Души земное воплощенье.
«Над золотою полосой заката…»
Полнеба охватила мгла…
Тютчев
Над золотою полосой заката
Таинственно и чудно за звездой звезда…
…Да, я, конечно, я когда-то
В те баснословные года…
Но в установленные сроки
Всё унесли сороки-белобоки –
И молодость мою, и деньги – на хвосте.
И все-таки сознаться мне пора,
Нет, никогда,
Ни в те года,
Ни в те, ни в те,
Счастливей, чем сейчас,
Вот в этот золотой закатный час,
Когда почти доиграна игра,
Когда полнеба охватила мгла,
Счастливей, чем сейчас,
Я не была.
«Я живу день изо дня…»
Я живу день изо дня
Океански одиноко,
И не знаю, отчего
Нет ни одного
Друга у меня.
И казалось – что грустней,
Безнадежней и темней
Горестной моей судьбы?
Ну, а вот, поди,
Бьется радостно в груди
Сердце.
Если б, если б да кабы
Улететь бы мне в Америку,
В Тегеран, на Арарат,
В Индию, в Китай, и к Тереку,
И в Москву, и в Петроград,
Чтобы встретиться с тобой.
Друг далекий, друг и брат,
Где бы ни жил ты на свете,
На одной со мной планете,
Разве встрече ты не рад? —
Нашей встрече долгожданной,
Нам обещанной с тобой
Нашей общею судьбой?
Ты читаешь строки эти,
Ты в глаза мои глядишь,
Сонно закрываешь веки —
Остальное свет и тишь,
Как в раю —
навек,
навеки.
ИЗ СБОРНИКА «ЗЛАТАЯ ЦЕПЬ»(ПАРИЖ, 1975)
И днем и ночью кот ученый
Всё ходит по цепи кругом.
А. С. Пушкин
«Парапсихологическое ощущенье…»
Парапсихологическое ощущенье
Реальной нереальности. И вот,
Предчувствуя стихотворенье,
Ко мне слетает вдохновенье
И ямбами мурлычит кот.
Мой мудрый кот, мой кот ученый,
Суть политических интриг
И стихотворные законы
Мой мудрый кот вполне постиг
И в парапсихику проник –
Она не для его персоны.
Он потянулся, полусонный,
Взмахнул хвостом, в окошко прыг!
И побежал на Лукоморье.
«Королевская мантия…»
Королевская мантия
И корона рассыпались в прах.
Надоели мне анти-я,
Анти-я, что живут в зеркалах,
И в стихах моих, и грехах,
Ну, конечно, и в добрых делах
Тех, что я по ошибке творю.
Лишь под утро, встречая зарю,
Расцветающую за окном,
Между полусознаньем и сном,
Я не больше пяти минут
Настоящая. А потом –
Ничего не поделаешь тут –
День идет своим чередой,
Превращая меня в другую,
Иль, точнее, в многих других
Анти-я, мне почти враждебных,
Анти-я, обманно волшебных,
Лженесносных – как много их!
До него же они, до чего же
На меня совсем не похожи!
«Тень пространства, времени тень…»
Тень пространства, времени тень,
День сегодняшний, день вчерашний,
Ну, конечно, и завтрашний день…
Я живу в поднебесьи, на башне,
Неуютно и тесно живу
Не во сне, а впрямь, наяву,
Как во чреве кита Иона,
Без комфорта и телефона,
Так, как жили во время оно,
А не в атомные года.
Прилетает ко мне иногда
Ведьма с Брокена для развлеченья,
Чтоб со мною писать стихи,
От безудержного вдохновенья
Превращать их в лесные мхи,
В мухоморы и лопухи,
В отголоски райского пенья —
Те, что в памяти прозвучат
У моих нерожденных внучат,
Как надежда и как утешенье.
«Снег – серебряный порошок…»
Снег – серебряный порошок –
Щедро сыпят добрые тучи,
До чего же мне хорошо,
Никогда не бывало лучше!..
Твердо помню — теперь девятьсот
Семьдесят пятый год —
Год всемирного заката, —
До которого я когда-то
И не думала, что доживу,
Только это совсем негоже.
Чепуха. Ни на что не похоже.
Но со мной — не во сне — наяву
Очень странное что-то творится,
Будто время идет для меня
Час от часу, день ото дня
Не вперед, а назад,
Будто я становлюсь моложе,
А не старше, чем прежде была.
