прошлые времена знамения воспроизводятся у них верой, и жертвы всегда приносятся, как те древние жертвы и как приносил их дом Ионадава (см.: Иер. 35, 6-7).
Но есть некоторые из них, которые завладели краями истины и примкнули к ним, и истина по добродетели и силе своей не допускает им погибнуть. Не изыскивай силы слов, значение которых неопределенно и колеблется, но обращай внимание на связь их, когда они говорятся и о чем повествуют, и стремись не на распутия, но к твердости здравого убеждения. Завет Ветхий, в котором Дух начертал члены Христа, в таинствах ясно показал сокровенный вид Его, многое обозначил именами и сокровенное изложил посредством явного: отметил времена и указал числа, установил часы и мгновения и тайное заключил в именах и мудрость – в изъяснениях. Мудрость древних более отличалась делами, чем словами, и обилие мудрости с молчанием они предпочитали упражнению языка.
Благочестие чти, как Бога. Знай, что хорошо делать добро, и уразумей, что худо помышлять злое; ибо хотя бы и не делал того, о чем ты помышляешь, однако то зло, о котором ты помышляешь, как бы чертами отпечатлевается в твоей душе; но также и образ добра остается начертанным в тебе. Добрый человек есть как бы мысль Божия, и ум, изыскивающий тайное, есть пророк для тех, которые нуждаются в нем. Кто, оставив истину, прибегает к призраку ее, того это самое убежище предает смерти. Не проси у Бога богатства, которого ты не можешь сохранить, ибо дары Божии не уничтожаются. Побуди душу твою, чтобы мудростью, вложенной в нее, она познавала то, что достойно этого, и свободной волей, которой она одарена, делай то, что заповедано. Что бывает на мысли злых, то само по себе хуже их. Слова, которые не святы, суть звук и звон. Многословие не лишено греха; многоречивость есть показатель недостатка мудрости и знания. Платона товарищи его, ученики Сократа, спросили: «Какое из благ всех превосходнее?» Он сказал: «Первое из них есть мудрость, потому что все прочее уничтожается и каждой прочей противодействует другая вещь: обилию – бедность, любви – смерть, славе – зависть, здоровью – болезнь. Обилие же ума – вечно; богатых оно утешает в трудах богатства, бедных облегчает и избавляет от боязни перед бедностью, старцев укрепляет, детей руководит советом и юность укрощает. При стечении же несчастий оно остается как бы кораблем на море, потому что оно есть сила, превосходящая все».
Для Господа легко то, что нам трудно, и достижимо то, что для нас невозможно, как и Сам Он научил нас Своим примером в первое пришествие, когда был умаленным и полным благодати. И показал нам, что число наших просьб больше, чем мы можем высказать, поскольку слух Свой и блага Свои преклонял к нам, взирая на расположение наше. Ведь не ради множества слов подается нам то, чего просим, но что посредством любви мы овладеваем всеми сокровищами, это ясно указал нам, когда повелел нам беречься примера книжников и фарисеев, которые растягивали молитвы и умножали любостяжание. И будучи милосердным, Сам о Себе научил нас, что, хотя мы и умолкнем, молитвы наши будут записаны у Него. За немногие слова Господь оправдал мытаря и отпустил его с похвалой небесных сынов, радующихся о кающихся. Голос Его призвал Закхея, и звук этого голоса сделался для сердца его как бы закваской, и низвел его со смоковницы, и таинственно удалил от дел его. Голос Господа положил предел грехам того, неправда которого не знала меры. Господь призвал щедроты Свои на сына Тимеева, когда увидел его нужду, и среди многих его возгласов ангелы были вестниками помощи Его. Так и жена-грешница, которая старалась помочь своим ранам многими лекарствами, какие она принимала, пришла к Тому, для Кого возможно все, чтобы как-нибудь оказал Свою милость Тот, Кто исцеляет все раны.
Это Он любит праведников и милосердствует грешникам. Он оправдывает добрых и защищает против злых. Он борется за праведников и кающихся, и когда те, которые пребывали в труде, начали роптать по причине праздных, оказавшихся уравненными с ними в уплате, а не в трудах, то слова, сказанные против тех, которые наследовали милосердие, Он обратил на тех, которые получили плату, показывая им, что хотя они и не снискали милосердия, но должная награда у них не отнята. В похвалу их это случилось с ними, ибо не оказал им милости для того, чтобы не лишать правду того, что принадлежало правде, ибо, получив милосердие по благодати, оценены были те, которые приняли плату по справедливости. Итак, как тому, кто не мог отвергнуть, надлежало сделать для немощных нечто такое, что превышало правосудие, так и Тому, Кто был мудрейшим, приличествовало не делать того, что подверглось бы осуждению, как превышающее границы милосердия. Но если Бог взыскивает и умерщвляет, то неужели в Нем проявляется через это природа, злая по своему происхождению? Отнюдь нет. Или если Он милостив и милосердствует, то разве не правда управляет Им? Но когда осуждает, то не бывает в нерешительности по причине желания, чтобы человек принес покаяние, потому что, ведая, что творит, Он милует и долготерпит, и помышления Его не находятся в страхе и боязливости перед тем, не обратится ли человек, как будто бы это было скрыто от Него. Но так как предведение Его всегда в Нем, то оно и становится сосудом управления и Домостроительства милостивой Его воли. И когда судит по правде или оказывает милосердие, то исход того и другого ясно открыт перед Ним, поскольку это не скрыто от Того, Кто виновник его исхода. Мир этот страдает с каждым из нас, то есть посредством нас самих, Бог же страдает с нами только через ведение, как и мы посредством ведения страдаем с тем, кто терпит болезнь.
