Плохие писатели изучают жизнь, а хорошие – самих себя.
Демократия – это подлость в законе.
Легче найти братьев по разуму в космосе, чем довольную женщину в Париже!
За славу всегда расплачиваются жизнью. Иногда в рассрочку, иногда сразу!
История – это всего лишь слухи, попавшие в учебники.
Здоровье растрачиваем, болезни оплачиваем!
Гениям всегда не хватает таланта!
Художник, сохраняющий верность жене, изменяет искусству!
Свобода – это всего лишь приемлемая степень принуждения! Не более!
Все рано или поздно осознают свою бездарность. Главное не делать из этого поспешные выводы!
Если ты начинаешь ценить свои слова на вес золота, значит, в голове у тебя дефолт.
Искусство по своей природе гораздо ближе к жизни, нежели наука, а уж тем более – политика.
Комментарии
Гипсовый трубач Свободный роман
Замысел «Гипсового трубача» сложился у автора на рубеже 1970–80-х годов и первоначально представлял собой сюжет лирической повести, действие которой разворачивается в пионерском лагере. Затем в течение десятилетия «лагерный» сюжет зрел, видоизменялся, но только в начале нулевых были написаны первые главы. Однако сосредоточился на «Гипсовом трубаче» Ю. Поляков лишь после окончания романа «Грибной царь» (2005). Сложный процесс вызревания, обогащения и трансформации замысла хорошо прослеживается в интервью, которые автор на протяжении двадцати лет давал журналистам различных газет и журналов. Вот фрагменты некоторых из них в хронологическом порядке.
Е. ГРАНДОВА: «И все-таки, несмотря ни на что, ты работаешь?»
– Пишу повесть «Гипсовый трубач». Это о нашем растерянном поколении. Идет работа над инсценировкой «Парижской любви» в Театре имени Гоголя. Намечается кое-что с кино…
(Газета «Неделя», № 26, 1993 г.)
Л. ФОМИНА: «Над чем работаете?»
– …Тружусь над повестью, работу над которой прервал, когда «пошел» «Демгородок». Называется она «Гипсовый трубач», и говорится в ней о нашем поколении – без злобной иронии, без отречения от своих прежних взглядов, без обличительства, а с легкой ностальгией.
(Газета «Московская правда», 3 июля 1993 г.)
Н. КРИВОМАЗОВ: «А как вы думаете, почему социализм оказался таким уязвимым?»
– Это очень трудный и неоднозначный вопрос. Частично я пытался ответить на него в своей повести «Апофегей». Касаюсь его и в той повести, которую сейчас пишу. Называется она «Гипсовый трубач». Это попытка разобраться в судьбе моего поколения, не желавшего мириться с нелепым политическим режимом, а в результате сокрушившего сообща с другими поколениями великую державу. Но те, кто уверяет, будто социализм рухнул сам собой под тяжестью собственных грехов и несуразиц, лукавят, выдавая часть правды за всю правду. Если говорить схематично, прежний строй рухнул не в результате борьбы с партноменклатурой, а в результате борьбы партноменклатуры с партмаксимумом…»
(Газета «Правда», 14 июля 1993 г.)
Н. ГОРЛОВА: «Помнится, вы когда-то назвали постмодернизм укропчиком, которым посыпано мясо. “А мясо – это реализм, – сказали вы, – и есть надо мясо, а не укропчик”».
– Верно. Но постмодернизм бывает разный. Я сам сейчас работаю над постмодернистской вещью – «Гипсовый трубач». Я давно хотел написать постмодернистский роман, но такой, чтобы читатель не засыпал на второй странице, чтобы он чувствовал себя Читателем, а не подопытным кроликом и не тонул в интертексте, как в выгребной дачной яме…
(Газета «Книжное обозрение», 19 июля 1999 г.)
А. НЕВЕРОВ: «А чем порадуете читателей в ближайшее время?»
– …Сел за новый роман, который называется «Гипсовый трубач». Надеюсь, эта вещь удивит многих.
(Газета «Труд», 22 сентября 1999 г.)
Л. ПАВЛЮЧИК: «…И последний вопрос. Что ждать читателям от прозаика Полякова?»
– Новый роман.
– Как называется?
– «Гипсовый трубач».
– О чем?
– Скажу, когда допишу…
(Газета «Труд», 7 декабря 2000 г.)
И. МЕЙДЕН: «Над чем сейчас работаете?»
– Заканчиваю новую пьесу для Театра сатиры. Ее после шумного зрительского успеха «Хомо эректуса», благополучно замолчанного театральной критикой, мне заказал Александр Ширвиндт. Комедия, называться будет «Он, она, они». Кроме того, наконец, я засел за роман, который много раз откладывал, в последний раз отложил из-за «Грибного царя». Рабочее название – «Гипсовый трубач». Над этой вещью бьюсь давно, раньше «не шла». Надеюсь, теперь пойдет. О чем роман? О нас с вами!
(«Вести-Сегодня», Рига, 22 июня 2006 г.)
Е. ГЛУШИК: «Что нового на письменном столе?»
– …Активно работаю над своим давним замыслом, это роман «Гипсовый трубач», который я когда-то отложил. По организации творческого процесса я писатель не коммерческий. Надо мной не стоит издатель и не говорит: «Первого сентября этого года ты должен сдать роман, как указано в договоре, иначе будут неустойки». Я никогда так себя не связываю, отдаю вещь только тогда, когда она полностью готова, а готова она бывает не скоро, поскольку меньше восьми-десяти редакций у меня не бывает. Зато потом книги переиздаются. «Козленок в молоке» – 26 изданий, «Сто дней до приказа» – 20 изданий, «Замыслил я побег» – 12 и т. д. «Гипсовый трубач» – очень необычный для меня роман. Не буду выдавать детали. Думаю, прочитав, многие удивятся, потому что предыдущие мои романы очень разные, но все-таки написаны они в классическом ключе, а эта вещь во многом экспериментальная по форме…
(Журнал «Молоко», октябрь 2007 г.)
