Только сейчас я понял, что есть способ утешить его душу и утолить его чудовищную жажду. Я верю, что он снова сможет любить тебя, и душа его упокоится с миром, как мы и просили в своих молитвах. Это моя последняя надежда, и это будет последнее, что я сделаю. Я разрушу город своего разума до основания, чтобы на его месте возникло пустое, чистое пространство, в котором ни на миг не задержится ни один мстительный дух.
Идти пришлось далеко, но я не спешил. Я прошел через парк, мимо фонаря Рубена, дошел до реки. Я шел тихим длинным путем, по велосипедным дорожкам, так что меня мало кто видел. Дальше и дальше, в темноте, с пистолетом наперевес. Через Лендал-бридж, через Стрип-лейн. Я чувствовал аромат диких цветов и листьев живой изгороди, слышал жаворонков и понимал, что почти пришел. Какой у вас был план? Вы собирались переночевать там, а потом двигаться на север, к Бенингбро, и утренним поездом уезжать неизвестно куда? Или вы собирались жить в лесу, как охотники времен неолита, вдали от цивилизации?
Мои подозрения усиливались. С чего бы он решил встретиться с тобой непонятно где? Я видел, что он сделал с Джорджем. Я слышал, что он сделал с Элисон Уингфилд. Я очень хорошо знал, на что способен его отец. Может быть, он назначил встречу здесь, чтобы совершить с тобой нечто невообразимое – намного более невообразимое, чему я был свидетелем – и потом удрать, потому что все выглядело бы так, словно двое влюбленных подростков просто удачно сбежали в ночь.
Мой путь преградил лебедь. Я до последнего не замечал его, и вдруг вот он, передо мной, крылья в стороны, угрожающее шипение. Наверное, поблизости пряталась его семья, которую он защищал, но мне показалось, что это одинокая птица, лебедь-разбойник, ищущий наживы, которой с меня не поиметь. Я был в тупике. Справа река. Слева заросли. Лебедь не двигался с места, и мне пришлось, оглядываясь, пробираться через плотный низкий кустарник.
Я вернулся на тропинку и услышал голос позади.
– Папа? Папа. Смотри.
Лебедя не было.
Он бесследно исчез.
На его месте стоял мальчик лет семи, с родимым пятном на щеке. Он тянул ко мне руку.
– Смотри, кто у меня на пальце! Смотри!
Я присел, и он подошел ближе. Уже было совсем темно, но я отчетливо видел блестящего зеленого жучка, ползущего по его пальцу – так же отчетливо, как глаза Рубена. Этот его упрямый взгляд, пытливый, давящий в ожидании ответа.
– Рубен, – сказал я.
– Это листоежка? Я нашел листоежку?
– Рубен? Откуда ты взялся?
Его голос посуровел.
– Это листоежка?
– Да, – ответил я, и на меня накатило воспоминание. – Правильно «листоед». Листоед.
Он выглядел грустным.
– Я не хотел толкать Брайони в крапиву. Прости меня, папа.
– Ничего, Рубен. С Брайони все хорошо.
Он нахмурился, будто я его обманывал.
– Она ушла.
– Нет, – сказал я.
– Мы ее потеряли. В темноте.
– Нет. Она дома. В безопасности.
– Она стала невидимой. Ее нет.
Я рассердился. Не на Рубена, а на себя, на свои нервы, вызвавшие его призрак.
– Нет, – ответил я. – Это тебя нет.
– А где же я?
Я похлопал себя по голове.
– Вот здесь.
– А где жук?
Я снова похлопал.
– И он здесь. Ты ненастоящий. Ты ненастоящий. А теперь мне пора.
– Папа, не бросай меня, – попросил он. – Не бросай меня, не бросай меня, не бросай…
Галлюцинация начала плакать. Я закрыл глаза и взмолился, чтобы здравый смысл не оставил меня.
– Пожалуйста, не дай мне сойти с ума… – просил я. – Не сейчас.
Я не мог позволить наваждению завладеть мной этой ночью, так что зажмурил глаза и медленно и осторожно протянул руку к кажущемуся лицу. Конечно, я ожидал, что наткнусь на пустоту. Я думал, что пальцы ухватят воздух и я смогу убедиться, что мне все привиделось. Вместо этого меня кто-то резко и очень больно укусил.
Ты помнишь, я и так уже сидел на корточках, так что, когда я отдернул руку, увидев лебедя, оказавшегося на прежнем месте, гравитация взяла верх. Я упал на спину.
Лебедь сразу же сильно забил крыльями и зашипел, как дьявол, а я отчаянно пытался встать на ноги, но не мог. Я валялся в неловкой позе, надо мной стоял лебедь, тянул ко мне шею и бил крыльями по ногам.
Я не мог его остановить.
Я снова попытался встать, но получил такой удар в грудь, что свалился, на этот раз в грязь. Уверен, он убил бы меня, и задним числом мне кажется, что таков и был замысел Божий (или того автора, который придумал мою историю), но я должен был обезопасить тебя, а значит, прожить еще несколько часов. Так что я потянулся к куртке, вытащил пистолет, и пока одна моя рука безрезультатно сражалась с лебединой шеей, другой рукой я выстрелил птице в грудь. После громкого хлопка лебедь в последний раз зашипел, а потом его шея обмякла. Из него текла, почти лилась, кровь, и ее вид меня парализовал. Жизнь ушла из него мгновенно, он пару раз вздрогнул в конвульсиях и повис мешком на моих ногах.
