Если она рассчитывает на что-то большее, чем гонорар, что скорее всего так и есть, пусть выбросит эту идею из головы.
Я не позволю собой манипулировать и точка!
Однажды я повёлся на слёзы матери, и к чему это привело?
К очередной скандальной истории из которой выйти сухим из воды не представляется шанса.
Ответственная, приличная девушка Лиза, похоже, оказалась ещё тем исчадием ада.
— Значит так, — первым прерываю молчаливую, разбавленную всхлипами паузу. — Давай-ка теперь без всего этого речевого пафоса, — обернувшись к ней лицом, нахожу Малышеву на том же месте, где и стояла.
Подпирая спиной стену и шмыгая носом, Елизавета показательно наглаживает живот.
— Ты изначально выбрала деньги, — напоминаю ей. — Не нужно мне здесь втирать о большой внезапной любви к не рожденному малышу. Ты мне его продала, подписав договор. А сейчас решила, что я буду считаться с тобой, как с матерью своего отпрыска? Так, что ли?
Мои брови вопросительно взлетают вверх.
Тем временем оторвав себя от стены, Лиза приступает собирать вещи: свитер, шарф, пальто, сумочку. Всё бросает на кровать.
Внимательно слежу за её перемещением по спальне, подхожу ближе. На меня принципиально не реагирует.
— Я задал вопрос, — рявкаю, разворачивая за плечо к себе.
— Придётся считаться, — выцеживает, злясь. — Теперь я не просто контейнер! Ещё и родная мать!
— Это ничего не меняет! — отсекаю так, что она вздрагивает от тона моего голоса. — Забудь! В нём моя кровь. Мои гены. Он мой сын. И расти безотцовщиной с тобой он не будет. Или ты решила претендовать на иную роль? Так я ни в няньке, ни в супруге не нуждаюсь.
— Я к вам в жены не набивалась. У меня были другие планы. Вы в тёмную использовали меня! Когда малыш родится, я сделаю тест ДНК. И если окажусь биологической матерью, отказываться от ребёнка не стану. Вы не посмеете его у меня отнять!
Закончив тираду, шумно выдыхает. Живот обхватывает в защитном жесте.
Серьёзно, блять?
Там мой сын. Мой. Сын.
— Ты совсем берега попутала? — говорю как можно спокойнее, чтобы суть моих слов наверняка дошла до её воспаленного мозга. — Дурой прикидываешься? Были планы, так рожай. Напишешь отказ от ребёнка и дальше исполняй мечту. Занимайся карьерой. Воспитанием дочери. Причём тут мой сын? Думаешь, я не понимаю, чего ты добиваешься? Таким, как ты, всегда будет мало. Я могу сделать так, что ты вообще не получишь больше ни копейки. А после родов забудешь своё собственное имя. Хочешь этого? Кто тогда обеспечит твою дочку? Рискнешь её лишиться?
— Суки! Твари! — бросается на меня с кулаками. С лёгкостью перехватываю запястья девушки. Толкнув, вынуждаю сесть на кровать. — Тронете мою дочь, и я всё расскажу полиции! Всё!
— Хочешь к ней вернуться, делай то, что я скажу. Воспротивишься, и я вытащу из тебя ребёнка через неделю. Жаждешь со мной войны? Ты проиграешь, не успев начать. А сейчас, Лиза, собирайся. Поедем в клинику на плановое обследование. И только попробуй открыть рот. Клянусь — ты сильно пожалеешь.
Глава 10. Шоппинг
Маша
— Блондинка или рыжая? Какой парик? — вытянув перед Милой руки, встряхиваю накладные волосы.
— Блондинка, конечно же! — заявляет подруга. — Ты бы ещё третий глаз Шивы набила себе на лбу к этим огненно-рыжим волосам. И тогда уж точно всё внимание мужчин тебе обеспечено.
— С платьем определились, девочки? — владелица модного бутика, Татьяна, приносит нам угощение и присаживается рядом с Милой на диван.
Надев на себя последнее из шести платьев, кручусь перед зеркалом.
— Мне чёрное из фатина больше нравится, — говорит Милана, бесстрастно оценивая очередной наряд. — То, что с пышной блестящей юбкой в пол. Отделка из золотой парчи обалденно на нём смотрится. Оно такое… такое… блин, я не могу подобрать слов. Тебе в нём очень круто, Машка.
— Мне тоже оно нравится, — согласно киваю, в последний раз оценивая в отражении зеркала свой вид сзади. — В этом я слишком бледная. И спина излишне открытая. Голубое как-то мне не очень подходит. Давайте чёрное.
— И ботильоны на тонкой шпильке! — добавляет Милана девушке консультанту.
— Мил? Ты с ума сошла? Я в них ноги сверну!
— Не свернешь. Девушка, добавьте к ним сексуальные чёрные чулочки с трусишками. С такими, чтобы глянул, и сразу инфаркт миокарда и рубец на всё сердце.
— Мила… — закатываю глаза. Щёки вспыхивают. Понимаю, что она шутит, но ведь не здесь же! Не в чужой компании.
И для кого чулки? За одиннадцать месяцев совместной жизни Гера видел меня в белье всего один раз! И то случайно. Я даже детей при нём стараюсь грудью не кормить.
Он никогда не предлагал мне отношений. За оказанную им помощь никогда и ничего не требовал от меня взамен.
