После Высочайшего смотра все офицеры Императорского Конвоя, во главе со своим командиром, Свиты Его Величества генерал-майором Черевиным, имели честь поднести Государю Императору Александру II золотую шашку образцовой азиатской работы, с Георгиевским крестом на рукоятке. Шашка имела старинный клинок: надпись на нем свидетельствовала, что он был изготовлен из дамасской стали в XVI столетии.
Государь Император, обеспокоенный положением казака Конвоя, упавшего на джигитовке, несколько раз справлялся о его здоровье. Узнав, что конвоец Пальчун скончался не приходя в сознание, Государь приказал оказать вдове покойного материальную помощь и назначить пенсию.
В память подвигов, проявленных чинами Собственного Его Величества Конвоя во время Турецкой войны, Л.-Гв. Кавказским казачьим эскадронам были пожалованы знаки отличия при следующей Высочайшей грамоте: «В ознаменование особого Монаршего Влаговоления Нашего, за оказанные подвиги мужества и храбрости Л.-Гв. Кавказскими казачьими эскадронами Собственного Его Величества Конвоя, 1-ми 2-м Кубанскими и Терским, в Турецкую войну 1877–1878 годов, всемилостивейше жалуем эскадронам сим знаки отличия на головные уборы, с надписью первым двум – «За отличие в Турецкую войну 1877–1878 годов», а последнему – «За Ловчу 22 августа 1877 года», и повелеваем знаки сии носить по установлению. Александр».
В августе Государь Император отбыл на юг России, в Крым. На службе в Царском Селе от Конвоя остались два эскадрона. Командир Конвоя, генерал Черевин, отчислен в Свиту Государя, сдав командование Конвоем флигель-адъютанту полковнику Ивашкину-Потапову.
В Ливадию Император Александр II с Августейшим Семейством прибыл морем. Императорская яхта остановилась у Ливадийской пристани 20 августа. Один взвод конвойцев от командированного в Крым Терского полуэскадрона в парадной форме был выстроен на набережной, другой – у Ливадийского дворца, а «Встреча» ожидала Их Величеств на самой пристани.
Боевая служба Л.-Гв. Кавказских казачьих эскадронов Собственного Императорского Конвоя в Турецкую войну 1877–1878 годов, помимо жалованных боевых наград чина эскадронов и знаков отличий на головные уборы, Государем Императором еще отмечена в особой Высочайшей грамоте всему Кубанскому Казачьему Войску. Грамота эта гласит:
«Божией милостью Мы, Александр Второй, Император и Самодержец Всероссийский, Царь Польский, Великий Князь Финляндский и пр. и пр. Нашему вернолюбезному Кубанскому Казачьему Войску.
В минувшую войну с Турцией, предпринятую Нами для освобождения единоверных нам народов Балканского полуострова, вызвано было на военное поприще доблестное Войско Кубанское, выставившее на службу все три комплекта своих боевых частей, а именно: 2 эскадрона Лейб-гвардии Собственного Нашего конвоя, 25 конных полков, 12 пеших пластунских батальонов и 5 конноартиллерийских батарей. Причем снаряжение всех своих частей совершалось быстро, на средства самих казаков. Кроме того, все жители станиц Войска, расположенных в предгорьях и нагорной полосе, образовали из среды себя отдельные вооруженные команды. Выделив затем большую половину своих строевых частей на Малоазиатский театр войны, часть на Балканский полуостров и для усмирения восставших племен Чечни и Дагестана, остальными силами Войско стало твердым оплотом с юга и юго-запада обширной Кубанской области и Черноморского округа против вторжения успевшего прорваться через Сухум в Абхазию неприятеля и внесения им смуты в среду туземных племен области. Этим достигнуто сохранение спокойствия в крае, а движение отряда, составленного большей частью из Кубанских казаков, на Сухум, со стороны Кубанской области, способствовало обращению в бегство неприятеля и очищению от него всей Абхазии.
Большинство выставленных Войском строевых частей вошло в состав Наших доблестных Кавказских войск, причем Кубанцы достойно заявили себя, связав навсегда свое имя с историей славных дел под Ардаганом, Баязетом, во время беспримерной 23-дневной защиты Нашего гарнизона, а также в малодоступных дебрях Кабулежа и Аджарии.
Части Кубанских казаков, в числе 2-х конных полков и 1-го Пластунского батальона, принимавшие участие в усмирении восстания в Чечне и Дагестане, с присущею им боевою опытностью в горной войне, честно выполнили свой долг, споспешествуя быстрому и решительному подавлению вооруженного восстания. Наконец, те части Кубанского Войска, которые были назначены в Дунайскую армию, а именно: 2 эскадрона, 1 конный полк и 2 сотни пластунов, находясь в течение всей войны в составе Наших войск, действовавших на Балканском полуострове, являли повсюду примеры беззаветной отваги в боях и непоколебимой твердости в перенесении трудов и лишений, при быстрых движениях и поисках за неприятелем. Особенно отличились они под Градешти, Самовидом, Плевной, Ловчей, Горным Дубняком, Телишем, на Шипке, при переходе Балканских гор и преследовании неприятеля до стен Константинополя, закончив участие свое в войне подавлением восстания в Радопских горах.