Я смотрю из окна на сад —
Всё в саду на праздничный лад
По-весеннему веселится.
Вот, слетев на обрубок ствола,
Вдруг запела Синяя Птица,
Круглоглазая, как сова, —
Птица счастья из сказочной зоны:
«Жизнь прошла. Безвозвратно прошла.
Жизнь прошла, а молодость длится».
И в ответ ей мой кот ученый,
Мудрый кот лукоморный мой,
Замурлыкал: – Постой, постой.
Дай подумать… Эти слова
Ты когда-то давно написала,
Но теперь лишь мне ясно стало
До чего ты была права.
АНТИТЕЗА
Довольно вздор нести
Про ту страну, куда Макар,
Кипя, как самовар,
Телят, а не котят,
Гонял иль не гонял.
Из щепетильности я жизень потерял.
Но это до меня уже Рембо сказал.
Рембо сказал,
Я повторила —
Чужое часто очень мило
И даже — до чего! — милее своего.
Так вот: под Рождество
Слова — не знаю для чего —
Бегут, как на вокзал
К отходу поезда.
Им Вифлеемская звезда
Сквозь суть и муть
Столетий и столетий
Указывает верный путь,
Ведущий прямо в никуда.
Звонок последний, третий…
Как много надо слов
На этом свете,
Предлогов, междометий,
Недоговорок, строк и строф
Пред тем,
Как, повздыхав дней семь,
Спросить свою судьбу —
Задать ей напрямик вопрос-табу:
— А жил я, собственно, зачем? –
Не удостоясь от судьбы ответа,
Отнюдь с ней не вступать в борьбу,
Но всё же, несмотря на это, —
Пустить себя в трубу:
С улыбкою на лбу
Уютно лечь в гробу,
Став, наконец, и глух и нем,
Исчезнуть насовсем —
До перевоплощения,
До следующего рождения
В Египте? Индии? Иль Полинезии?
Здесь у Поэзии,
Рассчитывая на ее ко мне благоволение
Осмеливаюсь я просить прощения
За мной в нее вводимое нововведение
За мой
Постскриптум:
Вижу, разум
Зашел за ум,
Без подготовки, разом,
С размаху, наобум
Рассыпался по фразам
По городским садам,
Аэропланным базам
И ординаторам,
Повсюду — тут и там, —
Пока под утро августа второго
Не докатился вдруг до Пскова…
Сомненье — мудрости основа.
Поэтому-то я признать готова
Моих неточностей прилив-отлив
Моих ошибок океанский риф
И всякие там шуры-муры,
Хотя в них не участвуют амуры.
Особо подчеркнула я б
Строку, где о нововведеньи речь,
Сиречь
Тот шестистопный ямб,
Который —
Подумать страшно — без цезуры!
Засим я — ненавидя споры —
Согласна: правильно «жизнь», а не «жизень»,
Не «насовсем», а «навсегда», —
Но, извините, я капризен,
Вернее, я капризна. Даже очень.
Язык мой ангельски неточен,
Акробатичен и порочен,
Я сознаюсь в том без труда.
Мне нравятся созвучья лиро-лирные,
Барокко-рококо-ампирные,
Не значащие ничего.
Мне нравятся неправильности речи —
Я ими щегольнуть не прочь –
Они горят, как елочные свечи,
Как обещания волшебной встречи
В рождественскую ночь.
Ах, Рождество… На этом «Ах…»
И многоточии
Кончается мое стихотворение —
В порыве яростного вдохновения
Парапсихического откровения
Написанное ретро-авангардно,
Гиппопотамно-леопардно,
К тому ж гиперреалистично —
И не за совесть, а за страх.
Не знаю, как кому,
Что до меня – оно мне, лично,
И по душе, и по уму
И льстит тщеславью моему –
Какой полет! Какой размах!
Но, знаю, авторы не вправе
Себя превозносить и славить –
Недопустимо! Неприлично!
И можно многое еще в вину поставить
Стихотворенью моему:
Длинноты. Надо бы короче и
Без синтаксических истерик,
Без «открывания Америк»,
И гиперреализм здесь ни к чему.
Да, я пишу не то — не так,
Как, впрочем, и другие прочие
Мне современные поэты.
Они подспудно мной воспеты:
То, что неясно и темно,
Их славою освещено,
Сияньем их озарено.
Постскриптум лишь для разъяснения
Читателей недоуменья —
А может быть, и возмущения —
Его принять прошу я как