доносится нынче с рассвета,
будто новый напев
многострунной китайской цитры,
о весне окрест возвещая…
Весла в бурных волнах
окутаны хлопьями пены —
как меж них различить
те цветы, что с мыса Икага
наметает в бухту весною?..
Да когда ж он успел
от берега так отдалиться,
незаметно уплыть,
на воде следа не оставив, —
мыс Кара на озере Бива?..
Волны, словно цветы,
что у мыса Кара распустились,
тихо плещут о брег —
не сама ли весна над водою
пронеслась, обернувшись ветром?..
Над рекой Камия
все кружатся белые хлопья.
Вот и в зеркале снег —
незаметно годы промчались,
голова моя побелела…
Я приют отыскал
на горной обрывистой круче
подле Ёдо-реки —
облака повсюду клубятся,
никогда не выглянет солнце…
Как застойной воде
в заросшем болоте в Катано
не излиться вовек —
так излить тоску не придется
моему печальному сердцу…
Вот и осень пришла,
но по-прежнему лунный багряник
не приносит плодов —
лепестками в ночи мерцают,
опадая на землю, блики…
С дальних гор налетев,
ненасытный бесчинствует ветер,
осыпает цветы —
мне и вчуже горько подумать
о судьбе лепестков опавших…
Словно тушь на воде,
клубится весенняя дымка —
и, не зная пути,
никогда не смогли бы гуси
до родных гнездовий добраться…
Слезы льются рекой —
невидимы взору истоки.
Но иссякнут они,
если в сердце пылает пламя,
и тогда откроется русло…
Хоть и поздно взошли,
но в поле ростки не погибнут,
вняв моленьям моим, —
и, когда поспеют колосья,
будут праздничные лепешки…
Долго-долго брожу
и смотрю, оторваться не в силах,
как с дерев лепестки
опадают дождем, улетают —
вслед за ними сердце стремится…
Свитки XI–XVПесни любви
В пору пятой луны
над ирисами раздается
песнь кукушки лесной —
от любви ли, от той ли песни
я утратила разуменье…
Только голос во мгле…
Как роса на цветке хризантемы,
ты растаешь к утру —
так и я исчезну навеки,
не снеся страданий разлуки!..
Полнит сердце любовь
и, думами овладевая,
их стремительно мчит —
словно в Ёсино воды речные,
что сбегают с гор меж утесов…
Вдаль стремится корабль,
что волну за волной рассекает,
не оставив следа, —
как и мне, ему остается
положиться на милость ветра…
Ветер вести о ней
со склонов Отова приносит —
но, не трогаясь в путь,
провожу я бесцельно годы близ
Заставы Встреч, Оосака…
Как на отмель спешат
белопенные волны прибоя,
чтоб отхлынуть опять, —
так мои заветные думы
вновь и вновь уносятся к милой…
Что ж, бывает и так —
в этом мире, столь зыбком и бренном,
полюбить мне дано
ту, которой вовек не увижу,
о которой лишь ветер шепчет…
Разглядеть не могу,
хоть не вовсе сокрыты от взора
милой дамы черты,
что пленили бедное сердце, —
этот день проведу в томленье…
Для чего же гадать,
знакома я иль незнакома?
Пусть подскажет любовь —
разгораясь пламенем в сердце,
пусть ко мне озарит дорогу!..
Краткой встреча была.
Едва распознал я твой образ —
словно листик травы,
что пробился вдруг из-под снега
в Касуге, на лугу священном…
Смутно видится мне
твой облик прелестный сквозь дымку,
что сокрыла цветы
вешних вишен по склонам горным, —
но любовь уж волнует сердце…
Стать посланцем любви
заветная дума не в силах —
но безвестным путем
увлекла она мое сердце,
прямо к милой его примчала…
С того самого дня,
как впервые услышал твой голос,
что звучит для меня
словно клич гусей перелетных, —
в небеса стремлюсь я душою…
Далеко до тебя,
как до неба, где тучи клубятся, —
и рокочущий гром
вновь доносит напоминанье
о любви, что сильней разлуки…
Если нам не дано
сплестись воедино, как нитям
в ожерелье любви, —
чем же мне удержать в разлуке
жемчуга души безутешной?..
На вечерней заре
я в сумрак вперяюсь печально,
в даль бескрайних небес —
вслед за тучами, ввысь взмывая,
устремляются думы к милой…
Как же милой узнать
о том, что томлюсь я любовью,
что в смятенье душа,
словно травы зимнего луга, —
коли некому ей поведать?!
Отчего лишь о нем,
о бесчувственном, я вспоминаю,
все забыть не могу?
Просыпаюсь – о нем тоскую,
засыпаю – к нему лечу я…
Не проходит и дня,
чтобы не было связано сердце
бечевою любви —
как рукав у парадного платья
у жреца в святилище Камо…