Ю. ЕРЕМЕНКО: «Какие ваши новые книги ожидают выхода? Над чем вы работаете?»
– Я заканчиваю новый роман «Гипсовый трубач», который в известной степени является возвращением на новом витке к поэтике «Козленка в молоке». «Козленок» выдержал в России 27 изданий и переведен на многие языки, инсценирован и экранизирован…
(«Европа-экспресс», 10 марта 2008 г.)
П. БАСИНСКИЙ: «Раз проговорились о новом романе… что это будет?»
– Он удивит многих, кто меня читает. Это – свободный роман, с некоторой джазовой раскованностью, с боковыми линиями, вариациями, вставными новеллами. Не хочу выдавать пружину действия, но поверьте, она «с секретом», как во всех моих вещах. Это роман сатирический, но там есть и любовная линия… Я не представляю себе романа без любви. Мой роман многоплановый. Одно только правило для меня незыблемо. Я всегда считал, что занимательность – это вежливость писателя. Что бы ты там ни накрутил, какими бы философскими теориями ни увлекался, роман должен читаться с неослабевающим интересом.
(«Российская газета», 14 августа 2008 г.)
«В издательстве “Астрель” выходит в свет новый роман Юрия Полякова “Гипсовый трубач, или Конец фильма”. Наш корреспондент встретился с известным писателем, недавно удостоенным Большой Золотой медали Бунина».
Корреспондент: «Поздравляем с премией!»
– Спасибо! Знаете, удивительная премия. Все поздравляют. Меня так даже с Государственной премией не поздравляли.
– А медаль действительно золотая?
– Чистое золото! Без дураков.
– Но давайте о романе! О том, что вы начали «Гипсового трубача», «МК» сообщил, кажется, лет пятнадцать назад… Неужели романы пишутся так долго?
– Бывает. Но у меня на роман уходит обычно года три-четыре.
– Тоже многовато! Некоторые писатели выдают по три романа в год!
– Это не писатели, а пипы.
– Какие такие пипы?
– Персонифицированные издательские проекты. Сокращенно – пипы… Это не литература, а книжная продукция. Литература же пишется долго и трудно. Но с «Гипсовым трубачом» я действительно подзатянул. Знаете, как-то не шел. Начинал и откладывал. Видимо, я еще не был готов к этому замыслу. Чего-то не хватало. Может, жизненного опыта, может, профессионализма. А потом вдруг пошло-поехало…
– И что получилось?
– Большой роман, смешной и грустный. Сюжет в двух словах такой: режиссер Жарынин и литератор Кокотов приезжают в Дом ветеранов культуры «Ипокренино», чтобы написать сценарий по мотивам рассказа Кокотова «Гипсовый трубач».
– В кино вы разбираетесь. У вас же почти все вещи экранизированы.
– Почти. Скоро начнутся съемки фильма по моему роману «Грибной царь»… Но вернемся к «Трубачу». Они приезжают, садятся писать, и вдруг происходят необыкновенные вещи. Начинаются и детектив, и любовная история, и плутовская катавасия, и сатирическая фантасмагория… В романе много вставных новелл, одну из которых, «Три позы Казановы», я и хочу предложить по сложившейся традиции читателям «МК».
– Почитаем. А что в чернильнице? Какие творческие планы?
– Экий вы скорый! Ведь выходит только первая часть романа. И я сейчас дописываю вторую.
– Когда допишете?
– Бог даст, в новом году.
(«Московский комсомолец», 31 октября 2008 г.)
«Известный автор, получивший на днях за свои книги Большую Золотую медаль Бунина, охотно ответил на вопросы корреспондента “ЛГ”».
П. Х: – Поздравляем вас от имени возглавляемого вами коллектива!
– Спасибо. Тронут. Не ожидал.
– Насколько я помню, впервые о намерении написать роман под названием «Гипсовый трубач» вы сообщили в интервью лет пятнадцать назад…
– Если не больше!
– А что же происходило все это время с «Гипсовым трубачом»?
– Он созревал. Я честно садился за него после окончания каждой из названных вами вещей, но, сочинив несколько страниц, откладывал в дальний ящик.
– Почему?
– Не знаю… Каждой книге – свое время. Когда, допустим, человека вдруг назначают на высокую должность, а он к ней не готов, это сразу всем заметно. В литературе происходит то же самое. И понимание того, готов ли ты как писатель к воплощению замысла, – это один из главных признаков профессионализма, а возможно, и таланта. Кстати, история литературы знает немало случаев, когда сюжет, родившийся в малоодаренных мозгах, потом становился подлинным искусством под пером совсем другого, готового к нему писателя.
– Так это не ваш сюжет?
– Мой, мой, успокойтесь!
– Значит, созрели, наконец?
– Наверное. Читательская оценка покажет. Для меня это главный критерий.
– И что же это за роман – «Гипсовый трубач»?
– Сам не знаю… Свободный роман. Поначалу я собирался написать рассказ про любовь, случившуюся в пионерском лагере.
– Что-то вроде «Пионерской Лолиты»?
– Упаси бог! Я нормальный человек – и мои герои тоже нормальные. Меня чрезвычайно интересует другое: совмещение в одной человеческой судьбе двух эпох – советской и постсоветской. Но рассказ так и не написался. Потом, когда мои ранние повести начали экранизировать, я столкнулся с миром кино. И мне захотелось сочинить смешную повесть о том, как режиссер и писатель сообща изготавливают сценарий. Ведь это интересный и очень забавный процесс: два человека, ссорясь и подначивая друг друга, из абсолютнейшего жизненного сора, обрывков чужих судеб, обломков своих нереализованных замыслов, из каких-то глупых историй, придуманных или услышанных, постепенно создают параллельную действительность. И она, эта действительность, иной раз оказывается такой яркой, что затмевает самих создателей, более того, неким мистическим образом воздействует на их реальную жизнь…
– А где они пишут сценарий – в Переделкине?
