опадают соцветья вишен…
Поторопим коней,
поспешим любоваться цветеньем —
там, в селенье моем,
нынче, верно, метелью снежной
лепестки облетают с вишен!..
Что сегодня скорбеть
о цветах, опадающих втуне? —
Разве в мире земном
плоть моя заодно с цветами
не исчезнет, не расточится?..
Вот и краски цветов
поблекли, пока в этом мире
я беспечно жила,
созерцая дожди затяжные
и не чая скорую старость…
Если б сердце мое
было свито из множества нитей,
то, скорбя о цветах,
я бы не дал им разлететься —
нанизал бы на нитку каждый!..
Через горы бреду
весной, когда с вишен ветвистых
опадают цветы;
замело все пути-дороги,
не найти мне к дому тропинки…
Я пришел собирать
на лугу весенние травы,
а теперь не могу
отыскать дороги обратной —
занесло ее лепестками…
Я в весенних горах
нашел пристанище на ночь —
и всю ночь напролет
в сновиденьях все так же кружились
лепестки отцветающих вишен…
Если б ветер не дул
и воды потока в долину
не влекли лепестки —
как еще мы могли бы увидеть
те цветы, что в горах сокрыты?..
Вы, глициний цветы,
обвейте лозой, привлеките
тех, кто улицезрел
только что божественный облик,
ветви им пожертвуйте щедро!..
Перед домом моим
вздымаются гроздья глициний,
словно волны в прилив, —
и теперь, волною подхвачен,
он уйдет, чтобы вновь вернуться…
Верно, там, у реки,
на дальнем мысу Татибана,
в первозданной красе
распустились и благоухают
ямабуки – дикие розы…
Не насытиться мне
их красою и благоуханьем!
Под весенним дождем
веет грустью воспоминаний
аромат цветов ямабуки…
Ямабуки цветы!
Для чего распускаетесь втуне? —
Нынче ночью, увы,
все равно не придет любоваться
тот, кто вас посадил близ дома…
Ветер с гор налетел —
в водах Ёсино разом поблекло
отраженье цветов,
наклонившихся над потоком,
желтых диких роз – ямабуки…
Хор лягушек утих,
облетели давно ямабуки,
те, что в Идэ цвели, —
о, зачем не пришел я раньше,
чтоб застать цветенье в разгаре!..
Говорят, что песню эту сложил Татибана-но Киётомо, отец супруги императора Сага.
Как хотелось бы мне
с друзьями отправиться в горы —
в вешних кущах бродить,
где-нибудь в укромной лощине
для ночлега место приметить!..
С той поры, как весна,
подобная луку тугому,
осенила наш край,
мне все кажется – словно стрелы,
дни и месяцы пролетают…
Не осталось цветов,
что мог бы он жалобной песней
удержать на ветвях, —
над последним цветком, должно быть,
соловей скорбит безутешно…
Далеко я забрел,
но везде лепестки устилают
гладь струящихся вод —
даже здесь, в урочище горном,
задержаться весна не в силах…
Что напрасно скорбеть!
Ничто уж весны не удержит,
коль настала пора, —
и уход ее неотвратимый
осеняет сизая дымка…
Пой же, пой, соловей,
разливай неумолчные трели!
Ведь в году только раз
нам весну встречать доведется —
разве дважды весна бывает?!
В бренном мире ничто
задержать и отсрочить не в силах
увяданье цветов —
но, под стать лепесткам летящим,
все сердца объяты печалью…
Под дождем я промок,
но сорвал цветущую ветку,
памятуя о том,
что весна окончится скоро,
что цветенье недолговечно…
Даже если забыть
о том, что сегодня прощаюсь
с уходящей весной, —
и тогда легко ли покинуть
сень деревьев, еще цветущих?!
Свиток IIIЛетние песни
Распустились в саду
лиловые гроздья глициний,
осенившие пруд, —
о, когда же услышу песню
долгожданной кукушки горной?!
<Приписывается Какиномото-но Хитомаро.>
Взор чарует она,
иные цветы затмевая
несравненной красой, —
одиноко цветет здесь вишня,
хоть весна уже миновала…
О кукушка! В горах
ты пятой луны дожидалась —
это время пришло.
Бей же крыльями, распевая
неизменную свою песню!..
В пору пятой луны
услышав напевы кукушки,
я уже не дивлюсь —
ах, когда бы те же напевы
прозвучали раньше, весною!..
В пору пятой луны