– Еще… – шепчу одними губами, пристраивая голову на его плече.
Уголок его губ ползет вверх. Я чувствую их на костяшках своих пальцев. Его губы теплые и мягкие. От этого щекочет под рёбрами.
– А вас как величать, молодой человек? – вдруг спрашивает Оксана.
Черт…
Оторвав глаза от моего лица, Барков переводит их на Оксану и отвечает:
– Никита.
– Вы всегда девушек на шее носите? – шутливо интересуется она.
– Обычно не ношу, – после небольшой паузы сдержанно отвечает он.
Замолкает, кладя наши руки на свое бедро.
Я точно знаю, что Оксана на этом ни за что не остановится. И сейчас я приблизительно начинаю понимать, что он имел в виду говоря о… дискомфорте и прочем. Я бы… черт, я бы очень удивилась, если бы сейчас он вдруг вступил с ней в развеселый диалог и начал швыряться анекдотами, как сделал бы любой нормальный коммуникабельный человек…
– Ну, всегда первый раз бывает, – воодушевленно продолжает моя сестра.
– Наверное, – отзывается Барков все в той же сдержанной манере.
Смотрит в окно, становясь напряженным. Я чувствую его своим телом. Чувствую, как напряглись мышцы бедра под моей ладонью, когда он поерзал по сиденью, как напряглась рука, лежащая на моем плече…
Я отчетливо понимаю, что более сложного ответа Оксана не получит от него ни при каких условиях. И воспримет это соответствующе. Решит, что он… высокомерный придурок, который хочет, чтобы его оставили в покое, потому что даже дураку понятно, что он не тугодум.
Он из-за этого напрягся?
Но ведь не все должны быть трепачами!
Но я не сомневаюсь в том, что на месте Оксаны подумала бы так же…
Повернув голову, смотрю на сестру.
– Не наверное, а точно, – просвещает она. – А фамилия у вас есть?
– Есть, – получает ответ Баркова.
Если бы дело касалось только нас с ним двоих, клянусь, я бы закатила глаза. Оксана же смотрит на меня, слегка выгнув брови и как бы спрашивая “где ты его откопала?”.
Я не хочу, чтобы она думала о нем так.
– У него сегодня голова болит, – говорю ей, повернувшись к Нику. – Да?
Опустив на меня глаза, бормочет:
– Да, прям раскалывается.
– И у меня раскалывается, – вру так, чтобы все слышали.
– У-у-у… – тянет Оксана. – У вас эта, как ее… синхронизация?
Улыбаюсь, возвращая голову на его плечо. Опустив подбородок, смотрит на меня в ответ.
– Гиперсинхронизация, – отвечаю я, потому что взять на себя эту задачу Никита не собирается.
Ни и ладно.
Я могу за нас двоих.
Он так близко, что я чувствую его дыхание у себя на лбу. Чувствую и неосознанно тянусь. К нему. Забывая о том, что мы “застряли в лифте”, и совсем даже не одни.
Плотно сомкнутые серьезные губы на уровне моих глаз приоткрываются. Мои вслед делают то же самое. Наши пальцы сами собой сплетаются в замок на твердом как камень бедре, и мое дыхание становится чаще, потому что… я безумно хочу почувствовать его губы на своих…
Хочу!
И не только губы. Эти ощущения пронзают, как молния. Новые… влекущие за собой что-то большее, чем жажду поцелуев. Это… Господи, это возбуждение…
Он чувствует так же?
Его губы сжимаются в тонкую линию. Из его носа вырывается воздух, мышцы бедра каменеют…
– А что такое си-н-хо-ни-за-ция? – картавя, требует маленький Толя.
– Ликвидация различий между копиями данных, – рассеянно, но без единой запинки проговаривает Барков хриплым голосом.
– Садись… – шепчу я. – Пять.
Глава 19
– Спасибо… – тяну руки к сестре, чтобы оставить на ее щеке легкий поцелуй.
– Приходи в гости, – целует она в ответ. – Прическа класс.
– Ага, – треплю волосы маленького Толика. – В курсе.
Хоть и со скрипом, но я стала к ней привыкать. Вариантов у меня все равно нет, только смириться. И кое-кому… кажется тоже нравится. Когда я сняла шапку там, но турбазе, он почесал лоб и… посмотрел так странно. Эти его взгляды, я понятия не имею, что они означают!
– Господи… – присматривается Оксана к тому, что творится за окном Нивы. – Неужели добрались…
– Хочу себе такую машину, как у вас, – надеваю я шапку. – Только для девочки. Такие бывают?
– Это розовые что ли? – хмыкает с переднего сиденья старший сын Оксаны Миша. – С котятами на капоте?
– Лиловую, – парируя. – И пониже, чтобы не карабкаться.
– Особенно тебе с ростом париться, – усмехается он. – Ты потолки лбом не задеваешь?
Маленький Толик хихикает, а я насупливаюсь. Шутки о моем росте меня не вставляют, поэтому оставляю ее без ответа. Я так долго комплексовала, что не способна реагировать по-другому, даже из вежливости. В эту минуту мне очень даже близка логика Никиты Игоревича.
– Квартиру что, в твое распоряжение отдали? Вечеринки устраивать? – осторожно спрашивает Оксана.
– Эммм… – стараюсь я звучать беспечно. – Ага…
Разумеется, я не стану посвящать ее в причины того, почему я попросила привезти меня именно сюда, а не в двухэтажный особняк Барковых.