Он просто поддерживал, как близкий, родной, надёжный человек. И сейчас это делает. Не знаю, зачем ему это нужно. Преследует ли Георгий какие-то свои цели? Я бы так, конечно же, не сказала. Возможно в тот день, когда я набрала его с криком о помощи, он тоже был угнетённым и одиноким…
— Что «Мила»? Господи, это же бал-маскарад! Оторвёшься на полную катушку, затем можно и в тыкву спрятаться, — энтузиазм в голосе подруги заряжает меня позитивными эмоциями.
Улыбаясь, выныриваю из дум. Фиксирую в голове советы Миланы. В чём-то она права. Нужно уметь расслабляться и получать радость от малого каждый день, иначе недолго и с катушек слететь.
Вечно скрываться и бояться гнева Исаева — это не то, о чём я мечтала после рождения малышей. С каждым новым днём мне всё больше хотелось выйти из тени Астафьева. Я и сейчас этого хочу. Не для того, чтобы выдать себя Руслану. Я намерена сделать карьеру. А сидя в четырёх стенах с подгузниками в руках — этого достигнуть нельзя.
— Ладно. Уговорила, — вытаскиваю из коробки обувь.
Сажусь на диван. Вручаю ботильоны девушке продавцу. Она надевает на мои ноги шикарные «костыли» за семьдесят тысяч рублей!
Господи… И это с приличной скидкой!
Кажется, Гера сошёл с ума. Так разбрасываться деньгами мне бы и в голову не пришло. За платье я вообще молчу.
— Только туфельки не теряй, Золушка ты наша… — хихикает Милана, как только я встаю на ноги и неуверенно прохожу небольшой круг. — Слишком уж шикарные они. И цена о-го-го! Давай-ка, Машуль, продефилируй ещё разок. На этот раз походкой от бедра!
— Ох, Милана, тебе легко говорить! На этих каблучищах, не разбив колени, далеко не сбежишь, — подхватив настроение подруги, подшучиваю я.
На самом деле они мягкие. До чёртиков удобные. Не ощущаются на ногах!
В такую обувь можно влюбиться с первого взгляда.
— Не переживай. Если понадобится, Георгий тебя поймает, — подмигивает Миланка, как только мы встречаемся с ней взглядами в зеркале.
— Они действительно утончают ваши ножки и делают их ещё стройнее, — поднявшись с дивана, Татьяна вносит свою лепту, окончательно убеждая меня в правильности выбора. — Брать будете?
— Буду, — наконец-таки, соглашаюсь я.
— Отлично. Пойду, распоряжусь, чтобы товар упаковали. И, конечно же, хорошо вам с Герой погулять на балу!
— Благодарю, — ответив ей, обратно сажусь на диван. Подбираю слои пышной юбки. Приступаю расстёгивать молнии.
— Маш, ты, главное, перед бывшим демоном в обморок не грохнись, если он всё-таки появится на благотворительном вечере, — увидев мою реакцию, Мила резко замолкает.
Я каменею, не выпуская бегунок из пальцев. Тупо фокусируюсь на одной точке. Взгляд замыливается. Лучше бы она не упоминала о нём.
Достаточно представить появление Исаева на балу, как сердце намертво стопорится в груди. Я превращаюсь в неживое гранитное изваяние.
Что же будет со мной, если я увижу Руслана воочию? Снова услышу его голос? Столкнусь с ним лицом к лицу? Загляну в его глаза?
Они до сих пор до боли знакомые и родные…
Я узнаю их под любой маской. Даже если он полностью спрячет лицо, вычислю его по запаху. По структуре тела. По походке. По его определённым манерам…
Божжже… Почему не выходит его забыть?
Столько месяцев подряд я пробовала этому научиться. Пыталась излечить душу от нездоровой любови. Но всё тщетно!
Его образ не исчезает из памяти. Он высечен в моём сердце вечным наскальным рисунком. Он постоянно передо мной в наших детях.
Сколько бы боли он мне не причинил, как бы сильно я его ненавидела за это — моё сердце всё равно будет принадлежать ему.
Оно давно отдано Руслану. И оно не подчиняется ни моему разуму. Ни воле. Ни принципам.
Иногда я спрашиваю себя: разве можно так сильно любить?
Оказывается, что да. Можно.
Можно несмотря ни на что…
— Маша? — волнуется Милана, заметив мою отрешенность. — Машуль, что с тобой? О чём задумалась?
Руки, ноги, пальцы, язык, веки — всё занемело. Во рту пересохло. Сижу, словно парализованная. Сомнения колотятся в висках дробным пульсом. Насквозь пронизывают мозг.
— Машка! — Милана высекает чуть громче, и я вздрагиваю.
Застывшая в венах кровь заново разливается по телу. Пробуждает организм после короткого оцепенения.
Медленно перевожу на подругу взгляд. Моргаю и как-то неуверенно выдаю:
— Я, наверное, не пойду на бал.
Расстегнув молнии, снимаю ботильоны. Отправляю их в коробку. Обуваюсь в свои тёплые сапоги. Осталось снять с себя это чертово платье, которое стянуло грудную клетку корсетом и не позволяет нормально дышать.
— Пфф! Ты сейчас серьёзно? — восклицает Мила, удивлённо округляя свои глазища. — Что на тебя нашло?
— Тише! — шикаю я во избежание распространения информации. — Ты не понимаешь. Я не хочу его видеть. Один взгляд на Руслана — и я перестану себе принадлежать. Я не хочу душевных потрясений и конца света. Мне нужно оставаться адекватной. А с ним я теряю любой контроль. Даже в радиусе десяти метров! Даже чувствуя его близость жопой, как оказалось…
— Боже мой, да тебя мастер загримирует так, что даже близкие не узнают. А он тем более, — Мила пытается меня разубедить.