– Ну что вы! Я не настолько жесток, чтобы поселить моих героев в нынешнем Доме творчества «Переделкино». Режиссер Жарынин и литератор Кокотов сошлись в придуманном мной Доме ветеранов культуры «Ипокренино». В 1986–1987 годах я довольно долго жил в Доме ветеранов кино в Матвеевском. Там с Евгением Иосифовичем Габриловичем мы писали сценарий…
– И не написали.
– Как вы догадались? Наконец за десять лет, прошедшие с момента окончания романа-эпиграммы «Козленок в молоке», во мне скопилось немало социальной злости, достаточной для нового сатирического сочинения. Мы живем в обществе, где кривда и несправедливость сплетаются в самые невероятные, фантастические формы, вроде карася с рачьими клешнями, выловленного недавно на Истринском водохранилище.
– Но об этом, в сущности, написан ваш «Грибной царь».
– Ну и что? Значит, я еще недоборолся со злом. Кроме того, мне давно хотелось сочинить свободный роман, такую вещь, где сюжет прихотливо витает меж разговоров, воспоминаний, вставных новелл. Ведь мы с вами значительную часть жизни проводим, просто разговаривая, выслушивая чужие истории или перебирая в памяти минувшее. Это важная, если не главная часть нашего земного удела…
– А какое отношение все эти нереализованные замыслы имеют к новому роману?
– Самое непосредственное. Все они как-то сами собой слились и воплотились в «Гипсовом трубаче». За него я уселся вскоре после окончания «Грибного царя». Пишу я, кстати, подолгу, на роман уходит три-четыре года. Как некоторые мои коллеги умудряются нашарашить роман за полгода, честное слово, не понимаю! Но, обсуждая с издателями перспективы сотрудничества, я имел неосторожность сообщить, что первая часть у меня почти готова. Они тут же предложили ее выпустить. Поначалу я наотрез отказался. Но потом, поразмышляв и вспомнив прецеденты мировой и отечественной литературы, согласился. Тем более что первая часть получилась довольно обширной – около 15 авторских листов. Нынче, я заметил, даже стостраничную повесть не моргнув объявляют романом, издают с широченными полями и набирают огромным шрифтом, как в букваре: «Мама мыла раму». В ноябре книга выйдет в свет…
– А вторая часть?
– Надеюсь закончить ее в будущем году. Вчерне она написана, но текст я обычно выпускаю из рук не раньше, чем сделаю редакций восемь-десять. Каждая редакция, поверьте, прибавляет твоему сочинению несколько лишних лет читательской благосклонности.
(«Литературная газета», 6 ноября 2008 г.)
М. БОЙКО: «Кстати, а зачем вы стали печатать свой новый роман “Гипсовый трубач, или Конец фильма” по частям?»
– Это эксперимент. Я никогда так не поступал, но оказалось, что это эффективный прием.
– И в чем эффективность?
– Дело в том, что этот роман у меня вчерне написан. Но я каждую вещь подолгу отделываю. Потом за это мне воздается. Мои романы переиздаются. «Козленок в молоке» недавно тридцатым изданием вышел. Написав «Гипсового трубача» вчерне, я стал его отделывать, и когда возник разговор с издателями, у меня была отделана только первая часть. Они меня торопили. Говорили: давай издадим кусок. Я сначала отказался. Но потом решил: почему бы не попробовать? К тому же роман «Замыслил я побег» печатался в четырех номерах журнала «Москва», «Грибной царь» – в трех номерах «Нашего современника». Там же читатель не умирает от того, что ждет продолжения целый месяц.
– А когда выйдет вторая, заключительная часть романа?
– В конце ноября. То есть ровно через год после первой части. Но будет еще и третья часть.
– Как?! На моем экземпляре «Гипсового трубача» написано, что это роман в двух частях.
– Когда я отделывал вторую часть, она распалась надвое. Есть же архитектоника материала, внутренняя логика. Так что выйдет вторая часть, а потом и третья. Третья часть у меня почти готова, но еще год я буду ее доводить, отделывать, холить, лелеять. Я это называю «нулевой шкуркой». Самое мучительное – это первый вариант, пробиваешься, выстраиваешь структуру, закачиваешь первичную энергетику, в этот период я могу за столом работать не более трех часов в день. А когда пошла в ход «нулевая шкурка», тут я могу сидеть допоздна. Вчера, например, провел за столом четырнадцать часов. Это удовольствие.
(«НГ-EX LIBRIS», 19 ноября 2009 г.)
О. ФОЧКИН: «Не являются ли последние ваши книги о “Гипсовом трубаче” сочинением на заданную тему, попыткой сочинить и скаламбурить на потребу читателя? Зачастую возникает ощущение искусственности образов и разобщенности текста в целом. Несомненно, отдельные фрагменты повествования удачны, но общая картина не складывается. Что же вы все-таки хотели сказать своему читателю?»
– Во-первых, вышли пока только две части романа. Это не трилогия, а роман, разрезанный на три части. Подобные варианты публикации были у меня раньше только в журналах, но там продолжение выходило через месяц. В этом случае между частями прошел почти год, и у читателя вполне могло создаться впечатление, что перед ним отдельные произведения. На самом же деле такой вариант – публикация с продолжением – это эксперимент, на который я сознательно пошел вместе с издателями. Видимо, больше так делать не буду. Но надо сказать, с точки зрения интереса читателей к книге и продаж эксперимент сыграл положительную роль. Книгу ждали и постоянно о ней спрашивали. А соответственно и продажи увеличились.
Роман получился очень большой. Меньше чем через год выйдет его третья, заключительная часть, и тогда вы сможете сами оценить его реальный масштаб. Это свободный роман, с прихотливым сюжетом и вставными новеллами… Теперь о том, что книга не совсем понятна и состоит из кусков. Нужно набраться терпения и дождаться финала. Только тогда можно будет сделать выводы о том, что я хотел сказать этим романом, для чего написаны те или иные главы. Я вообще люблю развернутую метафору, я начинал как поэт и всегда питал слабость к кольцевой композиции. Ваш вопрос озадачил меня, но, думаю, после сбора всего романа под одной обложкой такие вопросы отпадут сами собой.