Все наши родные немного в шоке от того, что мама… захомутала местного олигарха. Всем знакомым и родным интересно, как это произошло, и они жаждут подробностей, как наркоманы, но мама никогда не выносила за порог своих дел с Барковым. Да и не только с ним. В нашей семье мама что-то вроде «урода», которого за глаза все снисходительно жалеют, потому что она не вышла замуж и меня родила неизвестно от кого. Поговаривали, что он женился на другой женщине. В любом случае мне плевать, я его никогда в жизни не видела. Отца мне заменил дед!
Пытаюсь представить что будет, если… они разведутся. Думаю, мамины кости будут обмывать до следующего Нового года.
– Что-то у вас тут хоть глаз коли, – замечает сестра, имея в виду двор моего дома, в котором работает два дохлый фонаря. – Страшно мусор вынести.
– Угу… – отвечаю, не зная что возразить.
Мне не страшно. У меня есть телохранитель. Два метра ходячих противоречий, запакованных в обертку из шести кубиков пресса и стальных бицепсов, которые встают перед глазами во всей своей рельефности.
Вот уж кто задевает лбом потолки.
Ох…
Стрельнув глазами на своего мужа, Оксана прикрывает ладонью рот и понижает голос до заговорщического шепота, говоря:
– Симпатичный…
Ее глаза недвусмысленно указывают мне за спину, туда, где секунду назад исчез Барков. После его коронного выхода, вопросов у Оксаны больше не было, как и у ее сына. Это поездка могла бы стать неловкой, если бы не тот факт, что это моя семья и… они не чужие, чтобы он там себе не думал.
– Да, – бормочу, от чего-то дико смущаясь.
– Так… его фамилия не Барков случайно? – всматривается она в мое лицо.
Ее интерес такой неприкрытый и жадноватый. Кажется, все что связано с этой фамилией вызывает у людей жадный интерес. Наш город слишком маленький, чтобы в нем можно было просто затеряться какому-то меценату. Наверное, мама поняла это чуть раньше меня, поэтому закрылась ото всех в доме своего… мужа, чтобы переждать.
– Не спрашивала… – пожимаю плечом, пряча глаза.
– Ладно, острячка, – закатывает Оксана глаза. – Иди давай.
Попрощавшись с остальными участниками нашего снежного ралли, выбираюсь из машины.
В городе ситуация совсем не лучше той, что творилась за городом, но здесь, по крайней мере, начали работать коммунальщики. Хотя с такой скоростью вырастания сугробов, им только на чудо и надеяться.
Снег все еще сыпет без остановки, сейчас из дома высунется только умалишённый или какой-нибудь собачник.
Завтра дороги встанут намертво. Понятия не имею, как добраться до Универа… пешком?
Ладно, придумаю что-нибудь, все-таки не в лесу живем.
Ник расхаживает возле двери в мой подъезд, накинув на голову капюшон и пиная ботинком снег. Обернувшись, молча смотрит на меня и кладет руки в карманы своего пуховика.
Машина сигналит и, тараня колею, уезжает.
Мы остаёмся одни, и я… я не хочу чтобы он уходил… хочу, чтобы побыл ещё.
Вокруг никого. Так тихо, будто все вымерло. Из-под его капюшона вырываются клубы пара. Смотрим друг на друга, не двигаясь с места.
Это самое «незабываемое» свидание в моей жизни. У меня их всего четыре было, одно еще в школе. Тот парень не знал, как от меня отделаться, потому что я… инвалид по части флирта и думала, что «моего» человека вообще в природе не существует, а теперь…
Теперь я уже так не думаю. Но я совсем ни в чем не уверена.
Он меня поцелует?
Мнусь на месте, не зная как дать ему понять, что хочу этого!
– А ты как доберешься до дома? – спрашиваю очень тихо.
– Такси вызову, – отвечает он. – Ты заходить будешь, или еще поморозимся?
Прекрасно!
– Тогда пока! – выхватив из кармана ключи, подлетаю к двери и, отпихнув его в сторону, впечатываю таблетку в замок домофона.
Дернув на себя дверь, влетаю внутрь, но в мой локоть впиваются жесткий пальцы, и удивленный голос Баркова спрашивает:
– Куда ты, блин, разогналась?
Толкнув меня из тамбура в подъезд, сжимает ладонями плечи и нависает сверху. Скинув с головы капюшон, сгибает в колене ногу и упирается руками в стену вокруг моей головы. Смотрит в мое лицо, а у меня опять начинается! Ступор и всплески в животе, потому что он близко. И он так смотрит… на мои губы. В голубых глазах загорается что-то незнакомое и пугающе-опасное, от чего у меня слабеют колени.
– Я тебе сто пятьдесят раз говорил не смотреть на меня так, – говорит хрипло. – Ты допрыгалась…
Сглатываю, когда шершавая ладонь обнимает мое лицо, палец очерчивает скулу. Склонив голову, прижимается холодным носом к моей щеке. Хватаюсь за его куртку, боясь свалиться на пол. Веки опускаются, остаются только одни ощущения и его запах.
Тёплые губы целуют уголок моих, и я всхлипываю. Отодвинув мокрый шарф, задевает ими мою шею и бешено бьющуюся под кожей жилку. Медленно и плавно. Так коварно. Это щекотно, умопомрачительно приятно, остро и головокружительно.
Ещё чуть-чуть, и я буду на полу…