«Побоище» («Бьём врагов неделю и другую…»)
Печаталось в газете «Комсомольская правда» (1942. № 221 (5316), 19 сентября), но с названием «Битва» и в другой редакции (также и в той же редакции – под названием «Битва на Дону» – в одном из июльских номеров «Фронтовой правды»):
Тянет ветер с понизовья тучи,
Поднимает к небу прах вертучий,
Хохлит волны пеною лебяжьей,
Мечется, свистя, над силой вражьей.
Велика её громада злая:
Смрадной кровью в ковылях пылая,
Обгорая в панцирном железе,
Саранчою через реку лезет.
А навстречу недругу лихому
Соколы летят на крыльях грома,
Конники, кренясь, спешат в намёте.
День и ночь хохочут миномёты.
Бьём врагов неделю и другую,
Рубим, как болотную кугу, их.
– Глянь, боец, и позабудь усталость —
Много ли их на Дону осталось!
Поглядел он и ответил: – Много!
Трупами их выстлана дорога,
Может, двести тысяч, может, триста,
От врагов убитых – степь бугриста…
– А живых-то велика ли стая?
– А живых я пулями считаю!
«Родная земля» («Горелые кочки – торфяник, да вереск…»)
Встречается также в книге «Дороги, годы, города» (1949).
В книге «Стихотворения» (М.: Художественная литература, 1982) даётся под названием «Наша земля».
Посвящено Владимиру Гербертовичу Зуккау-Невскому (1911–1968) – поэту (писал также для детей), переводчику (с английского и немецкого), другу Павла Шубина. Настоящая фамилия – Зуккау; Невский – фамилия матери, которую поэт стал использовать как псевдоним. Его отец Герберт Августович Зуккау – широко известен как переводчик «Похождений бравого солдата Швейка» Ярослава Гашека – был репрессирован в 1937 г. и расстрелян. Сам Владимир Гербертович тоже попадал под арест, но после разбирательств был выпущен на свободу. Зуккау-Невский в 1947 г. был принят в Союз писателей. В 1950 г. переехал в Ригу. Участник и редактор «Антологии латышской поэзии» (Рига, 1955). В архиве Шубина хранится несколько машинописей со стихами Зуккау-Невского (Ф. 2162, оп. 1, ед. хр. 116). Приведём одно из них – «Тот тёмный дом на берегу реки…», датируемое 5 февраля 1940 г.:
Тот тёмный дом на берегу реки,
Чернеющей у каменных перил.
Старинный сад, где ливень листьев скрыл
Заржавленной ограды завитки.
Тот тёмный дом на берегу реки,
Где сфинксы над водой вознесены.
Разбросанные в небе огоньки
Медлительной рекой отражены.
И город сам, не двигаясь, плывёт,
Спокойных вод обманчив к морю бег.
Здесь – веришь – всё останется навек,
До нас пришло и нас переживёт.
И тёмный дом на берегу реки,
И сфинксы, и глубокая вода,
И брошенные в небо огоньки
Вошли мне в сердце раз и навсегда.
Они – мои, во сне и наяву,
Как имя, как родство, от первых дней.
И что мне мир – в нём жил я и живу,
А здесь начало всей судьбы моей.
«На нашем участке» («О нас не печатают сводок…»)
В рукописи, хранящейся в фондах ОБУК «Липецкого областного краеведческого музея» (ОФ. 7271/38, ПИ 6914, ед. хр. 38), есть ряд изменённых строф, идущих после «Разорванных немцев тела…»: «Предпольем, по самые шеи / В вонючей болотной жиже, / К ослепшим немецким траншеям / Пехота пробилась уже. / Прыжками, подобно прибою, / Несущемуся на песок, / Она заполняет собою / Иссˆеченный в щепки лесок; / Всё дальше, всё шире, в упрямом / Стремленье железных рядов, / По взорванным дзотам, по ямам, / По жилам ушастых ходов…» А датировка даётся иная: «Июль 1943 г., северо-восточнее Мги».
«Шофёр» («Крутясь под мессершмиттами…»)
Встречается также под названием «Поединок» и с чуть иной строфикой – в газете «Фронтовая правда» (1943. 6 апреля); а также – в журнале «Смена» – под названием «В прорыв» (1943. № 21–22).
Полковник К.А. Дёмин в своих мемуарах «На четырёх фронтах (Поэт Павел Николаевич Шубин на фронтах в Великую Отечественную войну 1941–1945 годов)» (1982) рассказал, в какой обстановке было написано это стихотворение: «Много раз наблюдая тяжёлую боевую работу фронтовых шофёров, возивших по неимоверно тяжёлым фронтовым дорогам, с которых ни на метр нельзя сойти ни вправо, ни влево, так как пропадёшь в трясине, Павел Николаевич неоднократно бывал и “пассажиром” у фронтовых шофёров, попадал и под пулемётный огонь немецких истребителей, видел разбойничьи их налёты на беззащитные полуторки-газики. Находясь в войсках 59-й армии весной 1942 года, он написал очень прочувственное стихотворение “Шофёр”. Тогда стояли “белые ночи”, фашистская авиация круглосуточно находилась в воздухе, стремясь парализовать движение автотранспорта по фронтовым дорогам, помешать подходу по ним резервов в район боёв у Мясного Бора, где развернулось жестокое сражение по выходу из окружения войск 2-й ударной армии».
