удерживала только сигарета Элиса, и когда она наконец догорела, он с такой силой растоптал окурок, что от него почти ничего не осталось.
– Слушай, да ну его, – сказал он. – Какой смысл? Идём отсюда.
Ракель взялась за ручку двери. Дверь открылась. Они вошли в тёмный прохладный подъезд. Она повернула выключатель, и изразцовый пол залило светом. Широкая винтовая лестница с истёртыми до блеска перилами заворачивалась, как панцирь улитки.
Ракель пошла вверх. Внутри у неё всё обрушилось вниз. На дверях висели таблички с фамилиями. Может, её нигде не окажется. Может, они поднимутся до последнего этажа и там выдохнут, а потом найдут отель, подробно обсудят там все свои действия по поиску следов и признают, что сделали всё, что могли… На четвёртом этаже было написано: «БЕРГ».
Ракель подождала, пока поднимется Элис. Взяла его за руку. Нажала на кнопку звонка.
И услышала, как внутри взламывается тишина, как тасуются года и перемещаются массивы времени. Услышала паузу – краткий перерыв, позволяющий взять дыхание перед началом чего-то нового.