(Журнал «Читаем вместе», 22 января 2010 г.)
А. СЛАВУЦКИЙ: «Когда читал “Трубача”, возникло ощущение, что книга написана писателем, который хорошо сознает, что именно читатель ждет от Юрия Полякова. Мне казалось, что вы пользуетесь хорошо наработанными приемами “Козленка в молоке”, идете по проложенному ранее пути».
– Правильное ощущение. У любого писателя есть излюбленные темы, в которых он лучше всего себя может раскрыть. Заметьте, Толстой не писал о полярниках, а Достоевский об индейцах. Ждать от автора, чтобы он в каждой новой вещи был другим, не надо… Вы же не требуете от Маканина, чтобы он написал роман, как Белов, а от Белова не ждете, чтобы он писал, как Битов. Вы любите Белова за «беловщину», Битова за «битовщину»… И у меня тоже есть свои особенности – литературные и личностные. Но вот в чем не соглашусь с Вами: «Трубач» гораздо сложнее и многоплановее «Козленка». Он богаче структурно, в нем затронут более широкий круг тем и проблем. В сущности, я писал сатирическую энциклопедию нашей нынешней жизни. К тому же книгу еще рано оценивать, поскольку она не закончена. Вот когда там все линии сойдутся, когда станет понятно, для чего нужны все эти вставные новеллы, боковые линии, – тогда можно будет выносить приговор. А писателя всегда судит суд присяжных, состоящий из тысяч читателей. Еще не знаю, удался ли мой замысел, но, думаю, мало кто из современных писателей предложит вам такую же широкую по охвату жизни книгу… В романе много литературной игры, это своего рода преодоление постмодернизма, включение его в традиционную систему нашей литературы. Когда вещь будет завершена, увидите, что это вовсе не «Козленок в молоке», что это совсем другой Поляков… Я уверен, через 20–30 лет наше время, начиная с 90-х годов, будет восприниматься не менее экзотично, чем революционные годы прошлого века. И тогда «Трубач» прочтется совсем по-другому. Я пишу на вырост.
(Журнал «Родительский дом», 31 марта 2010 г.)
Вера КОПЫЛОВА: «Ходят слухи о грядущей третьей части вашего большого романа “Гипсовый трубач”».
– Я ее сейчас заканчиваю. Идет непросто. Концовка должна быть неожиданная, но логичная, жесткая и полифоничная… Третья часть выйдет, думаю, к весне. Такого большого романа у меня еще не было – 50 авторских листов! И чем-то вещь эта зацепила читателя. Первые два тома просто смели с прилавков. Было уже несколько допечаток и переизданий. Для незаконченного романа – случай почти уникальный. Я много езжу по стране – по делам газеты и на премьеры моих пьес. И куда бы я ни приехал, первый вопрос: когда будет третья часть? Спрашивают самые разные люди, от губернаторов до студентов.
– Цепляет то, с чего мы начали, – острейшая, смешная, умная сатира.
– Да, хотя в конце будет много любви. Даже слишком…
(«Московский комсомолец», 6 декабря 2010 г.)
Александр ГАМОВ: «Юрий Михайлович, на этом история “Гипсового трубача” завершена?»
– Да – окончательно и бесповоротно. Пользуясь случаем, хочу принести свои извинения читателям. Сначала я обещал, что третья часть выйдет в 2010-м, потом в 2011-м… Но управился вот только в 2012-м. Третья часть по объему почти равна двум предыдущим. Это несколько оправдывает мою медлительность. Но я ведь не графоман с букеровским дипломом, я профессионал и не привык выпускать текст, требующий доработки. Мечтаю сделать еще одну, общую, редакцию «серьезно исправленную и смешно дополненную». Ведь роман писался без малого десять лет, выходил кусками, составил полторы тысячи страниц – и, конечно, накопились неточности, нестыковки, ошибки, которые надо исправить.
– Почему у вас на обложке Фантомас в пионерском галстуке?
– Идея оформления всех трех томов моя: Мэрилин Монро, Элвис Пресли, Фантосмас – и все в красных галстуках. Это привет из советского детства, ведь действие сердцевинной новеллы происходит в пионерском лагере. Почему на последнем томе Фантомас в маске? Это соответствует содержанию романа. Почти все герои оказались совсем не теми людьми, которыми читатели узнали их на первых страницах романа… Но в отличие от создателей знаменитого фильма о Фантомасе я маски все-таки сорвал, что соответствует традициям отечественной словесности…
(«Комсомольская правда», 12 апреля 2012 г.)
«Юрий Поляков доваял “Гипсового трубача”!»
Вера КОПЫЛОВА: «В ближайшие дни на прилавках магазинов появится долгожданное окончание романа “Гипсовый трубач”, первая часть которого увидела свет в 2008 году, а вторая – в 2009-м. Роман читателям понравился, разошелся на цитаты и огромным тиражом, но объявленный выпуск заключительной части все откладывался и откладывался. “Почему?” – спрашиваем автора в лоб».
– Потому что завязать роман гораздо легче, чем развязать. Это характерно не только для любовных отношений, но и для литературы. Роман вышел огромный – полторы тысячи страниц, десятки героев, сотни персонажей… Писал я его без малого десять лет. Немного запутался. А ведь в финале надо завершить, свести, завязать бантиком все сюжетные линии: я же профессионал, а не букеровский любитель. Сырой текст из рук выпускать не приучен. Правда, в конце мне было уже стыдно перед читателями. Про то, когда выйдет последняя часть, спрашивали везде – на улице, в театре, в самолете, на пляже… Два случая мне особенно запомнились. Собираю в лесу опята, сталкиваюсь с грибником, обсуждаем виды на второй выброс опят, вдруг он присматривается ко мне и спрашивает с обидой: «Что ж вы третью часть-то зажали, обещали и не пишете. Я в магазине спрашивать замучился!» Вторая ситуация еще круче: правительственный прием, вдруг ко мне подходит, звеня наградами, военный комендант Кремля и говорит строго: «У меня к вам вопрос!» «Ну, – думаю, – что-то не то в “Литературке” напечатали, ляп какой-нибудь проскочил – надо теперь оправдываться…» А генерал спрашивает: «Когда третья часть?!» Ну вот я и выполнил свой долг перед читателями… Хорошо быстро не бывает ни в любви, ни в литературе…
– То, что читатели вас любят, это известно. А почему вас так не любит критика?
