– Больше тебя, Аношкин, ничего не интересует?
– Интересует. Кадровый резерв у тебя все тот же?
Саблина собралась ответить, но в кабинет влетел запыхавшийся посетитель и выпалил:
– Антонина Дмитриевна, вызывали?
– Вызывала. Проходите… – сурово ответила она.
Дверь с табличкой: ЗАВЕДУЮЩИЙ ОТДЕЛОМ ПАРТИЙНЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ МАРЧЕНКО ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ.
Седой хозяин кабинета беседовал с новым инструктором – Лизой Мельниковой.
– Так что, Елизавета Андреевна, – говорил он, – на раскачку нет ни минуты, в курс дела будете входить в процессе работы. За руку вас, простите великодушно, водить некогда да и незачем… Я ведь, как и вы, из «первички» пришел… Двадцать восемь лет назад! И тоже сразу в самую гущу!
Лиза оторвалась от своего новенького блокнота и с интересом поглядела на развспоминавшегося руководителя.
– Вы, Елизавета Андреевна, пришли в сложное время. Сейчас главное – честность и бескомпромиссность! Критика – это хорошо, а самокритика – и того лучше, но следует отличать принципиальность от нахрапистой демагогии, критику от критиканства. Думайте, взвешивайте и обязательно советуйтесь. Как вообще настроение?
– Вообще – боевое!
– Тогда в бой! Сегодня собрание в вычислительном центре «Алгоритм». Знаменитая организация, мы им недавно на вечное хранение знамя вручили! Вот к ним и сходите: начинать нужно с сильных организаций, чтобы точка отсчета была.
– А что там сегодня? – спросила Лиза.
– Ничего особенного: очередное партийное собрание, повестка без сложностей… Поприсутствуйте, послушайте коммунистов, возьмите проблемы на заметку… А я позвоню директору, Пыжову Федору Федоровичу, чтоб он вам свои вычислительные машины показал… Фантастика! Двадцать первый век!
В столовой сотрудники аппарата питались и обсуждали как служебные, так и произвольные вопросы.
Семернин, Саблина и Лиза отошли от раздаточной с полными подносами.
– А там буфет! – кивнул Семернин в сторону. – Можно что-нибудь для дома, для семьи…
В поисках свободного места все трое приблизились к столу, за которым сидел только один человек – Семен Григорьевич Бурминов, плотный дед со значком «50 лет в партии».
– Садитесь, старики! – пригласил он.
Пока устраивались, Семернин стал знакомить Лизу с ветераном:
– Семен Григорьевич Бурминов – член партийной комиссии, вождь и учитель старых большевиков Индустриального района. Елизавета Андреевна Мельникова – наш новый инструктор! Омолаживаемся…
– Дело хорошее, – отозвался Бурминов. – А опыт придет…
– Жизнь научит! – пообещала Саблина.
– Жизнь-то всякому может научить. Дряни тоже! – ворчливо заметил старик.
Все вздохнули и некоторое время ели молча.
– Семен Григорьевич, – неожиданно заговорила Лиза. – Вы, конечно, не помните, а я никогда не забуду, как вы меня на парткомиссии, когда я кандидатом вступала, расспрашивали. Я же на ваш вопрос так и не ответила… Даже расплакалась потом…
– Бывает, – кивнул Бурминов, – сейчас даже в заявлениях пишут: «С уставом и программой партии ознакомился…» Ознакомился! Изучать надо! Требовательности нам не хватает!
– Это точно! – подтвердила Саблина.
– И жесткости! – добавил Бурминов.
– А это еще точнее! – согласилась Саблина.
– Все по твердой руке тоскуете! – улыбнулся Семернин.
– Я, Никитушка, калач тертый, – после некоторого молчания отозвался Бурминов, – видел всякое: и твердые руки, и мягкие, и безруких…
– А сейчас? – спросила Лиза.
– Что – сейчас? – уточнил Бурминов.
– Сейчас – какая рука? – переспросила Лиза.
Ответа не последовало. А к столу с полным подносом подошел Аношкин.
– И примкнувший к ним Аношкин! – констатировал Семернин.
– И здесь нет мне места! – скорбно сказал Аношкин. – Нужно бежать в профсоюзы… О чем беседа?
– О том, какая у нас рука! – подсказал Семернин.
– Когда?
– Сейчас, – уточнила Лиза.
– Та, которая сейчас, завсегда хорошая! – объяснил Аношкин.
А за соседними столиками разговор шел совершенно о другом, о рыбной ловле, например:
– Не успел я забросить – сразу дернуло! Жерех – во‐от такой… И тащит под лодку. Если бы не японская леска – ушел бы… Во-о-от такой!
– Товарищ Мельникова! – Семернин подхватил Лизу под локоть, когда выходили из столовой. – Вы когда-нибудь видели поэму в камне?
– Нет, никогда, – улыбнулась Лиза.
– Тогда заглянем в зал заседаний! Многого не обещаю, но скучно не будет…
Они прошли в небольшой конференц-зал, где обычно заседало бюро райкома. Посредине на подставке стоял полуметровый макет монументальной скульптуры: полногрудая молодая женщина держит на вытянутых руках младенца.
– Вот! Рабочее название «Молодость мира», – с удовлетворением сообщил Семернин. – В горкоме сказали: если успеем воздвигнуть к Восьмому марта будущего года, включат в число туристических достопримечательностей города. Нравится?
– Не очень…
– По-моему, тоже понтяра приличная!
– Чего-то не хватает, – вслух размышляла Лиза.
– А чего?
– Не знаю… Наверное, мужчины, – снова улыбнулась Лиза.
