Там, в могучих горах,
снег выпавший тает, должно быть, —
все слышней и слышней,
все настойчивей в отдаленье
шум воды на порогах горных…
По теченью реки
плывут багряные листья —
прибывает вода,
оттого что на кручах горных
белый снег сегодня растаял…
Не бывает и дня,
чтоб в окрестностях старой столицы
снова снег не пошел, —
оттого что неподалеку
горы Ёсино, снежные кручи…
Над приютом моим,
в горах заметая дороги,
вьется, кружится снег, —
и никто не придет проведать,
протоптав по пороше тропку…
Ни деревьев, ни трав,
унынием зимним объятых,
не узнать в снегопад —
краше вешних цветов повсюду
распустились нынче бутоны…
Белоснежный покров
окутал сегодня округу —
так что чудится мне,
будто красочными цветами
заискрились вдали утесы…
Снег, должно быть, лежит
там, в Ёсино, в горных лощинах,
на лесистых холмах —
холоднее и холоднее
на подходах к старой столице…
Налетела метель
с вершины Суэномацу —
представляется мне,
будто гряды волн белопенных
через горы перехлестнули…
Уж давно он ушел
в горы Ёсино, снег приминая,
по безлюдной тропе —
и с тех пор ни единой вести
не прислал из хижины горной…
В этом горном краю,
где кружится снег и ложится,
укрывая леса,
люди, верно, должны отринуть
все свои мирские тревоги…
Все тропинки в горах
бесследно исчезли под снегом,
и к жилью моему
уж никто не сыщет дороги —
угасает в душе надежда…
Хоть зима на дворе,
но кажется, будто бы с неба
опадают цветы, —
и гадаем, уж не весна ли
началась в заоблачных высях…
На простертых ветвях
средь зимнего оцепененья
вдруг раскрылись они —
белоснежной красой сияют
удивительные соцветья…
Представляется мне
тот снег, что над Ёсино кружит
под лучами зари,
хороводом скользящих бликов,
порожденьем луны рассветной…
Песню эту высоко ценил Фудзивара-но Тэйка и многие после него.
Хоть немного еще
побудь перед тем, как растаять! —
Ведь с приходом весны
не увидеть нам больше снега
сквозь завесу дымки туманной…
Нынче не различить
цветов распустившейся сливы —
затерялись они
среди хлопьев белого снега,
что нисходят с небес предвечных…
С белом снегом слились
цветы белоснежные сливы,
так что не различить —
лишь по дивному аромату
догадаешься о цветенье…
Нерастаявший снег
лежит на соцветьях душистых —
кто решится теперь
отломить цветущую ветку
и единство это нарушить?..
Выпал снег – и теперь
повсюду в саду на деревьях
распустились цветы.
Как найти между ними сливу,
чтоб сорвать цветущую ветку?..
Вот и год миновал,
к концу подошел незаметно —
нет от друга вестей,
он ушел и бесследно сгинул,
как трава под снегом зимою…
Год подходит к концу,
и я замечаю печально
от зимы до зимы —
как в горах прибывает снега,
так мои года прибывают…
Снег идет без конца,
и год уж совсем на исходе —
в эту пору и впрямь
видим мы, что одни лишь сосны
не подвержены увяданью…
Только скажешь «вчера»,
только день скоротаешь «сегодня» —
только завтра опять
будут дни и месяцы мчаться,
словно воды реки Асука…
Год, что должен уйти,
опечален грядущим уходом.
Вместе с ним я грущу —
словно тени на лик зерцала,
набегают воспоминанья…
Свиток VIIПесни-славословия
Пусть во веки веков
длится век моего Государя —
до поры, когда мхом
порастет утес величавый,
что из камешка стал скалою!
Нам вовеки не счесть,
как песчинок на дне океана,
тех бесчисленных лет,
тех веков и тысячелетий,
что тебе суждены в сей жизни…
Близ горы Соляной,
на камнях подле речки Сасидэ,
кулики собрались
и тебя приветствуют хором:
«Здравствуй тысячу лет, вовеки!»
Годы жизни моей
добавлю к твоим бесконечным
восьми тысячам лет —
чтобы ты и спустя столетья
обо мне хоть однажды вспомнил!..
Пусть и впредь, как сейчас,
безмятежно, умиротворенно
твои годы текут —
чтоб могли мы встретиться снова
на твоем восьмитысячелетье!..
Право, как не признать
в сем посохе помысел дивный
всемогущих богов!
С ним, пожалуй, я одолею
и вершину тысячелетья…