Иудеи старались одно за другим устранить чудеса Его. Сей, отверзший очи слепому, не мог ли сделать так, чтобы и он не умер? (ср.: Ин. 11, 37). И когда и Лазаря также воззвал к жизни, то опять сказали: Этого оживил, а Сам Себя оживить не может (ср.: Мф. 27, 42). Насколько они ослабляли прежние чудеса, настолько большие прежних Христос показал им: вместо слепого – четырехдневного умершего, вместо этого умершего – толпу мертвецов, которую вывел из гробов. Когда они осмеивали новые чудеса, говоря: «Почему Он не может сделать этого?» – то становились свидетелями прежних чудес, какие Он сделал. Ибо говорят: Сей, отверзший очи слепому, и опять свидетельствуют: Других спас. Итак, двоякую пользу Господь извлек тогда из них: во-первых, что обнаружил их тайное посмеяние, когда они говорили: «Не может сделать»; во-вторых, что они стали свидетелями за Него в том, что Он мог это сделать. Других спас, Себя Самого не может спасти. Таким образом, смеясь над Ним, возвеличивали Его. Хотя словами: Не может сойти с Креста показывали, что Он немощен, однако, говоря: Других спас, засвидетельствовали, что Он Животворец. И вот Елисей в смерти своей оживил мертвого и воскресил, чтобы назнаменовать образ Того, Кто смертью Своей отверз гробы и вывел мертвых для того, чтобы они послужили порицанием для убийц Его.
Итак, посмеятели, говоря: Других спас, Себя Самого не может спасти, — сами были осмеяны костями Елисея, которые хотя и оживляли других, но самих себя не хотели оживить. Не хотели оживить себя, потому что не были мертвыми. Ведь если бы были мертвыми, то не могли бы оживлять других. Значит, поскольку эти мертвые кости призывали к жизни других, то сами не имели надобности вкушать жизнь, загрязненную всяким злом, потому что на небе имели жизнь и покой живых. Если тело мертвого, которое не любовью и чувством прикоснулось к костям Елисея, извлекло из них новую жизнь, победившую смерть, то насколько же более верующие будут получать жизнь бессмертия от Тела Сына? Итак, Кто повелел смерти возвратить по Его повелению души, Тот мог повелеть и Кресту отпустить Его на свободу. Но чтобы и в этом они не имели оправдания, повелел скалам – и расселись, заповедал смерти – и она не воспрепятствовала праведным выйти из гробов по гласу Его. Во гласе Господа ад получил предуведомление приготовиться к последующему Его гласу, который совершенно упразднит его.
Если же они думали, что по причине немощи Сына страдало то Тело, которым был облечен Он, то подобны были филистимлянам, полагавшим, что по причине немощи Бога они могли с презрением и враждой относиться к Ковчегу Его. И если говорят, что филистимляне получили кару отмщения, то тем более нужно сказать это о распинателях. Ведь филистимляне избавлены были от ран своих и остались в земле своей, скорби же обрезанных, которые на самом деле были не обрезаны, возобновляются изо дня в день, так как они ни возможности не имели остаться в своем городе, ни возвратиться в него не могут. Если они поносят нас ради Тела, которое умертвили и похоронили, то эти поношения готовят посрамление им же самим, потому что это Тело ожило, и воскресло, и сидит одесную Бога. Моисей разбил доски, иссеченные Богом, на которых Он написал святые имена и ради которых устроен был достославный Ковчег, и обломки их не соединялись более, и части их не срастались так, как части тела, и не даровано было им ни жизни, ни обновления и ничего такого, что бывает даже с телами грешников. Однако, чтобы они не возражали, что Святой никогда не обитал во чреве, для этого Иеремия обличает их, говоря: Прежде нежели Я образовал тебя во чреве, Я познал тебя, и прежде нежели ты вышел из утробы, Я освятил тебя (Иер. 1, 5). А если они пользуются Крестом как поводом к посмеянию, то вот, змеи в пустыне обличают их, так как здесь верные исцелены были проклятым змеем, между тем как иудеи дерзают называть крест знаком проклятия. И почтили овна при древе (см.: Быт. 22, 13), образ Истинного Агнца на Кресте славы, Который вместо связанного Исаака освободил связанный мир. Поскольку народ был проклят, то и спас их посредством проклятого, язычники же были спасены Животворителем всех. Так как они отданы были проклятому змею, который Моисеем был распростерт перед ними, то почтили и поклонились медному змею, который за спасение тел погубил души. Кто не хотел взирать на распростертого змея, тот погибал от ран своих. Быть может, они были недостойны взирать на Бога и потому смотрели на подобного себе змея и исцелялись. А так как Бог знал, что народ иудейский не поверит в Сына, то вразумил его посредством змея, чтобы постыдить распинателей, поскольку тот народ в пустыне почтил образ Спасителя нашего.
Святилище было сожжено и храм разрушен, что служит прообразом Христа, потому что Тело Его было подобно строению храма, а вавилоняне подобны распинателям.
Если возразишь, что Бог сделал это по причине грехов их, то спрошу, чем погрешил храм и алтарь, также Даниил и его товарищи? Как это произошло для умилосердия правды, поскольку вследствие этого воздаяния явились обещанные дары, так точно правда была умилостивлена и посредством Тела, вознесенного на Крест, как и через разрушение храма. На рабах Своих имеет милосердие (ср.: Пс. 134, 14).