Молитва
В щедротах Твоих, которыми отверзается дверь помощи Твоей, открывается нам сие. Господь как бы посредством нас ведет борьбу против нас. Если человек во всем, в чем имел борьбу, боролся Твоей силой, то во всем и побеждал по Твоей воле. Мы же сами – сосуды негодные, чтобы через эти непотребные сосуды достигалась победа Творца. Но без видимого завета быть не может, чтобы мы, связанные в своей свободе, не погрешали, так как завет этот необходим нам для того, чтобы мы не поступали по внушению воли нашей, но чтобы над нами изливалась одна только благодать Божия, которая подчиняет нас не насильно, но только возбуждая для пользы нашей. Этот же завет, могущество которого без недостатка, может ради славы своей отпустить вины наши. Это говорим не потому, что это полезно нам, но потому, что не стыдимся искать нашу пользу в Писаниях Господа.
Нуждаешься ли Ты, Господи, чтобы мы отдавали Тебе сокровища наши? Чего иного Ты хочешь, как не того, чтобы мы простирали наши руки и получали от врачевств Твоих, пока в послушании отдаем Тебе волю нашу? Ибо все дела Твои блещут венцами своими, которыми увенчали их мудрейшие уста Твои, когда Ты сказал: Вот, хорошо весьма (Быт. 1, 31). Во всем, за что мы Тебя ни благословляем, мы оказываемся должниками Твоими. Скудостью запечатлены изъявления наших благодарений и далеко отстоят от того, что Ты, предваряя нас, дал нам. Ни правда Твоя не полагает предела Твоим щедротам, ни дары милости Твоей не оканчиваются ими, и Сам Ты, будучи больше нас, не становишься меньше нас, когда заставляешь умолкнуть милосердие Твое в возмездиях Твоих и удерживаешь действия милости Твоей, так что погибель наша предупреждает ее. Ибо щедроты Твои приспособлены к нашим немощам, чтобы возвещать нам о благах, исходящих от Тебя.
Так, благодаря изобилию милосердия Твоего, должны оставаться без применения требования Твоего правосудия. И как Ты не знаешь начала щедротам Своим, так и конца не призовешь, чтобы, таким образом утвердив рабов Своих милосердием Своим и укрепив милостью Своею, Ты мог отовсюду сеять в них печаль. Не оставляй же обители Твоей, разрушив и погубив которую люди по недостатку соли нашей сделались бессильными, ибо Ты дал им цену милосердия Своего, говоря, что мир созиждется благодатью. Разве уменьшишь Ты милосердие Свое к нам, Ты, защитник пользы нашей? Еще жизнь Адама была вестницей милосердия Твоего, по которому он возмог восстановить себе Наследника – Христа, чтобы Он уничтожил бедственное его наследие, так как снова через покаяние во втором Адаме Ты восхотел снискать человека, осмелившегося при обоих Адамах отринуть пищу Твою, которая истребляет ветхую жизнь его в Царстве Твоем.
По милосердию Своему Ты Авеля первым заключил в преисподнюю, чтобы по правде принудить преисподнюю извергнуть его от себя и отпустить, чтобы таким образом ради него открылись врата, которые заключают всех, и упразднилось лоно, которое овладевает всеми. Если бы Адам прежде Авеля вошел в преисподнюю, чего он и заслуживал, то остался бы там навечно. Как Ты сделал благо ради Ноя для его семейства и для дочерей Лота ради отца их, так и Авелю надлежало стать кадильницей начала восхвалений, которые возносятся к Тебе в воскресение мертвых, но не Адаму, который, с поникшей головой, облеченный печалью, предстоит как перворожденный преисподней и виновник мрака.
Какой радостью обиловало милосердие Твое, когда налагалась узда на противников наших! Это случилось уже тогда, когда раскаялось сердце Твое (см.: Быт. 6, 6), так как по предведению своему оно не может ни сокрушаться, ни раскаиваться, ибо для него явен всякий исход и всякий конец, и конец с исходом своим у него старше, чем начало с его зарождением. Но это сказано для того, чтобы по совету Твоему был отменен приговор, произнесенный правосудием Твоим, и чтобы как бы в награду умилостивления Твоего даровано было нам оставшееся и сохранившееся после потопа как закваска для рода человеческого. Совет Твой открыл врата милости Твоей, чтобы она вошла в них и умоляла Тебя за нас, поскольку от Тебя услышала приговор обвинения нашего, который и стал причиной воскресения нашего, когда Ты сказал: Расположение человека всегда зло (ср.: Быт. 8, 21). Ибо этим советом открывались уста правды к истреблению нашему, но освобождался и язык милости к оживотворению нашему. Этим советом правда осудила нас за свободу нашу, и тем же советом подвигнута была милость и оправдала нас за природу нашу, поскольку Ты прибавил: