Если бы справедливым было то, что человек никогда не стал бы грешить, узнав, как нечестиво прогневлять Бога, то справедливым оказалось бы и то, что Адам, вкушая, не знал, подобно неопытному младенцу, что совершает грех. Змий смеялся над Адамом, когда он грешил. Правосудный осудил его по содеянии им греха. Как бежал и скрылся он, познав наготу свою, так скрывал и то, что вкусил похищенный плод. И мы подобны Адаму, как и он подобен нам. Адам таил – таим и мы. Таил Каин, таил Ахан, таил Гиезий, таил Иуда. Благословен Судия, осуждающий нас!
Облеченная славой Ева не захотела найти возражения на сказанное презренным, не стоящим внимания змием, хотя слово его требовалось исследовать и ввергнуть в горнило искушения, хотя ей принадлежала слава, а змию – бесславие. Подивимся Марии, Которая не устрашилась изъявить Свое недоумение перед великим ангелом, не убоялась вопрошать его. Ева не хотела вопросить презренного змия, когда Дева возражала Гавриилу. Мария вопрошала не с тем, чтобы входить в исследования о Сыне Присноживущего; Она спрашивала, потому что не познала мужа. Мария спрашивала, когда сказанное ангелом было удобоисполнимо; Ева поверила ручавшемуся в неисполнимом. Неблагоразумная мать стала для нас источником бедствий, а благоразумная сестра – сокровищницей радостей. Змий, которого нужно было расспросить, не был подвергнут испытанию, а Христос, Которому должно веровать, делается предметом пытливых исследований.
Послушаем, братия, сыны Евины, о том, что содеяно древней матерью нашей и чему положен конец Марией. Ева отверзла затворенные уста смерти, загражденные двери шеола, проложила новый путь ко гробу. Без сомнения, Ева так же желала плода дерева, как Иосифова госпожа вожделела Иосифовой красоты. Одна обкрадывала мужа, другая похитила плод с древа.
И вор осознает, что поступок его худ. Ева, упоенная обещанием славы, на все отваживается, как блудница. Предавшись невоздержанию, не спрашивает змия: «Раб ты или свободный и один из горних? Зверь ты или один из ангелов? Никто из горних, ни серафим, ни херувим, не приходил к нам и не возвещал этого. Кто же тебе дал это превышающее все знание о том, чего не знают ни высшие, ни средние? Если есть иной Бог, кроме Единого, и ты посланник его, то он подобен тебе и по тебе можно судить, что вполне он гнусен. Если любит он тебя, то чем наградил тебя, сделав участником своих тайн?
Ничтожен пославший тебя к нам. И он сам свидетельствует, что Бог наш есть истинный Бог, ибо дал нам все, хотя и не просили его. Не тем ли более вознаградит нас, если соблюдем заповедь Его о древе? Если таков пославший тебя, то с бесчестием возвратись к тому, кто, оставив свободных, вступил в союз с рабом нашим и участником тайн сделал того, кто по роду принадлежит к бессловесным. Видно, что оба вы, и ты, и он, не лучше вьючных животных. Сравним тебя с Адамом, если только можно бессловесное сравнивать с человеком. Если станешь уверять, что ты старше Адама, то самое имя твое свидетельствует, что гораздо моложе ты Адама».
Адаму предоставлено было право наречь имена животным, чтобы показать великое старейшинство его перед ними. Не дети дают имена родителям, но от старших переходят имена к младшим. Как Бог, Который по существу Своему древнее всего, нарек имена всем тварям, так последнему созданию Своему, в знак старейшинства его, предоставил право наречь имена всем животным. Создал его последним, но сделал первым; человек моложе по времени устроения своего, но старше по достоинству; бессловесные произошли прежде него и старше по времени существования, но позднее по именам своим.
Почему Адам нарек имена только Еве и животным, прочих же тварей, и небесных, и земных, а также и рай оставил без наименования? Потому что они не вступали после с ним в брань и от тварей этих не было ему зла. Творец Сам нарек имена другим тварям, а рабу позволил наречь имена животных, чтобы помнил он, что сам нарек имя Еве, что сам дал имя змию, чтобы он не был обманут ими. Если бы возмечтали они о себе, что они выше Адама, и стали бы соблазнять его древом, то мог бы Адам обличить их именами их, потому что они получили наименования от его мудрости и, будучи прежде как бы мертвыми, с именами приняли жизнь. Новорожденные, пока не имеют имен, для голоса и слуха то же, что мертвые, а имена делают их как бы живыми для тех, которые говорят с ними, зовут их, внимают им и общаются с ними.
Позор жене, источнику хитрости. Победив источник мудрости – Соломона, она сама побеждена змием, который хотя и называется хитрым, но не человек, а животное; принадлежит к роду бессловесных, хотя и сказано о нем, что он был мудр. Если бы прародители обратились к нему с укоризной, то он скрылся бы и исчез. Если бы вошли с ним в состязание, то был бы он побежден и бежал. Но Ева не укорила его, не вступила с ним в спор. К змию склонила слух, к плоду – око, и слово стало делом.
О, если бы она спросила себя, что такое древо это: создание или Создатель, тварь или Вечное Существо, в Котором все сокровища? Ибо тварь ничего не в состоянии дать без Того, Кто может все. Древо это и самой смерти, которая должна была последовать за вкушением его плода, не могло произвести в тот же час, как согрешили прародители. Как же могло оно даровать обожение? И наготу показало не само древо, но Правосудный, видевший, что прародители согрешили.
