Змея люта некогда, зверь злобного нрава,
Вопросила матку пчел, еже царска права:
«Почто, рече, ты одна, нося пчел корону,
Нe имеешь никую себе оборону?
Все скоты вредить могут, досаду отмщати,
Ты одна терпеть мусишь, хотя б и страдати.
Взыди к Йовишу в небо и спроси ти жало:
Никому, верь, лютость так, как царю, не пристало».
Пчела, простерши крылья, от зверя лукавна
Отлете, рек: «Мне твоя, змие, речь ненравна;
Добре бог образом мя царем хотел дати,
Чтоб, будучи добрыми, как злым быть — не знати».
Злы советы правящим...
<Текст обрывается.>
Басня, как видно из ее «морали», обращена к «правящим». Кантемир имел в виду в первоначальной редакции Анну Иоанновну, а в окончательной — Елизавету Петровну. Он пытался предостеречь императриц от «злых» советов, внушая, что не «в лютости» заключается сила власти, а в доброте и милости по отношению к подданным.
Баснь III. Верблюд и лисица (стр. 223). Впервые — изд. 1762 г. Сохранился текст ранней редакции басни (ГПБ, Собр. Вяземского, F, CXXIX):
Верблюд, груботельный зверь, урод той природы,
В нем же память злых живет чрез многие годы,
Видев некогда вола, что лоб украшенный
Рогми имать, завистью бысть тот раздраженный,
Как-то говорит в себе: «Столь подлы животный
Так красиву имеет, хотя худоплотный,
Защиту себе! А я, что могу назваться
Царем почти зверей, мушу ль тех лишаться?
Нет. Потребно да и я красивое тело
Умножу теми и всем навожу страх смело».
Лисица по случаю подслушала речи
И с притворным учтивством вышла к нему встречи:
«Господине верблюде (речь тая лукава),
От края до края земли прошла твоя слава,
И подлинно, как судил, одними ты скуден
Только рогами; на то вем способ нетруден:
Зришь ли щель сию в лесу? мастер обитает
В ней, иже рога тотчас во лбу водружает.
Всунь голову в ту дыру, и вскоре, немноги
Хоть претерпишь страх, на лбу твоем будут роги».
Лестный бысть ея совет, ибо лев там хищный
Жил, но той не дознался, знать умом не лишный
В главе той, что ищет роги; лисицы совета
Послушал, всунул голову в щель, не знав нявета.
Рад добычи, лев тотчас в гостя уцепился;
С ушми был тогда верблюд, — в них ногтьми влепился.
Тянет лев; узнал верблюд прелесть, стало больно;
Дерет из щели главу, та идет не вольно.
Нужно было да главу вынеть оттоль здраву,
Потерять там и уши, — не нажил рог славу.
Славолюбцы! вас поют, о вас басни дело;
Верблюжее я нанял для украсы тело.
Кто древо, как говорят, не по себе рубит,
То, большего не достав, малое погубит.
В басне намекается на попытку членов Верховного тайного совета во главе с Долгорукими установить после смерти Петра II свое правление в России. Затея этой олигархической клики кончилась крахом. В феврале 1730 г. при активном участии Кантемира, Татищева и Прокоповича была восстановлена самодержавная власть Анны Иоанновны.
Баснь IV. Ястреб, павлин и сова (стр. 225). Впервые — изд. 1762 г. В примечаниях Курбатовской рукописи сказано, что басня «писана в Лондоне в 1735 году и сначала учреждена была заключить вторую сатиру, но потом автор отменил свое мнение». В. Я. Стоюнин, не зная об этой рукописи и опираясь на ошибочное указание в примечаниях к окончательной редакции, будто данная басня была написана в Москве в начале 1731 г., пытался истолковать ее содержание как непосредственный отклик на политические события, связанные с началом царствования Анны Иоанновны. Это мнение утвердилось в литературе, однако цитированные строки из примечаний Курбатовской рукописи опровергают его.
Баснь V. Городская и полевая мышь (стр. 226). Впервые — изд. 1762 г. Написана в 1738 г.
Баснь VI. Чиж и снегирь (стр. 228). Впервые изд. 1762 г.
Кантемир отобрал для печати всего девять эпиграмм. В настоящем издании печатается пятнадцать, однако они не исчерпывают всего числа произведений, написанных Кантемиром в этом жанре. По свидетельству А. Ф. Мерзлякова, обследовавшего Курбатовскую рукопись в 1811 г., в ней тогда содержалось пять эпиграмм, не вошедших в издание 1762 г. Они в свое время не были опубликованы, а листы с этими эпиграммами ныне утеряны. Из сообщения А. Ф. Мерзлякова мы знаем теперь лишь их названия: «К любовнице», «К моему портрету», «О Феофиле и Феофане», «О Меналке» и «На Харона». Не исключено, что до нас не дошли и другие эпиграммы. Точная датировка эпиграмм затруднительна. Сам Кантемир в примечаниях Курбатовской рукописи признавался: «Трудно точно означить время сочинения сих епиграмм, но то известно, что все писаны в Москве после первой и второй сатиры, и то в разные случаи». Из этого можно заключить, что все эпиграммы, входившие в состав Курбатовской рукописи, были написаны в 1730–1731 гг. Однако сейчас неизвестно в точности, какие именно эпиграммы были представлены в этой рукописи. В примечаниях окончательной редакции, относящихся к девяти эпиграммам, отобранным для печати, Кантемир указывает, что все эпиграммы, за исключением двух последних («На Леандра, любителя часов» и «На гордость нового дворянина»), были написаны «в Москве 1730 году». Но это свидетельство несомненно нуждается в уточнении. Так, например, в число первых семи эпиграмм, написанных, по словам Кантемира, в 1730 г., входит VI эпиграмма («Хроностическая на коронацию Петра II»), которая безусловно была написана ранее, до 1730 г.[1]
О последних двух эпиграммах (VIII и IX), названных выше, известно лишь, что они не были написаны «в Москве 1730 году». Но где и когда написаны? Судя по тому, что Кантемир, подготовляя Курбатовскую рукопись, не включил в нее указанные две эпиграммы, можно допустить, что они были написаны после 1740 г. О датировке остальных эпиграмм, не вошедших в сборник, подготовленный Кантемиром для печати, см. в примечаниях к отдельным эпиграммам.