Первая хвала Творца в том, что создал творения, другая – что открыл Себя творениям Своим. Как их познал, так восхотел быть познанным и от них. От Него изошло имя Божества, которое открывало Себя посредством Моисея (см.: Исх. 4, 16), чтобы египтяне познали Бога всяческих. От Того же Бога изошло Слово и, являя Себя, обитало во плоти, чтобы творения познали Бога всяческих. Итак, в имени Божества, которое применено было к Моисею, возвещалось Божество Сына, а в имени Сына явлено было Отчество Бога. Египтяне не послушали Моисея, и жезлом его были наказаны, в Сына же поверили, и Крестом
Его были спасены. Жезлом Моисея, прообразом Креста, предуведомлялись народы: египтяне – в знамениях язв, а амаликитяне в битве познали действие Креста. Поскольку они до тех пор были грубы, то вразумлялись прообразом Креста; когда же открылся им Крест, то они оказались как бы просвещенными учением и наставлением его и мудрыми. Итак, Бог удостаивал израильтян и привлекал их образом Креста. Когда же явился Тот, знамениями Которого были почтены, то они сделали Его в знамение всяческих поруганий, чтобы, противясь Ему и упорствуя, изгнать Его. Поскольку Израиль, привлекаемый и услаждаемый обильными милостями, был вполне изучен, то утучнел, и отолстел, и стал упрям (ср.: Втор. 32, 15). С детства своего утешаемы были прообразами Креста, наконец же в старости Господь заключил их среди язычников. Кто изнежен, тот отдан будет в рабство (ср.: Притч. 29, 21).
Истинный смысл прообразов открылся перед ними и был извращен ими, хотя с давнего времени многими подобиями Его они были приучаемы к тому, чтобы познать Его. Не признали того тела, тень которого прикрывала их в пустыне. Посредством древа, подобия Его, вода их сделалась сладкой, и посредством змея, знамения Его, они спасены были от уязвлений змей, и там же осуждены были суббота и обрезание, так как они не могли спасти их. И вот, они отвратились от того лица, образ которого постоянно начертывался перед ними. Он показался им чуждым по чертам истинного вида Своего, которыми Он сиял, как неизгладимой красотой. Все пророки показывали только подобие черт Его, поскольку образ жезла не был столь совершенен, как знамение Креста, и красота древа, сделавшего воду сладкой, не была так совершенна, как красота того древа, которым язычники сделаны были сладостными и кроткими. Где только ни проходило подобие Христа как человека, там все творения были потрясены им и приведены в смятение: море – жезлом Его, раны змей – знамением Его, горечь воды – прообразом Его. И где только ни появлялась Истина, всюду внезапно были отвергнуты те, которые покрыты нечистотой. Вот Источник, который независтно доставляет блаженство пьющим, не завидующим друг другу. Истекла вода и распространилась повсюду, чтобы никто не смотрел с завистью на питье другого.
Глава 21
В руки Твои предаю дух Мой (Лк. 23, 46). Божественная природа Его отдала человеческую, потому что она покинула и оставила ее при страдании. Однако Божество не так отступило от человечества, чтобы совсем отделиться, но скрылось от умерщвленного и убийц по своей силе. Ведь если бы Божество проявило себя, то Тот, Кто был умерщвлен, не убоялся бы, и если бы оно открылось, то убийцы не могли бы умертвить Его. Но Божественная природа оберегала и охраняла человеческую, чтобы последняя не погибла, поскольку охраняющая природа знала о себе, охраняемая же природа не знала. Потом же Божество явило себя и Умерщвленному, потому что Он не был оставлен во гробе, и убийцам, так как они не могли выполнить своего дела, то есть охранить гроб и удержать в нем Умершего. Господь самим делом подтвердил смертным обетование Свое, показывая и на деле являя, что родился, чтобы Своим исшествием из утробы изгнать из умов ту мысль, что Он только подобен людям. А если Христос был Сыном чуждого, как утверждал Марки-он, то солнце не омрачилось бы при распятии Его, но Творец солнца рассеял бы более обильный свет, поскольку враг удален был от Него, и повелел бы свету взойти над иудеями за то, что они исполнили желание Его. И храм облачился бы драгоценной завесой, так как освобожден был от нареканий врага своего и разрушитель закона извергнут был из него. Но, быть может, Отец чуждого явил мрак? Но вот, у Него нет мрака, и даже если бы у Него был мрак, то и тогда Он не явил бы его, во-первых, потому, что Он – Благой Бог, затем потому, что Христос сказал: Прости им, ибо не знают, что делают (Лк. 23, 34). Солнце же покрыл мраком для того, чтобы те, которые, ходя при свете, не познали Его и даже на Крест возвели, познали бы Его хотя бы посредством мрака, посланного на них.
Завеса раздралась, чтобы открылось, что Господь отнял царство от них и отдал народу, который приносит плоды. Или в раздравшейся завесе предложил образ грядущего разрушения храма, поскольку Дух Его исшел из него. И так как первосвященник несправедливо разодрал одежду свою, то Дух раздрал завесу, чтобы таким образом посредством творений показать дерзость и гордость иудеев. Так как тот первосвященник раздрал священство и лишил его себя, то Этот Дух раздрал завесу и, уходя, все унес с Собой. Или как разрушен и отвергнут был храм, в который Иуда бросил серебро, так и врата, которыми он вошел, взяли и раздрали завесу свою. Сердца камней расселись, сердца же иудеев не принесли покаяния.