, Baden-Baden, S. 101–145.
Nunes Silva, Carlos/Syrett, Stephen (2006), Governing Lisbon: Evolving Forms of City Governance // International Journal of Urban and Regional Research, vol. 30, 1, p. 98 – 119.
Pacchi, Carolina/Spada, Alessandra (2007), Innovatività e governance: quattro città italiane al passaggio degli anni Novanta, unveröffentliches Manuskript, DIAP, Politecnico di Milano.
Pierre, Jon (2005), Comparative Urban Governance. Uncovering Complex Causalities // Urban Affairs Review, vol. 41, 4, p. 446–462.
Putnam, Robert D. (1993), Making democracy work. Civic traditions in modern Italy, Princeton [рус. изд.: Патнэм, Роберт (1996), Чтобы демократия сработала. Гражданские традиции в современной Италии, Москва. – Прим. пер.].
Ramadier, Thierry (2004), Transdisciplinarity and its challenges: the case of urban studies // Futures, vol. 36, p. 423–439.
Richardson, J. J./Gustafsson, G./Jordan, A. G. (1982), The concept of policy style // Richardson, Jeremy (Ed.), Policy Styles in Western Europe, London.
Schmidt, Vivien A. (2005), Institutionalism and the state // Hay, Colin/Marsh, David/Lister, Michael (Eds.), The State: Theories and Issues, Basingstoke.
Schridde, Henning (1997), Lokale Sozialpolitik zwischen Integration und Ausgrenzung // Zeitschrift für Sozialreform, 11–12/1997, S. 872–890.
Sellers, Jeffery (2005), Re-Placing the Nation. An Agenda for Comparative Urban Politics // Urban Affairs Review, vol. 41, 4, p. 419–445.
Stoker, Gerry (2000), Urban politicial science and the challenge of urban governance // Pierre, J., (Ed.), Debating Governance, Oxford, p. 91 – 109.
Stone, Clarence N. (2001), The Atlanta Experience Re-examined: The Link between Agenda and Regime // International Journal of Urban and Regional Research, vol. 25, 1, p. 20–34.
Swyngedouw, Erik (2005), A “New Urbanity”? The ambiguous politics of argescale urban development projects in European cites // Salet, Willem/Stan, Majoor (Eds.), Amsterdam Zuidas – European Space, Rotterdam, p. 61–79.
Vester, Michael/von Oertzen, Peter/Geiling, Heiko/Hermann, Thomas/Müller, Dagmar (2001), Soziale Milieus im gesellschaftlichen Strukturwandel, Frankfurt am Main.
Von Alemann, Ulrich/Gehne, David H./Strünck, Christoph (2005), Lokale Politische Kultur und die Krise der Repräsentation // Behrens, Fritz/Heinze, Rolf G./Hilbert, Josef/Stöbe-Blossey, Sybille (2005) (Hg.), Ausblicke auf den aktivierenden Staat, Berlin, S. 219–240.
Wehling, Hans-Georg (1993), The Significance of Regional Variations: The Case of Baden-Württemberg // Berg-Schlosser, Dirk/Rytlewski, Ralf (Eds.), Political Culture in Germany, Houndmills, p. 91 – 101.
Wehling, Peter (2004), Reflexive Wissenspolitik: Öffnung und Erweiterung eines neuen Politikfeldes. Technikfolgenabschätzung // Theorie und Praxis, 13, Heft 3, S. 63–71.
Wollmann, Hellmut (1983), Implementation durch Gegenimplementation von unten // Mayntz, Renate (Hg.), Implementation politischer Programme II, Opladen.
– (1991), Entwicklungslinien lokaler Politikforschung – Reaktionen auf oder Antizipation von sozio-ökonomischen Entwicklungen // Heinelt, Hubert/Wollmann, Hellmut (1991) (Hg.), Brennpunkt Stadt, Basel u.a., S. 15–30.
– (2002), Die traditionelle deutsche kommunale Selbstverwaltung – ein “Auslaufmodell”? // Deutsche Zeitschrift für Kommunalwissenschaften, Jg. 41, Heft 1, S. 42–51.
Yin, Robert K. (1994), Case Study Research, Thousand Oaks.
“Обычные” африканские города и их собственная логикаСедрик Янович
1. Введение
В научной литературе парадоксальным образом словно бы отсутствуют и Африка, и такой объект исследования, как город: Георг Брунольд пишет, что “Африки не существует” (1994), этнолог Мишель Лейрис, много лет проведший там в экспедициях, до конца дней считал Африку “фантомом”[122] (Leiris 1985); точно так же Энтони Кинг констатирует, что “there is no such thing as city” (King 1996: 1; курсив в оригинале). Оба правы и неправы в одном: Африка существует, но не как воплощение евроцентристского идеализированного представления о некоей гомогенной и аутентичной африканской культуре, а лишь в многообразии своих локальных контекстов. И “Города” в урбанистике, как это ни парадоксально, тоже нет. Урбанистике приходится не просто анализировать город как фокус общественных процессов и, стало быть, как дериват структур более высокого уровня, а высказываться “о собственной логике городов, о городе как отдельном объекте знания” (Berking/Löw 2005: 12). Тем, кто занимается социологией города, необходимо обратить внимание на традицию “городской антропологии” (urban anthropology), где Ульф Ханнерц (Hannerz 1980) провел различие между “антропологией в городе” (anthropology in the city) и “антропологией города” (anthropology of the city). Посредством этой дифференциации он указал на то, как трудно теоретически адекватно описать феномен города и при этом ухватить специфику какого-то конкретного города и связанной с ним проблематики. Существует – особенно в англосаксонской урбанистике – “предпочтение, отдаваемое малым пространствам” (Lindner 2005: 58). Его бесспорное преимущество заключается в том, что исследователь может сосредоточить внимание на гомогенных и обозримых единицах, но его столь же очевидный недостаток – в том, что при этом утрачивается то специфически городское, что было в намеченной исследовательской проблеме: ведь в конечном итоге и каждое данное исследование, и то, что мы благодаря ему узнали, могло иметь место и в совсем другом городе. Поэтому всякое исследование, которое всерьез учитывает контекст конкретного города, должно не в последнюю очередь адекватно учесть и историческую эволюцию тех или иных проблем. В виде программного тезиса это можно сформулировать так: “Вместо того, чтобы отображать группу, антропологам нужно отображать целое, то есть – город […] так как антропология городской жизни может сказать что-то новое тогда и только тогда, когда она может отобразить место, исторический момент” (Peattie/Robbins 1984: 95).