В жуткой панике я оттащил птицу к реке, стараясь, чтобы его кровь больше не попадала на мою одежду. Когда я увидел незаметную мне ранее лебединую семью, мирно спящую в гнезде, я испытал совершенно неописуемый ужас. О, Брайони, что я тогда чувствовал! Невинные, непорочные души этих живых существ. И когда птицу понесло течением прочь, когда она наполовину утонула, меня стошнило прямо в кустах, и я вдыхал холодный воздух, чтобы хоть немного прочистить мозги, но все напрасно. Я знал, что если переживу ту ночь, этот лебедь будет преследовать меня, как альбатрос старого моряка, до конца моих дней.
Там, где заканчиваются заросли, дорожка сужается и переходит в заливной луг. Ангар было отсюда видно, так что я решил не спешить и ждать в кустах.
Стычка с лебедем заняла больше времени, чем мне казалось. Часы показывали десять минут десятого. Денни должен был уже быть на месте. Но я сидел в зарослях черники и чертополоха и ждал его. А потом я почуял какой-то запах. Что-то пахло сильнее цветов. Запах пригоревшей карамели. Со стороны сахарного завода, застилая звезды, тянулся дым. Ночная смена. Они могут услышать выстрел и прибежать до того, как я спрячу тело.
Мимо окна ангара промелькнула тень. Это он. Я узнал его ужасную дутую куртку, которая была на нем, когда вы встречались у башни Клиффорда. Огромный пухлый кокон. Потом он исчез из виду. У меня появились вопросы. Что он там делал, в темноте? Он туда проник незаконно? Он знал хозяина ангара? Что он затевал? Как долго он будет ждать тебя, прежде чем уйти? С какой стороны он выйдет?
Я не видел двери. Она, разумеется, была – наверняка взломанная – но с этой стороны ее не было видно.
Прошу, представь меня там.
Представь меня в кустах. На корточках, в темноте. В лебединой крови и мокрой грязи. Со старинным пистолетом в дрожащей руке. Я хочу, чтобы ты поняла безумную поспешность моих мыслей. Пугающие сомнения, подрывающие мою решимость. Знакомые ощущения в голове, вызванные чужими воспоминаниями.
Я видел его. Видел Денни с другими ребятами, на Ист-Маунт-роуд. Он смотрел на меня.
– Не надо, – сказал он. – Не надо этого делать только из-за Талли.
Мой рот прошептал слова Рубена.
– Я не из-за Талли.
И сам Аарон Талли, смеется, глядя на ребят, и их смех ранит меня так же, как, наверное, ранил Рубена.
И Денни качает головой.
– Ты же убьешься.
Я стряхнул с себя воспоминание. Это неправда, сказал я себе. Такая же, как и остальныегаллюцинации. Этого не было. Денни был так же в ответе за все, как и остальные. Конечно был. Но я все равно чувствовал, как что-то меняется во мне.
Я едва опять не потерял над собой контроль, а эти огоньки в сознании сводили меня с ума, в самый неподходящий момент.
– Соберись, Теренс, – велел я себе. – Будь Теренсом.
Мое имя звучало как пустой звук, словно значило для меня самого не больше, чем для деревьев и трав, но тем не менее в моей голове прояснилось.
Денни хотел тебя обидеть. Несомненно. Однажды он покажет себя в полном, правдивом свете и сделает с тобой то же самое, что сделал с Элисон Уингфилд. Рубен играл с моим сознанием. Он хотел, чтобы Денни обидел тебя. Конечно хотел. Сам Рубен пытался навредить тебе всеми возможными способами после своей смерти. Я погнался за конем и встретил его – вот первый знак. Потом случай с Хиггинсом. Он находил способы пробраться в их сознание так же, как и в мое. Его завистливый дух не мог смириться с тем, что ты еще со мной, так что больше всего хотел, чтобы ты сбежала с этим злодеем.
Надо было действовать быстро, потому что Рубен напирал.
Я встал и пошел по полю.
И пока я шел по этим древним землям, я был не более, чем пустым сосудом. Рубен в любую секунду мог появиться снова и завладеть мной, но его не было. Остался только я, наблюдающий за самим собой, Теренсом с пистолетом в руке, и он шел так, чтобы никто не увидел его из окна.
Теренс прибавил шагу, стараясь не отвлекаться на собственные движения и боль в левой ноге.
Он увидел дверь. Темный деревянный прямоугольник, медленно качающийся у стены ангара. Он замер. Поднял оружие.
Он стоял молча, выжидая, как волк. Он ощущал невысокие деревья и кусты за спиной, неторопливо текущую реку по правую руку. И вот появился мальчик в своей дутой куртке. Силуэт, казавшийся слишком маленьким для такого расстояния между ними, как будто искажалась перспектива.
Видел ли его мальчик? Теренс не знал. Все, что Теренс знал – это пистолет в руке. Он поднял его и выстрелил.
Он промазал. Наверняка промазал. Секунду мальчик стоял неподвижно, не издавая ни звука.
Теренс пошарил в кармане в поисках еще одного патрона, и вдруг мальчик схватился за плечо и упал, а потом закричал. А потом появился еще кто-то, еще один силуэт. Юноша ростом с Денни. Нет, крупнее. Взрослый мужчина присел возле распростертого тела.
В ТЕМНОТЕ ничего нельзя было понять. Теренс, которым я снова стал, запаниковал. Кто был этот мужчина, который потащил Денни в сторону, и я не видел, куда? Я не знал. Нужно было уходить. Тысяча черных мошек облепила меня и злобно зажужжала в уши.