В том, что и другие создания, и это древо сотворены Вечным Существом, мы убеждаемся тем, что и Бог нарицает им имена, нарек и Адам. Между этими именами нет имени иных вечно сущих, нет иной силы, которая нарекла бы тварям новые имена. Следует спросить: если Праведный утаил имена вечносущих и не открыл, но оставил их в неизвестности, не желая, чтобы учение о них сделалось общеизвестным, то кто же мог открыть их? Гордящиеся своей мудростью пусть вникнут, где появились имена таких вечносущих, которых даже нет. От греков узнали они пустые имена этих вечносущих, в Писании же нет таких имен.
Нетверд голос у обманщика, смутна речь его, непрестанно меняется цвет лица у того, кто строит козни и расставляет сети. Кто оком смотрит блудно, у кого воровской взгляд, в том страх говорит о преступлении его. Прародители, не спрашивая, верят обманщику, соглашаются с лжецом, внимают коварному, не требуют ни знамения, ни доказательства, ни свидетельства. А Благого, Который в удостоверение Своей истинности предоставляет тысячи свидетелей, почитают обманывающим. Небо, земля и все, что на них, свидетельствуют о Творце, возвещают благость Его. И рай проповедует, что Он есть податель, даром отдавший всю тварь в обладание Адаму, который показал себя бесстыдным.
Позавидовал лукавый, что столько дано Адаму. Приняв на себя вид благодетеля, обкрадывает его, как вор. В его даре скрыты были терния и болезни, пот и труд, позорное опоясание из смоковных листьев, душевное раскаяние и смерть. Камень вместо хлеба, змею вместо рыбы, скорпиона вместо яйца подает он просящим у него. Прокляты эта рука и дар ее! Это шуйца, и дар ее подобен ей.
Снизошел Ты, Победитель, к виновному Адаму, из сокровищницы Своей наградил его великими дарами, за его земные страдания ввел в блаженные обители Царства. Убогим явилось величие Твое, чтобы небесными Своими сокровищами обогатить нас, бедных, и чтобы через сокровища свои стали мы друзьями горних. Если человек молчит об этом, то он бесстыдно неблагодарен. Поэтому отверзаю уста, чтобы возблагодарить Тебя, и умолкаю, чтобы не сказать чего-либо дерзкого. На каком языке человек вполне изобразит щедроты Твои? Ничьи уста не в состоянии воспеть их полноту и обилие. Кто может открыть уста? Но как промолчать? Не хочу ни того, ни другого – ни молчать, ни говорить. Буду песнословить, сколько есть сил, буду молчать, когда не станет у меня сил. Выхожу на поприще, чтобы приобрести пользу, остаюсь неподвижным, чтобы получить спасение.
С плотью, этим малым сосудом для души, в ней обитающей, соединил Ты величие Свое. Дивно рождение Твое от Марии. Как в малое отверстие уха вошла и влилась смерть, так в новое ухо Марии вошла и влилась жизнь. Как одно древо было причиной смерти, так другое стало причиной жизни. Одно доставило победу смерти, другим восторжествовала жизнь. Енох и Илия прообразовали эту тайну, потому что вознесены и переселены в рай. Два победителя вошли туда, откуда двое же принуждены были выйти посрамленными. Два победителя вошли в рай, чтобы двоим обличить двоих же, побежденных в раю. Двое осуждают двоих – дети осуждают родителей. Адам побежден и изгнан, потому что послушался жены, а Енох и Илия одержали победу и вошли, потому что прославились: Илия – девством, а Енох – святостью. В том же вооружении победили они, в каком побежден был Адам.
Не оружие посрамляет побежденного, но тот, кто облечен был тем же оружием и одержал победу. Илия переселен в рай жизни, чтобы низложить кичение безрассудных иудеев, которые утверждали, будто бы наследие – в Иерусалиме. Земля Обетования была только подобием невидимого рая; кто же изберет прообразующее вместо прообразуемого, подобие вместо действительности? Обрезанные, как дети, ожидают, что земля, текущая молоком и медом, будет для них матерью. Они подобны детям, обращающим взоры свои к питающей их молоком. Но достигшие совершенного возраста устремляют взоры к тому раю жизни, в котором древо жизни – образ Сына Присноживущего и который не запустеет, подобно опустошенному Иерусалиму.
Возгордившийся и возжелавший стать подобным Богу Адам обличен Илией, который, несмотря на то что, подобно Богу, заключал и отверзал небо, не возгордился в сердце. Справедливо было войти в рай тому, кто в такой же мере уничижался, в какой восходил выше. Изгнан из рая тот, кто возгордился; вошел в рай тот, кто уничижал себя. Не только двое оказались возлюбившими смирение – прочие не вошли не потому, что все они были высокомерны, – но в этих двоих Творец хотел показать образ всех входящих в рай. Енох возлюбил праведность и восхищен в рай в удостоверение того, что Адам изгнан из рая за собственную свою вину. Енох введен в рай, когда Адам был вне его, чтобы никто не мог сказать, будто бы и Господь наш противостал греху потому только, что Он – Бог. Он отверз рай, и вошли в него два победителя, чтобы не была посрамлена истина. Слабый не может быть постыжен победой того, кто сильнее его, но бывает посрамлен, когда подобный ему одерживает победу и получает венец.