Вешней вишни цветы!
Молю, поскорей заметите
все тропинки в горах,
чтобы в эти чертоги старость
никогда не нашла дороги…
Как жемчужины брызг,
что на скалы с горы Камэноо
водопадом летят,
да пребудут неисчислимы
славной жизни тысячелетья!
Незаметно текут
дни и месяцы каждого года
долгой праздной чредой —
лишь весна минует так быстро
в созерцанье вишен цветущих!..
Вешней сливы цветы,
что первыми около дома
зацвели по весне, —
быть вам тысячи лет украшеньем
на пирах в день рожденья принца!..
Пусть неведомо мне,
случалось ли прежде такое, —
если даже и нет,
суждено тебе, повелитель,
первым праздновать тысячелетье!..
Всемогущим богам
поверяю заветные думы —
наяву и во сне
все считаю долгие лета,
что тебе суждены, повелитель…
Пусть же сердце твое,
усталости не повинуясь,
век счастливый продлит
до предела, что недоступен
журавлю или черепахе!..
<По другой версии, автор – Аривара-но Токихару.>
До скончанья веков
под сенью милостей отчих
я хотела бы жить —
как в тени сосны величавой
долгожитель-журавль гнездится…
На лугу Касуга
собираем мы ранние травы —
радость в сердце моем
да узрят всесильные боги,
что тебе сулят долголетье!..
Не проходит и дня,
чтобы сердце мое не стремилось
к вишне в дальних горах, что,
подобно облачной дымке,
белизной окутала склоны…
Год за годом в горах
ведет свою песню кукушка —
и хоть чуда в том нет,
не наскучат сердцу вовеки
немудреные эти трели…
Вихрь осенний дохнул —
на берегу Суминоэ
слился с шумом вершин,
с однозвучным напевом сосен
рокот пенных валов прибоя.
Вот уж белый туман
растекся вдоль берега Сахо,
где кричат кулики, —
и в листве по склонам окрестным
проступили новые краски…
Вот и осень грядет,
но осталась ты Вечнозеленой,
о гора Токива!
Из краев чужедальних ветер
наметает алые листья…
В час, когда снегопад
горы Ёсино преображает,
представляется мне,
будто ветер несет к подножью
лепестки отцветающих вишен…
Первый солнечный луч
над вершиною Касуга в небе
заалел поутру —
никогда клубящимся тучам
не затмить отныне сиянья!
Свиток VIIIПесни разлуки
Мы расстаться должны,
но если узнаю, что верность
в ожиданье хранишь,
как сосна на горе Инаба, —
я к тебе поспешу вернуться…
Вечно буду я ждать
того, кто ушел на рассвете
в даль осенних полей,
где с жужжанием осы вьются
над цветами желтыми хаги…
Пусть меж нами легли
облаками сокрытые дали, —
все равно никогда
не изгладится, не поблекнет
милый облик в любящем сердце…
Пропустите, молю,
о стражи заставы дорожной! —
Престарелая мать
посылает вдогонку сердце,
чтобы сына в пути хранило…
Час прощанья настал.
Ты завтра уедешь в Ооми —
и хоть встретимся вновь,
но во мраке росою слезной
рукава мои пропитались…
Говорят, в тех краях
есть гора Возвращенья – Каэру…
Хоть обратный твой путь
и сокрыла вешняя дымка,
здесь тебя будут ждать с любовью…
Об отъезде твоем
буду я горевать безутешно —
как снести эту боль,
если в далях необозримых,
словно облако, ты растаешь!..
Вспоминаю о том,
что скоро проляжет меж нами
долгий горестный путь —
может быть, оттого сегодня образ
твой так любезен сердцу…
Как к тебе ни стремлюсь,
но плоть разделиться не в силах —
пусть же только душа
за тобою вдогонку мчится,
избегая досужих взоров!..
Коль «Заставою Встреч»
не напрасно слывет Оосака,
пусть задержит тебя —
ведь безвременная разлука
наполняет сердце тоскою!..
Я при вести о том,
что день неизбежной разлуки
нашу жизнь рассечет,
порешила с жизнью расстаться,
как роса поутру, растаять…
Эту песню без лишних слов вручила одна дама своему мужу, с которым прожила много лет, когда он, получив назначение на новое место, решил отправиться туда с другой женой, а ей передал лишь записку: «Уезжаю завтра».
Мне и здесь не дано
от зари до зари быть с тобою —
оттого-то сейчас
без раздумий отправлюсь в Хитати,