Казакам Конвоя все причитавшиеся им деньги, за исключением месячного жалованья, на руки не выдавались. Командиры сотен вели им строгий учет, сдавая деньги в сберегательную кассу на личную книжку каждого казака своей сотни. Каждый месяц 20-го числа командиры сотен опрашивали казаков своей сотни, сколько рублей хочет получить на руки; столько и выдавали, а остальные деньги хранились в сберегательной кассе. Когда же конвоец заканчивал свою действительную службу и уходил в запас Конвоя, то, смотря по его желанию, он или получал все свои, заслуженные им за четыре года, деньги на руки, или они переводились в другой банк по его указанию.
Старым конвойцам, уходившим в Войско, разрешалось продавать своих строевых лошадей. За три месяца до отбытия старослужащих конвойцев на Кавказ в столичных газетах объявлялось о том, что в назначенное время будут в Конвое продавать известное количество лошадей. В большинстве случаев этих лошадей покупали любители верховой езды, и платили они конвойцам хорошо.
Казаки, числившиеся в запасе Конвоя, при мобилизации или при вторичном вызове на службу обязаны были купить нового строевого коня. При продаже лошадей лучших из них оставляли в Конвое, и о количестве задержанных лошадей ставился в известность офицер, набиравший в Войске молодых казаков.
До последнего представления Его Величеству приказом по Конвою старые конвойцы производились в урядники. В истории Конвоя были очень редки случаи увольнения казаков без переименования в урядники и с лишением гвардейского мундира. Это влекло за собою невозможное и позорное появление в станицу, из которой потом в течение нескольких лет не принимали казаков в Конвой.
В 1913 году один из казаков-конвойцев за опоздание из отпуска в нетрезвом виде был лишен гвардейского мундира. Сознавая, что своим поведением он опозорил родную станицу, своим приговором поручившуюся за него, казак покончил жизнь самоубийством, застрелившись из казенного револьвера.
К отбытию на Кавказ эшелона закончивших свою службу в Конвое казаков на вокзал для провода их прибывал командир или заменявший его помощник по строевой части и все свободные от службы офицеры. Эшелон отбывал под командой двух офицеров, командированных в Кубанское и Терское Войска для очередного набора молодых казаков.
На границе Войска старых конвойцев встречал Наказной Атаман и от имени всего Войска благодарил их за службу в Конвое Его Величества. Эшелоны Кубанцев и Терцев составлялись так, чтобы на каждой станции можно было оставлять вагон с казаками ближайших к этой станции станиц.
По окончании одного года службы молодых казаков в Конвое тех из них, кто проявил особое усердие к службе и наиболее был достоин в будущем занять должность урядника, командировывали в учебную команду Конвоя. Команда имела свое отдельное помещение при казарме сотни, находившейся на службе в Петербурге. Команда занималась в своем удобном и просторном помещении с гимнастическим залом. Для конных учений выезжала на Марсово поле или в манеж за Троицким мостом.
Казаков, успешно окончивших полный курс учебной команды, приказом по Конвою производили в урядники, и им жаловались серебряные часы с цепью. На крышке часов был изображен устав, перо и подкова. Кроме учебной команды, из каждого взвода всех четырех сотен Конвоя выбирали желающих пройти специальный курс образцовой ковки, под руководством ветеринарного врача. Курс обучения продолжался девять месяцев. Казаки, прошедшие с успехом этот курс, после поверочного экзамена тоже получали серебряные часы. На цепочке к часам – брелок: подкова с молотком. На верхней крышке часов была изображена подкова, вокруг которой надпись: «За отличную ковку».
Служба Конвоя при Высочайшем Дворе
Каждое лето Царская Семья совершала свое обычное плавание в Финские шхеры на Императорской яхте «Штандарт». От Собственного Конвоя сопровождали Августейшее Семейство только командир Конвоя и урядник-ординарец Его Величества. Службу ординарца при Государе Императоре сотни Конвоя несли по очереди. Назначался на этот особо почетный и ответственный путь лучший урядник сотни, сроком на шесть месяцев. Выбор Царского ординарца производил командир Конвоя, по совету его помощника по строевой части и командиров сотен, но утверждал выбор ординарца министр Императорского Двора. Ординарец постоянно находился при Государе Императоре, всюду его сопровождал. При выездах Государя ординарец сидел рядом с кучером или с шофером. В Императорском поезде он имел свое купе в вагоне, находившемся непосредственно за Царским вагоном. Ординарец Государя жил во дворце, где и получал довольствие. По окончании шестимесячного срока службы Государь Император жаловал своего ординарца золотыми часами с государственным гербом. Также в Императорских дворцах находились и камер-казаки Их Величеств Государынь Императриц, конвойцы: старший урядник Ящик – кубанец, и терец – старший урядник Орел.
Во время пребывания Царской Семьи в Финских шхерах все три сотни Конвоя, несшие службу в Петергофе, вели усиленные строевые занятия. Это было единственное время, когда казаки Конвоя не занимали в Императорских дворцах постов и караулов, а потому сотни могли вести занятия в полном своем составе.