– Критики любят ручных писателей, а я дикий…
(«Московский комсомолец», 21 апрель 2012 г.)
Любовь ГОРДЕЕВА: «Над чем сейчас работаете?»
– Сейчас я делаю сводную редакцию «Гипсового трубача», отрывки из которого публиковались в «Литературной России». Выйдет она осенью. В отличие от современных писателей, у которых первая редакция – она же и последняя, у меня меньше восьми редакций не бывает.
(«Литературная Россия», 13 июля 2012 г.)
Сергей АМАН: «Что пишете сейчас?»
– Я подготовил новую редакцию романа «Гипсовый трубач». Это огромный роман. Я писал его много лет, выпуская по мере готовности частями. Летом он выйдет отдельной книгой, да еще с моим новым эссе «Как я ваял “Гипсового трубача”».
(Газета «Труд», 20 июня 2013 г.)
По устоявшейся традиции Юрий Поляков публиковал фрагменты романа в периодике. В основном это были вставные новеллы, которыми насыщен текст. Вот лишь некоторые из них: «Три позы Казановы» (МК. 2008. 1 ноября), «История пургачевского бунта» («Литературная газета». 2008. 6–11 ноября), «Гипсовый трубач, или Конец фильма» («Вечерняя Москва». 2009. 10 февраля), «Ничего, кроме мозга…» Фрагмент романа «Гипсовый трубач. Дубль два» («Литературная газета». 2009. 11–17 ноября), «Стань ему вином!» («Московский комсомолец». 2009. 12 ноября.), «Ангелина Грешко» («Литературная Россия». 2012. 13 апреля), «Рубляндия», фрагмент романа «Конец фильма, или Гипсовый трубач» («Литературная газета». 2012. 18–24 апреля).
Первая часть под названием «Гипсовый трубач, или Конец фильма» вышла в издательстве «Астрель» поздней осенью 2008 года. «Вечерняя Москва» в номера от 5 декабря под заголовком «Книга, которую ждали» анонсировала презентацию в торговом доме «Библио-Глобус». Вторая часть, названная автором «Гипсовый трубач, или Дубль два», появилась в 2009 году. Наконец, третья часть под названием «Конец фильма, или Гипсовый трубач» увидела свет в апреле 2012 года. Газета «Культура» писала в номере от 26 октября 2012 года в заметке «Привет от гипсового трубача»: «Завершение сатирической трилогии Юрия Полякова… стало столь же долгожданным, сколь и неожиданным».
В прессе появились многочисленные отклики на «Гипсового трубача», краткие и развернутые, положительные, сдержанные и резко отрицательные.
Лев Данилкин в своей книге «Нумерация с хвоста. Путеводитель по русской литературе» так оценил новинку: «Три необходимых предуведомления: 1. Нынешние тексты Полякова отличаются от его же ранних текстов типа “ЧП районного масштаба” и “Ста дней до приказа”: он остался замечательным рассказчиком, но не дает ни малейшего повода обвинить себя в конъюнктурности; 2. О Полякове-писателе не стоит судить по его деятельности в качестве редактора “Литературки” и члена Общественной палаты – разница между “бу-бу-бу” и “бла-бла-бла” (“поучать” и “развлекать”) ему хорошо понятна. 3. Неверно, что Полякова читают одни тетки, которые от скуки интересуются “мужской психологией”, – во‐первых, не только, во‐вторых, “тетки” не являются целевой аудиторией, а в‐третьих, “теткам” как раз нравится не “психология”, а чтоб тестостерон и “ботинки, полные горячей водкой”, а здесь ничего подобного нет.
…Да, Поляков “ни холоден, ни горяч”, да, отпуская шпильки по поводу “власти”, Поляков не ненавидит ее, а относится к ней всего лишь иронично-скептически – но правда ли, что это так уж плохо? Правда ли, что сытый писатель пишет хуже злого и голодного? Правда ли, что общество ждет от писателя серьезного высказывания, идей, образов – и отторгает его, когда тот отделывается патрицианской салонной шуткой, остроумной и изящной?
“Гипсовый трубач” стал одним из главных бестселлеров 2008 года».