В Курбатовской рукописи Кантемир писал по поводу своих эпиграмм: «В них нет ничего приметного, кроме новости своей, понеже до сих пор на нашем языке, чаю, епиграммы не писаны». Продиктованная авторской скромностью, эта характеристика, однако, верно отражает объективный исторический факт: эпиграммы Кантемира — действительно первые в русской поэзии опыты в этом жанре.
I. На самолюбца (стр. 233).
II. На икону святого Петра (стр. 233).
III. Ha Брута(стр. 233).
IV. На старуху Лиду (стр. 234).
V. О прихотливом женихе (стр. 234). Впервые — изд. 1762 г.
VI. Хроностическая на коронацию Петра II (стр. 234). Впервые — изд. 1762 г. Эпиграмма по форме представляет хроностих. Выделенные шрифтом буквы первого стиха по старославянскому обозначению имеют и числовое значение (в алфавитном порядке: а — 1; в — 2; д — 4; е — 5; и — 8; i — 10; к — 20; л — 30; н — 50; п — 80; р — 100; с — 200; т — 300) и в сумме составляют 1728 — год коронации Петра II. По всей вероятности, в этом году эпиграмма и была написана, хотя Кантемир и включал ее в группу эпиграмм, созданных в 1730 г. Коронация Петра II состоялась 25 февраля 1728 г., а 18 января 1730 г. он внезапно скончался, так что во вторую годовщину коронации Петра II уже не было в живых, между тем в эпиграмме о нем речь идет как о царствующем. В день коронации Петра II Кантемир был пожалован в подпоручики. Это, по-видимому, и побудило Кантемира в знак благодарности написать хроностих.
VII. К читателям сатир (стр. 234). Впервые — изд. 1762 г. В списках первоначальной редакции помещена перед III сатирой. Третья строка здесь читается: «И аще не нравен слог и вам досаждает».
Ст. 1. В обществе — вообще.
VIII. На Леандра, любителя часов (стр. 234).
IX. На гордого нового дворянина (стр. 235). Впервые — изд. 1762 г.
Сатирик к читателю (стр. 237). Впервые — изд. Ефремова. В изд. Ефремова эпиграмма приписана Феофилу Кролику и помещена среди его стихов, обращенных к Кантемиру. Т. Глаголева, однако, привела убедительные доводы в пользу авторства Кантемира (Материалы, стр. 55–56). В списках заглавие варьируется: «Сатира <Сатир?> к читателю», «Автор к читателю», «К читателю», «Той же сатирик к читателю». В ранних списках эпиграмма встречается только на русском языке (например, в списке БАН, ф. 1, оп. 1, № 22), в более поздних — на латинском и русском. Вот ее латинский текст:
Si te pungo, tace, quia te non nomino; clamas?
Proditor es vitii (non ego culpa) tui.
Возможно, что именно Кролик перевел эпиграмму на латинский язык, почему она и попала в число его латинских стихов, посвященных Кантемиру. Судя по тому, что эпиграмма находится в названном выше списке, заключающем одну только сатиру в самой ранней редакции текста, время создания эпиграммы следует отнести к концу 1729 г., когда была написана сама сатира. Ср. содержание эпиграммы с предисловием к I сатире в первоначальной редакции (стр. 361), а также с примечанием к ст. 70 сатиры IV в первоначальной редакции (стр. 514).
Автор о себе (эпиграмма I)(стр. 237). Впервые — изд. Ефремова, по неисправному списку. А. Родосский в 1894 г. опубликовал (Описание, стр. 233) текст эпиграммы по другому списку, уточнив чтение последнего стиха: по-галльски вместо по-польски. Т. Глаголева, исследовав ряд списков, напечатала (Материалы, стр. 54) исправный текст эпиграммы, уточнив попутно и чтение третьего стиха: «Да верна. Ума хоть пределы узки» (вместо «Да, верно, ума хоть пределы узки»). Печатается по публикации Т. Глаголевой и сверена со списками, содержащими сатиры Кантемира в первоначальной редакции. В стихе 4 в некоторых списках встречаются еще чтения: «по-галански», «по-италски». Первое чтение (как и «по-польски») бессмысленно и должно быть отвергнуто. Что касается варианта «по-италски», то в печати высказывалось мнение, будто оно, возможно, дает правильное чтение спорного стиха (Записки Отдела рукописей Биб