Одновременно с конными и пешими сотенными учениями сотни Конвоя проходили положенный курс учебной стрельбы на Ораниенбаумском стрельбище, куда конвойцы отправлялись по железной дороге с вокзала Новый Петергоф. Лучшим стрелкам выдавались призы. Получившие первые призы награждались серебряными часами, с золотой пластинкой на верхней крышке часов. На пластинке изображение двух перекрещивающихся винтовок, вокруг которых надпись: «За отличную стрельбу». За отличную стрельбу из револьвера приз не выдавался, а в приказе по Конвою объявлялись фамилии лучших стрелков из револьвера с указанием, к какой сотне они принадлежат. Это указание вызвало естественное соревнование сотен. Дабы приказом по Конвою получить звание лучшего стрелка из револьвера, надо было стрелять три раза по семь патронов, и все 21 пуля должны были попасть в цель.
В Конвое при строевом обучении особенное внимание было обращено на лихую джигитовку, для чего также были установлены призы: шашки, кинжалы, седла, револьверы и часы. Младший урядник Рева, казак станицы Дядьковской, за все время своей службы получил за джигитовку 12 первых призов.
В 1899 году на Кавказе в Аббас-Тумане в Бозе почил, в возрасте 28 лет, брат Государя, Наследник Цесаревич Великий Князь Георгий Александрович. По желанию Государыни Императрицы Марии Федоровны все чины команды от 1-го Хоперского Е.И.В. Великой Княгини Анастасии Михайловны полка, находившейся на службе при почившем Наследнике Русского Престола во время его пребывания в Аббас-Тумане, – сотник Жуков, сотник Шапринский и 22 казака, были зачислены в Конвой Его Величества.
Также, как исключение из общих правил о приеме офицеров в Конвой, по Высочайшему повелению были приняты в Государев Конвой персидский принц Риза-Кули-Мирза и Терского Войска сотник Панкратов. Принц – как крестный сын Государя Императора Александра III, при переходе его из мусульманской религии в православие. Принц был сверхштатным офицером и за время его службы в Конвое строевой должности не занимал.
Сотник Панкратов во время Японской войны был тяжело ранен и находился на излечении в одном из госпиталей в Царском Селе. Состояние здоровья сотника Панкратова было критическое, и персонал госпиталя считал, что дни его сочтены. Постоянно посещавшей военные госпиталя Государыне Императрице Александре Федоровне доложили о том, что сотник Панкратов находится при смерти. Государыня сейчас же подошла к нему, милостиво с ним беседовала и, с присущей ей любовью и Царским вниманием ко всем раненым русским воинам, спросила его, имеет ли он какое-либо желание, она с радостью хотела бы ему помочь. Сотник Панкратов ответил: «Хочу служить Его Величеству!»
Сотнику Панкратову было оказано исключительное внимание, и он, действительно только по милости Божьей и заботами самой Государыни, был спасен от смерти, а по Высочайшему повелению зачислен в Конвой, где впоследствии командовал Л.-Гв. 3-й Терской сотней.
Служба в Конвое требовала от всех чинов его строжайшей дисциплины и усиленного напряжения в исполнении своих служебных обязанностей, в особенности во время пребывания Августейшей Семьи в Царском Селе.
Город Царское Село, где Императорская Семья проводила обычно зиму, находился в 20 верстах к югу от Петербурга. Над всем городом возвышался Большой дворец – Екатерининский. Недалеко от Большого дворца в парке, прорезанном озерами, была главная резиденция Августейшей Семьи Государя Императора Николая II – Александровский дворец. В этом дворце Царская Семья занимала один флигель. Государь и Государыня имели свои покои в нижнем этаже, а их дети – в верхнем, в так называемой Детской половине. В среднем корпусе помещались парадные покои, а противоположный флигель был занят некоторыми лицами Свиты Государевой.
Приемный кабинет Государя и гостиная Государыни между собой были соединены особым коридором. Обстановка кабинета Государя была проста и скромна, как и вся личная жизнь Царской Семьи. Большой письменный стол. У окна другой стол, с книгами, журналами и газетами. За письменным столом висел портрет Государя Императора Александра III. На стенах несколько картин русских художников. Перед кабинетом Государя была приемная комната. Посередине ее стоял стол с альбомами. На одной из стен приемной комнаты находился портрет во весь рост Государыни Императрицы Александры Федоровны.
В Царском Селе каждая сотня Конвоя несла наряд в течение почти двух суток подряд и только на третьи сутки была свободна. Кроме того, это напряжение усиливалось еще и тем, что Конвой, неся службу при Высочайшем Дворе и занимая своими постами и караулами Императорский дворец, имел свои, только для него присвоенные, правила и инструкции. Эти правила резко отличались от требований воинского устава гарнизонной службы, утвержденного для всей Русской Императорской Армии. Согласно этому уставу всем часовым положено стоять на посту два часа. Казаки Конвоя стояли на посту