Не преминул высказаться о «Гипсовом трубаче» давний критик творчества Полякова Роман Арбитман, сам, кстати, безуспешный беллетрист. В книге «Антипутеводитель по современной литературе. 99 книг, которые не надо читать». Он писал в статье «Битва за теремок»: «…Не только растиражированный роман “Козленок в молоке”, но едва ли не весь поздний Поляков – это бесконечное внутрицеховое выяснение отношений, где и рядовому читателю, и посвященному писателю не под силу понять смысла всех намеков. Нечто подобное есть и в трилогии “Гипсовый трубач”… Отравленные желчью мелкие дротики посланы в сторону “братьев Рубацких”, “Радмилы Улиткиной”, “Михаила Пшишкина”, “Ольги Свальниковой”, “Алекса Хлаповского” и других коллег. Мимоходом достается Гребенщикову – за “суггестивные блеяния на корпоративных вечеринках”… Авторский замысел, похоже, предполагал, что именно история покорения “Ипокренина” и станет тем стержнем, который выдержит десятки побочных историй. На самом же деле сюжет о земельной баталии утонул среди множества отвлечений, вставных новелл и флешбэков. Кроме главных и неглавных персонажей здесь также присутствуют… персонажи, рожденные воображением других персонажей, и персонажи-фантомы, выпускающие на свет собственных фантомов. Вся эта пестрая толпа обеспечивает роману объем (три тома – полторы тысячи страниц), но читатель теряет логику повествования, успевая заблудиться в толпе бездействующих лиц. То, что автор гордо именует “синтезом реализма и постмодернизма”, представляет собой ворох разрозненных баек, даже не нанизанных на фабульный шампур, а кое-как к нему подвязанных – в духе Шахерезады…»
Однако большинство откликов носило все-таки позитивный, а то и восторженный характер. Прозаик и критик Дмитрий Каралис писал в эссе «Вкус молока»: «Роман Ю. Полякова “Гипсовый трубач” – одно из самых ярких явлений современного литературного процесса. Роман написан блестящим стилистом, развитие сюжета “Гипсового трубача” захватывает и увлекает читателя с первых же строк, а каждую страницу текста пронизывает тонкий юмор, порой переходящий в очевидную иронию, а то и острую сатиру. Роман отличается исключительной широтой проблематики. Здесь затронут целый спектр социальных, политических, нравственных проблем определенного этапа в жизни страны – поздней советской эпохи, времен перестройки и послеперестроечных лет… Но, конечно, смысловой спектр романа “Гипсовый трубач” не исчерпывается только художественным осмыслением политических и социальных вопросов. Это роман, в котором отражена целая эпоха во всей совокупности ее мировоззренческих и политических, социальных и культурных, духовных и эстетических составляющих…
В романе прочитывается еще один важнейший смысловой пласт, не менее значимый, чем те, о которых шла речь выше, а нередко выходящий и на первый план. “Гипсовый трубач” – это роман о творчестве, роман об искусстве. С первых и до последних страниц текст пронизан размышлениями на эстетические темы. Споры героев об искусстве и его назначении, о том, каким должно быть настоящее произведение искусства, о вдохновении и творческом труде – важнейшая составляющая художественного пространства романа…
…Уверен, что новый роман Юрия Полякова, как всегда, растащат на цитаты, будут смаковать отдельные фразы и перечитывать. Лично я прочитал два раза – сначала с легким возбуждением от настоящего, подзабытого (так пьешь первый стакан деревенского молока), второй раз – маленькими глотками, с наслаждением от сочных диалогов и афористичных высказываний одного из главных героев – кинорежиссера Жарынина: “А гибель государства, чтоб вы знали, коллега, начинается с телевизионного диктора, который иронизирует, читая новости. Это конец! Дальше – чертополох в алтаре…” Или: “Это только бездарь страдает от геморроя, а талант всегда страдает от власти”».
Критик Владимир Бондаренко в статье «Одинокий и строптивый» заметил: «После “Грибного царя” наступил некий период молчания, необязательной мелочевки. Недоброжелатели ликовали: кончился Юрий Поляков. Не принимали во внимание отдельные части новой эпопеи. И вот наконец в 2013 году вышел целиком в Издательстве АСТ толстенный и увлекательный роман Юрия Полякова “Гипсовый трубач”. Увлеченные читатели готовы были до этого автора разорвать на части: когда же будет конец?.. Роман Юрия Полякова “Гипсовый трубач” соединяет в себе черты детектива, семейного романа, социальной сатиры и любовной истории. Можно вспомнить и “Декамерон”, и Ильфа с Петровым, и Апулея… Впрочем, Юрий Поляков со своей искрометной иронией и изящной сатирой сам и без великих предшественников способен покорить любого требовательного читателя. В новой авторской редакции 2013 года собраны все части романа, а также рассказ писателя о его создании. Остается читать роман и восхищаться. И не заниматься ненужными спорами».
Литературовед Д. В. Кротова в работе «Искусство и творчество как предмет художественного осмысления в романе Ю. М. Полякова “Гипсовый трубач”» писала: «…Это произведение имеет необычный жанровый облик: с одной стороны, это роман со всеми присущими ему жанровыми особенностями, с другой стороны, во внутренней организации произведения чрезвычайно значимым оказывается принцип сцепления новелл, своего рода вставных эпизодов, историй, которые нанизываются длинной вереницей в ходе повествования. Подобная жанровая специфика ориентирует на определенную историко-литературную традицию, идущую от “Декамерона” Боккаччо, “Новеллино” Мазуччо Гвардато или “Фацеций”. Можно говорить и о жанровом родстве с произведением, значительно более близким к XXI веку по времени создания: это “Голубая книга” М. М. Зощенко – текст весьма сложно организованный, сочетающий в себе признаки разных жанров (в том числе не только литературных, например, жанра симфонии)… Все эти жанровые традиции преломлены в романе весьма индивидуально, Поляковым создано произведение абсолютно уникальное, неповторимое по своему жанровому облику. Его своеобразие определяется не только сочетанием романного жанра с традициями новеллистики, но и с признаками такой специфической жанровой структуры, как “роман в романе”. В данном случае это, правда, не собственно “роман в романе”, а скорее “рассказ в романе”… Кроме того, это еще и “сценарий в романе” (точнее, “синопсис в романе”)… Более того, весь текст “Гипсового трубача” пронизан фрагментами разных рассказов Кокотова, замыслы которых складываются в его воображении, а потом, не получая дальнейшего развития, забываются писателем. Как видно из приведенной (пусть и предельно сжатой) характеристики жанровой структуры романа, этот текст отличается сложным и по-настоящему оригинальным внутренним устройством.