– Товарищ Мельникова, у вас державное мышление! – восхитился Семернин. – Вчера во время обсуждения Саблина сказала то же самое: мол, мы не имеем права делать наш районный монумент апофеозом неполной семьи, и так по городу каждый второй брак распадается… Представляете?
– Представляю, – отозвалась Лиза.
– Между прочим, – вдохновенно продолжал Семернин, – с Саблиной все согласились. Даже автор, лауреат-разлауреат, поскреб бороду и обещал доваять главу семейства… Для комплекта!
– Я пойду, – неожиданно сказала Лиза. – Мне сегодня на собрание…
– Куда же вас посылает партия?
– В «Алгоритм»…
– A-а… К Пыжову. Поскучаете часа два, а то и три.
– Почему?
– А потому что у него все собрания проходят так, словно их специально для программы «Время» готовили…
Конференц-зал вычислительного центра «Алгоритм». Открытое партийное собрание уже началось. В зале – человек сто: программисты, инженеры-эксплуатационники, операторы ЭВМ. В президиуме строгая, сосредоточенная Лиза и директор «Алгоритма» Федор Федорович Пыжов – министериабельный, шестидесятилетний, с академической бородкой. Председатель собрания – секретарь партийного комитета.
– Товарищи! – возвестил председатель. – Как и положено, первый вопрос – прием в партию. Поступило заявление от заведующего сектором Юрия Леонидовича Колюжного, которого все вы отлично знаете. – Читает: – «Прошу принять меня кандидатом в члены КПСС. Хочу быть в первых рядах советского народа, хочу все свои силы и знания отдать делу перестройки и обновления. Устав и Программу партии изучил и полностью разделяю…» – Председатель сделал вескую паузу, а потом добавил: – Рекомендации Юрию Леонидовичу дали Калашников, Дегтярев и Федор Федорович Пыжов. Пожалуйста, вопросы к Колюжному!
– Можно я! – резко поднялся заведующий сектором Луковников, худой, решительный, нервный мужчина. Он сидел в окружении десятка программистов, явных своих единомышленников. Когда Луковников встал, они с надеждой поглядели на него.
– У вас вопрос, Сергей Иванович? – поинтересовался председатель.
– Нет, я хочу выступить!
– Сначала вопросы, – непреклонно ответил председатель и сам обратился к вступающему: – Товарищ Колюжный!
Молодой человек с умным, внимательным лицом быстро встал, готовый к ответу.
– Товарищ Колюжный, а ведь быть в первых рядах, служить обновлению можно и не имея партийного билета. Как вы считаете?
– Я знаю, что партия, – после паузы ответил тот, – не дает никаких привилегий, кроме права находиться там, где труднее. Я хочу получить такую привилегию!
– Достойный ответ! – одобрил председатель. – Еще вопросы?
– Пускай о себе расскажет! – крикнули из зала.
– Я родился, – начал Колюжный, – в 1959 году в нашем городе. Из служащих. Окончил политехнический институт и по распределению пришел в наш «Алгоритм». Остальная жизнь, товарищи, прошла на ваших глазах… Рассказывать?
– Не надо! Знаем! Семейное положение? – спросила из зала миловидная девушка.
– Холост. Пока… – улыбаясь, ответил вступающий.
– Больше вопросов нет? – спросил председатель, обводя зал взглядом. – Кто хочет высказаться?
– Я хочу, – быстро встала девушка-оператор. – Я знаю Колюжного Юрия Леонидовича как опытного чуткого руководителя. Он много сил отдает разработке нашей системы «Вертикаль»…
В то время, пока девушка перечисляла достоинства коллеги, директор Пыжов наклонился к Лизе и пояснил:
– Удивительно дельный парень, буду его своим заместителем делать…
– …Юрий Леонидович предан делу, – продолжала выступление девушка-оператор, – работает вечерами, его постоянно видишь за дисплеем… У него золотые руки! В общем, я буду голосовать за прием.
– Кто еще хочет выступить? – спросил председатель. – Вот товарищ Шелестов руку тянет.
– Что я могу сказать? – растерянно начал рослый эксплутационщик, поднявший руку, чтобы поправить волосы. – Все вы знаете, какие хреновые отношения между программистами и машинниками. Чуть что не так, кричат: «Машина виновата, машина виновата!» А самих в журнале расписаться не заставишь, в зал без халатов шастают…
– Он всегда об одном и том же, – наклонившись к Лизе, пояснил Пыжов, – Товарищ Шелестов, говорите по существу, у нас на собрании новый человек – инструктор райкома партии Елизавета Андреевна Мельникова…
– Конкретнее – ваше мнение! – подхватил председатель.
– Мнение? – смутился эксплуатационщик. – А чего… Если райком дал лимит… Человек в очереди стоял… Надо принимать…
– Кто еще хочет выступить? – сердито поглядев на Шелестова, спросил председатель.
– Вон тот товарищ просил… – кивнула Лиза на Луковникова, который саркастически обсуждал происходящее со своими друзьями.
– Хороший у нас сегодня день, – не обратив внимания на ее слова, начал Пыжов, – радостный день! Сами знаете, не часто пополняется наша партийная организация, а программистами тем более. Я рад, что мы сегодня принимаем Юрия Леонидовича Колюжого. Коммунист, вооруженный современной электронно-вычислительной техникой, – нужный боец в великой битве за обновление. Электроника – становой хребет ускорения. Но мне, товарищи, категорически не нравится та благостность, с какой мы обсуждаем нашего сегодняшнего соискателя! Людей вне критики нет! Партия призывает нас к честности. И у Юрия Леонидовича есть недостатки, их нужно изживать… У всех нас они есть! Меньше слов – больше дела! Я буду голосовать за. У меня все…