Таким образом, примерным служением Престолу и Отечеству доблестное Кубанское Войско стяжало новое право на Наше благоволение, а потому, воздав уже должное по заслугам участвовавших в военных действиях Кубанским конным полкам, пешим пластунским батальонам и конноартиллерийским батареям, Мы, в знак Нашего особого Благоволения к заслугам всего Славного Кубанского Войска, жалуем ему Георгиевское Знамя с надписью «За отличие в Турецкую войну 1877–1878 гг.» и повелеваем, освятив оное по установлению, приобщить к Войсковым регалиям. В заключение сего, Мы уверены, что непоколебимая преданность Престолу и любовь к Отечеству, одушевлявшая всегда Кубанцев и подвигавшая их к совершению доблестных подвигов, будут передаваться из рода в род, в отдельные потомства. В сей уверенности пребываем к Вернолюбезному Нам Войску Кубанскому Нашею Императорской милостью благоволенны. Александр».
22 августа наступила годовщина Ловчинского сражения, в котором принимал участие Л.-Гв. Кавказский Терский казачий эскадрон Конвоя. После парада офицеры Терского полуэскадрона имели честь быть приглашенными к Высочайшему столу. За завтраком Государь Император, обратившись к штабс-ротмистру Шерпутовскому, предложил тост за здоровье ротмистра Кулебякина и приказал послать ему приветственную телеграмму.
Из Турции продолжали прибывать русские войска. Гвардейские части высаживались в Одессе, Николаеве и Севастополе. Государь Император, в сопровождении одного офицера, одного унтер-офицера и двух казаков Своего Конвоя, на яхте «Ливадия», посещал порты этих городов во время прибытия туда войск.
4 октября, в день праздника Конвоя, Государь посетил казачий обед. Император Александр II милостиво беседовал с казаками. Приняв поднесенную ему вахмистром чару, поднял ее, сказав: «За все эскадроны Моего Конвоя! Ваш Атаман поздравляет вас с праздником!»
17 ноября Государь Император с Августейшим Семейством прибыл в Петербург. На другой день полки Гвардии, прибывшие из Турции, в полном своем составе, представлялись Государю. На правом фланге всех войск находились Кавказский и 2-й Кубанский эскадроны.
26 декабря офицеры Императорского Конвоя, участники Турецкой войны, были вызваны в Зимний дворец, где Император Александр II в своем кабинете пожаловал каждого из них кавказской, отделанной в серебро, шашкой с именными на клинках надписями; на одной стороне: «В память Турецкой войны 1877 года», а на другой: «Моего Конвоя» – чин и фамилия офицера. Такие же шашки Высочайше пожалованы ушедшим на льготу офицерам Л.-Гв. 1-го Кубанского и Л.-Гв. Терского эскадронов.
Всю зиму 1879 года Государь Император со своим Августейшим Семейством находился в Петербурге. Дворцовые караулы и посты охраны Высочайшего Двора нес исключительно Л.-Гв. 2-й Кубанский казачий эскадрон.
Служба Кавказского эскадрона ограничилась участием в разводах и парадах. Ежедневно в Михайловском манеже, в Высочайшем присутствии, производились разводы войск, на которых всегда лихо джигитовали горцы и казаки Императорского Конвоя, назначенные на ординарцы к Его Величеству.
Весной Государь перенес свою резиденцию в Царскосельский дворец, и в первых числах мая Царская Семья снова прибыла в Крым. Для службы в Ливадии был вызван со льготы 1-й Кубанский эскадрон под командой штабс-ротмистра Безладнова, а в помощь ему командирован из Петербурга взвод поручика Золотаревского от 2-го Кубанского эскадрона. Во время пребывания чинов этого взвода в Ливадии произошло печальное событие, жертвою которого стал командир взвода, поручик Золотаревский.
В то время в Ливадии чины Конвоя не имели собственного довольствия, а получали со стороны от одной воинской части. К несчастью, это довольствие не всегда отвечало положенным требованиям, в результате чего три чина взвода поручика Золотаревского: унтер-офицер Емельян Ураско и казаки Мокей Толстов и Семен Кривоносов – отказались принять таковое.
Было произведено строжайшее расследование, которое выяснило виновность и преступную неизбежность нескольких хозяйственных чинов довольствующей воинской части. На основании этого расследования Ураско, Толстов и Кривоносов не были отданы под суд, а только лишь исключены из Конвоя и для дальнейшей службы переведены в армейские полки своего войска.
Но их командир вынес свой приговор. Поручик Золотаревский не мог пережить проступок казаков своего взвода и… застрелялся. Государь Император с грустью принял весть о смерти доблестного офицера Своего Конвоя, для которого честь и имя родной части были дороже своей личной жизни.
Казаки взвода покончившего с собой из-за дисциплинарного проступка трех своих сослуживцев командира безупречной своей службой заслужили полное забвение всего случившегося, о чем свидетельствовали пожалованные им Высочайшие награды. За образцовое исполнение своих обязанностей шесть конвойцев получили от Государя Императора золотые часы с Императорским гербом, а из этих шести награжденных казаков двое было из взвода погибшего поручика Золотаревского.