Размышляя о теме творчества в романе “Гипсовый трубач”, нельзя не затронуть еще один важный аспект. Текст “Гипсового трубача” позволяет не только выявить некую систему взглядов автора на искусство, но и дает возможность читателю взглянуть в творческую лабораторию писателя, понаблюдать за тем, как рождается произведение. О том, что сам автор уделяет этому аспекту своего романа особое значение, говорит и наличие статьи о создании его текста – “Как я ваял ‘Гипсового трубача’”, которая является своеобразным послесловием к нему…»
Литературовед Любовь Турбина в статье «Кому быть живым и хвалимым» подчеркивает: «Одним из главных достоинств писателя Полякова является язык, подтверждая наблюдение, что только бывшие поэты могут писать такую прозу, в которой каждое слово имеет вес. Несет повышенную нагрузку, как в стихах. Это язык точный, отшлифованный, не чурающийся современной лексики и вульгаризмов, Это безжалостный язык человека, живущего без иллюзий – по отношению и к себе, и к другим. Особенно ненавистна автору демагогия, которая снова ядовитой ползучкой оплела и угробила лучшие замыслы и упования народа. Особенно впечатляет история про то, как из среднего, пьющего артиста был слеплен памятник мужественному борцу с режимом, а рассекреченные списки штатных осведомителей, в которых было найдено и его имя, лишь придали его облику налет сострадания за “вынужденное” стукачество…»
Третье издание «Гипсового трубача» вышло в 2013 году в одном томе. Текст был значительно переработан автором, устранены многие ошибки, неточности, нестыковки, связанные в основном с жестким графиком выпуска романа, выходившего частями, что ставило автора в положение цейтнота. Изменилось членение текста, теперь роман был разделен не на три, а на четыре части: «Насельники кущ», «Игровод и писодей», «Мужелюбица и мужелюбница», «Пир побежденных». Словосочетание «Конец фильма», фигурировавшее в заглавиях первого и третьего томов, теперь стало названием эпилога. В третьем издании впервые опубликовано эссе «Как я ваял “Гипсового трубача”». На обложке размещены не только наиболее яркие афоризмы Сен-Жон Перса, но и отзыв о романе Михаила Задорнова, высоко ценившего творчество Ю. Полякова. «Любая новая книга Юрия Полякова всегда обещает мне два-три замечательных вечера в кресле под торшером. “Гипсового трубача” читал, подчеркивая фразы, как студенты читают учебники. Литературная образность писателя Полякова сравнима с набоковской. Только Полякова мне лично читать интересно».
В 2014 году вышло четвертое издание в одном томе, в котором также устранены не замеченные прежде ошибки, неточности и погрешности стиля. В 2016 году автором и Издательством АСТ был реализован оригинальный проект. Поляков вычленил из романа вставные новеллы, подверг их редактуре и составил сборник «Фантомные были», к которому написал предисловие «Извлеченная проза». Книга также имела успех у читателей и быстро разошлась.
Пятое издание, выходящее в АСТ в рамках 12-томного собрания сочинений, также подверглась авторской доработке. Кроме того, неоценимую помощь писателю оказала Татьяна Николаевна Спирина. Вот как об этом пишет сам Ю. Поляков: «В один прекрасный день я получил увесистую посылку из Ярославля, в ней был том “Гипсового трубача”, испещренный правкой, и сопроводительное письмо»:
Дорогой Юрий Михайлович!
Я получила огромное удовольствие от чтения Вашего «Гипсового трубача». Буквально не могла оторваться от книги, и страшно не хотелось, чтобы она кончалась. Очень жаль, конечно, Жарынина, самого умного и обаятельного героя, этого «талантливого неудачника», Вашего любимца. В книге много смешных ситуаций, неожиданных поворотов сюжета. Юмор Ваш подкупает, а изречения-афоризмы, остроумные и парадоксальные, впору выписывать и цитировать. Характеристики людей и событий времен перестройки точны и метки, все оценки верны. В общем, читать очень интересно. Уверена, что роман будет еще не раз переиздаваться, а потому есть возможность исправить замеченные опечатки, ошибки и ряд неточностей, вполне естественных при таком большом объеме, а главное – при соединении в одно целое написанных в разное время частей… Пожалуйста, не удивляйтесь моему пристрастному (из благих побуждений) прочтению. Дело в том, что я всю жизнь проработала редактором художественной литературы в государственном Верхне-Волжском издательстве, пока его не развалили в начале двухтысячных».
«…Я был поражен, получив по почте от ярославской благодетельницы огромный том “Гипсового трубача”, – продолжает Поляков. – Почти на каждой странице имелась корректорская и редакторская правка с пояснениями, написанными каллиграфическим почерком. Это была гигантская работа, выполненная на высочайшем уровне советской редакторской школы. Вскоре волею судеб я оказался в Ярославле, где состоялась моя встреча с читателями, на которой я смог прилюдно поблагодарить Татьяну Николаевну за великодушную и бескорыстную помощь…»
При подготовке пятого издания романа были использованы редакторские рекомендации Т. Н. Спириной.
Так говорил Сен-Жон ПерсАфоризмы
«Высказывания» Сен-Жон Перса были вычленены из романа в отдельный цикл специально для издания книги афоризмов Ю. Полякова «Бахрома жизни» (АСТ, 2014). Выборку осуществил исследователь афористики как жанра Николай Казаков, автор статьи «Приближаясь к неоднозначности жизни…» (Афористика Юрия Полякова), опубликованной в качестве послесловия в сборнике «Бахрома жизни». В этой интересной работе он, в частности, пишет:
«…Рассуждая в целом о таком уникальном явлении, как афористика, можно сказать, что одной из главных особенностей афоризмов является то, что они в максимально сжатой и емкой форме выражают наиболее значимые для людей идеи, передавая от поколения к поколению коллективную и индивидуально-авторскую мудрость. При этом афоризмы не стремятся что-то доказать и аргументировать, они, воздействуя на сознание оригинальной формулировкой мысли, содержат в себе гораздо больше, чем непосредственно написано, и тем самым выступают неким детонатором для интеллектуального сотворчества вдумчивого читателя.
