проступили осенние краски.
Друг за другом летят,
опадают листья с деревьев
под студеным дыханьем ветра…
Так непрочна она,
парча алых листьев осенних!
Только иней с росой
наконец-то выткут узоры,
как уже все порвалось, распалось…
И под сенью дерев,
где ищет убежище путник
от волнений мирских,
не найти, как видно, покоя —
опадают, кружатся листья…
По теченью реки
примчало осенние листья
в эту гавань – и вот
будто впрямь багряным прибоем
набегают волны морские…
С незапамятных лет
никогда не видали такого,
с Века грозных богов —
речка Тацута по теченью
сплошь покрыта густым багрянцем…
Не найти той тропы,
по которой прошел я недавно, —
на горе Курабу
занесло все пути-дороги
облетевшей с дерев листвою…
Я осенней порой
на священную гору Мимуро
по тропинке бреду —
будто рвется парчовый полог,
осыпаются листья с кленов…
Где-то в горной глуши,
недоступные взорам прохожих,
облетают с дерев
мириады листьев багряных,
став парчовым нарядом ночи…
Собирается в путь
по осени Тацута-дева —
и всесильным богам
отсылает свои молитвы
с мириадами алых листьев…
Вдруг почудилось мне —
то листки со словами молений,
а не листья летят,
и тогда из хижины горной
потянуло опять в дорогу…
Вот и осень пришла,
перейдя через гору Каннаби,
и на водную гладь
в речке Тацута листья ложатся,
как листки со словами молений…
Белопенной волной
подхвачены алые листья —
представляется мне,
будто это лодки рыбачьи
проплывают неторопливо…
Если б алой листвы
в водах Тацуты мы не видали,
кто поведал бы нам,
что сюда из дальних пределов
незаметно прокралась осень!..
Ворох палой листвы,
что ветер студеный осенний
с гор окрестных нанес,
преградил дорогу потоку,
запрудил на отмели реку…
Стоит ветру подуть,
и чистую гладь устилают
алых кленов листы —
даже те, что еще не опали,
в глубину глядят отраженьем…
Приостановлюсь,
полюбуюсь еще листопадом —
хоть и льются дождем
в эту реку листья с деревьев,
все равно воды не прибудет…
Капли светлой росы
окропили под вечер сторожку
подле горных полей —
будто слезы бесчисленных пташек,
что остались нынче без корма…
В этой горной глуши
полоску неспелого риса
я приставлен стеречь —
что ни день крестьянское платье
в полевой росе намокает…
Уж зеленым росткам
на убранном рисовом поле
колосками не стать —
всем, кто жизнью скорбной пресыщен,
угасанье приносит осень…
За испод рукавов
положим осенние листья —
чтобы тем показать,
кто считает, живя в столице,
будто осень уж на исходе…
Созерцая цвета
потока, примчавшего листья
с обнажившихся гор,
я подумал о том, что осень
ведь и впрямь уже на исходе…
Год за годом плывут
кленовые алые листья
по теченью реки —
уж не там ли, в гавани дальней,
и находит пристанище осень?..
Не печальный ли зов
оленя, что кличет во мраке
на горе Огура,
возвещает неотвратимо
окончанье поры осенней?..
Вот и осень ушла,
развеяв багряные листья,
как молений листки, —
если б только знал я дорогу,
то за ней бы пустился следом…
Свиток VIЗимние песни
На реке Тацуте
Каннадзуки, месяц десятый,
ткет парчовый наряд —
дождевые струи, как нити,
пронизали алые листья…
Еще больше гнетет
одиночество зимней порою
в этом горном краю,
если вспомнить, что травы увяли,
не дождавшись людского взора…
Этой ночью луна
так ярко сияла на небе,
так был чист ее свет,
что покрылась льдом в одночасье
гладь пруда, где играли блики…
Стало холодно мне
под вечер в платье привычном —
верно, где-то в горах,
в славном Ёсино на вершинах,
нынче выпало много снега…
Начался снегопад —
так пусть же не переставая
снег идет и идет,
пригибая в саду метелки
колосящегося мисканта!..