«В Новгородском лесу» («Здесь наши танки пронеслись…»)
В черновиках стоит дата 1943 г., а не 1944 г., как в книге.
Однако полковник Ким Александрович Дёмин в своих мемуарах «На четырёх фронтах (Поэт Павел Николаевич Шубин на фронтах в Великую Отечественную войну 1941–1945 годов)» (1982) всё-таки настаивает на 1944 г. и вводит в контекст, в котором написано это стихотворение:
«16-я и 29-я танковые бригады 59-й армии перехватили пути отхода немцев от Новгорода, окружили их и беспощадно уничтожили врага, пытавшегося прорваться на запад.
В засаду танкистов в районе Мясокомбината попала большая колонна фашистских войск, пытавшихся пробиться к Батецкой. Танкисты обрушились на врага огнём и гусеницами, смяли и растоптали противника. На поле боя осталось более 500 трупов солдат и офицеров противника; 12 орудий, вмятых в землю и снег; более полусотни автомашин, разбитых вдребезги.
Мы подошли к месту боя, как говорят, вовремя. Танкисты ещё не “остыли”, ещё были под впечатлением своей лихой атаки. И всё у них ещё было свежо в памяти, чтоб рассказать; да и без рассказов было видно, как доблестно они сражались. Прошло несколько часов, и Павел Николаевич написал стихи “В Новгородском лесу”».
«За Новгородом» («Тихая звезда плывёт к рассвету…»)
«Я и сам прошёл тогда впервые / Городом, отбитым у врага. // На кремлёвской площади в сугробах – / Витязей поверженных тела… / Их пытал тупой немецкий обух, / Грызла и калечила пила». Речь о памятнике 1000-летия России. Вот как об этом рассказывает полковник Ким Александрович Дёмин в своих мемуарах «На четырёх фронтах (Поэт Павел Николаевич Шубин на фронтах в Великую Отечественную войну 1941–1945 годов)» (1982):
«20 января 1944 года с передовымичастями, штурмовавшими Новгород, наша группа военных корреспондентов вошла в город, в Кремль.
То, что мы увидели в древнем Новгороде, заставило нас содрогнуться: город почтиполностью был разрушен.
Яростью и негодованием наполнились наши сердца, когда в Кремле мы оказались у памятника 1000-летия России. Фашисты пытались распилить и увезти его по частям, но не успели совершить этого злодеяния и взорвали его незадолго до ухода из города. Когда мы подошли к памятнику, ещё не рассеялся запах от взрывчатки. Памятник, замечательное творение русского зодчего М.О. Микешина, был повержен: детали памятника, фигуры выдающихся русских государственных деятелей, полководцев и писателей, кн. Владимира, Д. Донского, Суворова, Ивана Грозного и др. взрывом были разбросаны у пьедестала памятника. Сумрачный, молчаливый и негодующий ходил Шубин у памятника, у Софии, у звонницы. Вечером21 января 1944 года Шубин уехал на некоторое время в Малую Вишеру, на нашу “походную квартиру” к тёте Паше, чтобы там в более спокойной обстановке обдумать увиденное, передать наши материалы в редакцию.
Домик тёти Паши Войнерович стоял у самой железной дороги, в десяти метрах от полотна, рядом со зданием вагонного депо ст. Малая Вишера. В домике была небольшая кухня с коридором и две комнатки, где помещалась хозяйка и её постояльцы. Впервые у тёти Паши поселился Виктор Павлович Чемко [фотокорреспондент “Фронтовой правды”], когда поезд “Фронтовой правды” стоял позади домика тёти Паши. 1 мая 1942 года немецкая авиация подвергла поезд жесточайшей бомбардировке – более 30 самолётов около часа бомбили поезд и паровозное депо ст. Малая Вишера.
Депо было почти полностью разрушено, а поезду причинены незначительные повреждения. При бомбёжке несколько человек были убиты и ранены. Павел Шубин провёл всю бомбёжку поезда в картофельной борозде огорода тёти Паши, был контужен и после ухода немецкой авиации был перенесён в домик тёти Паши.
В домик бомбы не попали, но в огороде и перед окнами разорвалось четыре фугаски, вырыв огромные воронки. От бомбёжки оглох чёрный кот тёти Паши, а она осталась невредима.
Перед домиком, на рельсах ежедневно рвались от 10 до 30 артиллерийских снарядов – дальнобойные орудия немцев с разъезда Дубцы методически обстреливали станцию. Но вдомик не было ни одного попадания. Мы всегда слышали свист летящих снарядов. Такова была наша “походная квартира”.
За сутки, что провёл Павел Николаевич в Малой Вишере, он сделал очень много: написал несколько стихотворений, стихотворных надписей к фотографиям Якова Гудкова, очерк о героях боёв.
Возвратившись к нам, снова пошёл в войска, которые теперь безостановочно гнали врага, подходя всё ближе и ближе к Луге, на встречу с войсками Ленинградского фронта.
В те дни Шубин написал стихотворение “За Новгородом”».
«Благодарность вождя» («Он каждого из нас благодарит…»)
Надо отметить, что это чуть ли не единственное стихотворение, опубликованное во «Фронтовой правде» не в череде других материалов, а на самой первой, заглавной странице.