Желание в своем творчестве реализовать все эти качества, то есть быть афористичным, имманентно присуще многим (в том числе и современным) авторам… “Всякий нормальный писатель так же хочет быть афористичным, как всякая нормальная женщина – привлекательной, – замечает Юрий Поляков. И далее продолжает: – Надо сознаться, женщинам это удается гораздо чаще… Если после прочтения какой-нибудь книги в вашей голове задержалось хотя бы несколько авторских фраз и мыслей, значит, это приличный писатель и хорошая книга. От плохих в голове остаются только желудочная тяжесть и обида на первопечатника Ивана Федорова”. И с этим сложно не согласиться. Тем более что сам Юрий Поляков, на наш взгляд, является одним из наиболее афористичных современных авторов. Афоризмы в его творчестве играют одну из первостепенных, определяющих ролей, что позволяет говорить об афористичности как черте его идиостиля. Причем об афористичности явно прогрессирующей от произведения к произведению – от “Ста дней до приказа” до квинтэссенционного “Гипсового трубача”… Требуются веские доказательства? Пожалуйста!.. Готовя этот сборник, я с карандашом в руке, компьютером под рукой и любовью в сердце в очередной раз перечитал все без исключения произведения Юрия Полякова и, как говорят ученые, “методом сплошной выборки” извлек из них авторские афоризмы. Картина получилась более чем ошеломляющая! С большим удовольствием хочу ее воспроизвести, тем более что нигде и никогда такая информация не публиковалась. (Произведения – чтобы не перегружать читателей, приведены только основные! – расположены в хронологическом порядке написания. Первая цифра – количество страниц в произведении, после черты – количество афоризмов (подсчет произведен с точностью до десятков), а после знака равенства – на сколько страниц приходится один афоризм. Для чего это сделано – об этом ниже.) Итак:
“Сто дней до приказа” (1980, первая публикация в 1987) – 80/30=2,67.
“ЧП районного масштаба” (1981, первая публикация в 1985) – 110/40=2,75.
“Работа над ошибками” (1986) – 110/50=2,20.
“Апофегей” (1989) – 110/60=1,83.
“Парижская любовь Кости Гуманкова” (1991) – 110/60=1,83.
“Демгородок” (1993) – 115/60=1,91.
“Козленок в молоке” (1995) – 285/190=1,50.
“Небо падших” (1997) – 170/130=1,31.
“Замыслил я побег…” (1999) – 476/330=1,44.
“Грибной царь” (2005) – 365/280=1,31.
“Гипсовый трубач” (2008–2012) – 1500/940=1,60.
Сразу предвижу упреки в том, что стремлюсь “алгеброй гармонию измерить”. Но речь-то как раз идет не о гармонии, точнее, не столько о гармонии (потому что нельзя говорить о равномерном, гармоничном распределении афоризмов по текстам), сколько о насыщенности текстов афористическими высказываниями, о, так сказать, общей тенденции, о степени тяготения к афоризации текста, о создании некоего нового надтекстового афористического пространства… Признаюсь, что подвигла меня на такие расчеты работа Натальи Калашниковой, посвященная афористике Виктории Токаревой.
В своих исследованиях, проанализировав тексты Токаревой объемом в 2051 страницу (заметим, что только перечисленные произведения Юрия Полякова занимают 3431 страницу), Н. М. Калашникова пишет: “В среднем у В. Токаревой одно обобщающее высказывание приходится на 2,94 страницы, у Л. Петрушевской – на 17,88, у В. Войновича – на 21,29, у В. Аксенова – на 20,2. Основываясь уже на этих простейших статистических данных, можно утверждать, что афоризм – неотъемлемый и характерный элемент стиля В. Токаревой”.
А теперь, как любит восклицать со сцены писатель-сатирик Михаил Задорнов: “Готовы?” Произведя несложные математические вычисления, получаем, что в прозе Юрия Полякова один афоризм приходится – “Готовы?!” – на 1,85 страницы! То есть, грубо говоря, каждые 2 страницы текста украшены афористической изюминкой.
Здесь внимательный читатель и вдумчивый почитатель творчества Юрия Михайловича может удивленно воскликнуть: “Неужели в искрометном ‘Гипсовом трубаче’ плотность афоризмов меньше, чем в ‘Замыслил я побег…’, ‘Грибном царе’ или ‘Апофегее’?”
Нет, на самом деле, конечно, больше. Просто если “мелкий шрифт – орудие мошенников” (“Гипсовый трубач”), то крупный шрифт – уловка издателей. И если бы “Трубач” был напечатан шрифтом “Апофегея”, то мы получили бы коэффициент, близкий к 1,00!
…Если внимательно приглядеться (и опять взять на вооружение старшую дочку математики – арифметику), то с точностью до… (впрочем, здесь достаточно точности до смысла), то невооруженным глазом видно – у Юрия Полякова от произведения к произведению герои-остроумцы до такой степени, как сказали бы политики, “наращивают свое присутствие”, что в “Гипсовом трубаче” Сен-Жон Перс (которого никто из героев и в глаза-то не видел!) начинает восприниматься как реальный человек. И читая книгу, постоянно, “как обнадеженный девственник” (“Гипсовый трубач”), ждешь встречи с ним, взывая к автору: “Ну почему Вы, Юрий Михайлович, не заставили его высказаться по этому поводу?.. А почему по этому?” Но автору всегда видней! Мы лишь справедливости и математической точности ради отметим, что искрометнул Сен-Жон Перс 116 (!) раз, что составляет абсолютный рекорд в гипотетическом соревновании с другими героями… Заметим, что впервые Сен-Жон Перс, тогда еще как французский поэт-нобелиант, появился у Юрия Полякова при характеристике бывшего студента-филолога Рената Курылева, одного из главных действующих лиц в “Демгородке” (август 1991 – октябрь 1993): “Он и здесь в свободное время Сен-Жон Перса читает!” И почти одновременно, но уже как прообраз будущего гипсовотрубачевского златодумца, Сен-Жон Перс появляется в статье “Оппозиция умерла. Да здравствует оппозиция!” (октябрь 1993): “Как справедливо заметил Сен-Жон Перс, плохому президенту всегда парламент мешает”.
…Наивно было бы полагать, что Юрий Поляков одобряет, разделяет и поддерживает абсолютно все мысли абсолютно всех своих героев. Богатейшее разнообразие мнений и суждений в его творчестве – это стремление показать нашу жизнь во всем ее многообразии и противоречивости. Попытка приблизиться к ее неоднозначности. Согласитесь, удачная попытка…»