При этом необходимость выработки адекватной теории города ни у кого при нынешнем движении населения вопросов не вызывает. По всей вероятности, никакой другой демографический процесс не изменит условия жизни людей так фундаментально, как непрекращающаяся всемирная урбанизация. Она представляет собой один из главных общественных процессов последних 150 лет. Уже сейчас население городов увеличивается более чем на 60 миллионов человек в год, и, по оценкам ООН, с середины 2006 г. впервые в истории человечества обитатели городов или городских агломераций стали составлять большинство жителей Земли (UN 2006).
Основная динамика мировых урбанизационных процессов приходится почти исключительно на южные регионы, на так называемые “города третьего мира”. На африканском континенте наблюдается такой темп роста городского населения, какого в истории еще никогда не было. Однако удовлетворительного теоретического осмысления этой головокружительной динамики в мировой урбанистике пока явно не хватает. В научных дискуссиях на международном уровне превалируют недостаточно комплексные подходы: либо выдвигается тезис о “конвергенции схемы и структуры африканских городов” (Simon 2001: 140), либо сочиняются красочные апокалиптические сценарии, пророчащие “наступление анархии” в городских ареалах Африки (Kaplan 1996). Невозможно не заметить, что пути африканской урбанизации и возникающие в ее ходе городские формы по многим пунктам не вписываются в наши привычные схемы восприятия и классификации, которыми мы привыкли интерпретировать городские агломерации. Может быть, это одна из причин, в силу которых “по-прежнему очевидно, что мы плохо понимаем и недостаточно изучаем процесс урбанизации и динамику городов к югу от Сахары” (Myers 2005: 4).
Ниже я вначале представлю краткий обзор мировых урбанизационных процессов, затем обобщенно расскажу о теории “обычного города” – особенно в том виде, как она разрабатывалась Дженнифер Робинсон, – и представлю эвристическую схему “собственной логики” городов, разработанную Мартиной Лёв и Хельмутом Беркингом. Эта схема, в противоположность тезису о гомогенизации городских агломераций, гласит, что развитие городов можно понять лишь как специфичное для каждого случая сочетание местных культур и исторических взаимосвязей, элементов колониального наследия и постколониальных процессов, а потому с необходимостью предполагает гетерогенность путей развития городов.
2. Мир становится городом
Если присмотреться к дискуссиям, которые идут в западной социологии по поводу города как объекта познания, то обнаруживается еще одна их особенность, кажущаяся парадоксальной: широко распространены утверждения о “распаде города” (Siegel 1996), о “конце городов” (Tourraine 1996), о связанной с этим “дезурбанизации” (Herlyn 1998) – какой контраст с упомянутой выше картиной непрекращающейся всемирной урбанизации! О причинах этого кажущегося противоречия еще будет сказано ниже. А сейчас вернемся к количественным параметрам демографической динамики: нет сомнения, что наблюдаемый ныне процесс роста городского населения представляет собой исторически беспрецедентную пространственную реорганизацию человеческого населения планеты. Поэтому в докладе экспертов по развитию городов мира содержится многозначительный вывод: “Будущее человечества – в городах” (Hall/Pfeiffer 2000). Его значительность, несомненно, связана с тем, что с исторической точки зрения упомянутый выше переломный 2006 год следует рассматривать как начало новой эпохи: впервые в человеческой истории в городах стало жить больше людей, чем в сельской местности (Cities Alliance 2006). Такое развитие городских центров в самом деле дает основание признать известную убедительность этого тезиса. Урбанизация представляет собой один из главных общественных процессов последних 150 лет, и во всем мире наблюдается неуклонная тенденция в сторону роста городского населения. С 1950 по 2000 г. его численность возросла с 0,75 млрд. до 2,9 млрд. чел., соответственно, доля его в населении земного шара увеличилась за это время с 29 % до 48 % (UN 2002b: 1). Если эти темпы роста сопоставить со среднегодовым темпом прироста населения мира за последние 50 лет, то нельзя не заметить, что число городских жителей увеличивалось на 2,68 % в год, тогда как население Земли в целом – всего на 1,75 % (Schulz/Swiaczny 2003: 37). На сегодняшний день количество горожан растет более чем на 60 миллионов человек в год, и по расчетам ООН в 2025 г. около 60 % человечества будут жить в городах или городских агломерациях (UN 2002a). Тот факт, что в начале века в урбанизованных условиях жило всего 7 % населения (Berking 2002: 11), наглядно демонстрирует присущую этой социально-пространственной реорганизации головокружительную динамику. Похоже, что в XXI в. находит свое подтверждение гипотеза Лефевра, который еще в 1970-е гг. предсказывал “полную урбанизацию общества” (Lefèbvre 2003: 11).