При встречах и разговорах с офицерами Конвоя Великие Княжны неизменно проявляли к ним внимание и приветливость, стараясь всегда для каждого найти ласковое слово, примером чему может служить следующее: Государь во время своего путешествия на Кавказе 24 ноября 1914 года был в Екатеринодаре и, как в других городах, посетил учебные заведения. В одном из них начальницей была мать офицера Конвоя. Несмотря на то что это было в начале войны и прошло уже больше года, как Государь вернулся с Кавказа, Великая Княжна Татьяна Николаевна во время одной прогулки совершенно неожиданно сказала дежурному офицеру: «А знаете, Н.В., мой папа был у вашей мамы и в день ее Ангела. Будете писать, кланяйтесь от меня».
Эти необычные слова, сказанные дочерью Русского Царя, свидетельствуют не только о том, насколько просто и скромно держали себя Великие Княжны, но также и о милостивом внимании самого Государя, вспомнившего среди многих сотен лиц, виденных им на Кавказе, случайную встречу с матерью офицера Конвоя.
Об этом Высочайшем внимании Царской Семьи вспоминает Великая Княгиня Ольга Александровна: «…Знаю, как мои дорогие племянницы и я всегда с самого детства любили офицеров и казаков Конвоя. Мы радовались, когда встречались с вами, когда разговаривали с вами…»
В Царской Ставке вечерами, в особенности во время дежурства флигель-адъютанта полковника Мордвинова, Великие Княжны играли в прятки, привлекая к игре дежурного офицера Конвоя, которому они давали советы, где в поезде лучше скрыться так, чтобы его трудно было найти. Был случай, когда Великая Княжна Анастасия Николаевна предложила офицеру лечь на сетку для чемоданов, которая была высоко на стенке в коридоре вагона. В это время проходила по коридору Государыня Императрица, и Великие Княжны просили ее найти спрятанного офицера. Когда Государыня увидела офицера, то сказала: «Боже мой, что они с вами делают!»… Полковник Мордвинов долго не мог найти офицера, что очень занимало Великих Княжон. Кроме полковника Мордвинова, дежурили еще флигель-адъютант Великий Князь Дмитрий Павлович и флигель-адъютант Князь Игорь Константинович, тогда Великие Княжны играли в прятки с меньшим интересом, так как оба князя сразу же находили всех спрятавшихся.
«…Когда Государыня и Великие Княжны приезжали в Могилев, то к Их поезду назначался караул. Пришлось и мне стоять парным часовым у входа в вагон. Товарная платформа, куда подавался Царский поезд, была большая. На ней недалеко от поезда были сложены накрест штоссы телеграфных столбов. В штоссе примерно рядов шесть. Недалеко от этих столбов была канава, примерно полметра, а может, немного больше. Стоял я на посту от 4 до 8 вечера. Государь гулял с Великой Княжной Татьяной Николаевной вдоль поезда и сказал нам: «Казаки! Можете быть свободны».
Мы все с нашим урядником разводящим зашли за эти столбы и там сидели. Флигель-адъютант и Великие Княжны играли в жмурки. Хоронились Княжны, полковник Их искал, потом полковник хоронился, Княжны искали, и так долго играли, а мы сидели за столбами, при нас бурки. Вдруг подходят к нам Великие Княжны и говорят: «Казаки, спрячьте нас так, чтобы нас не нашел полковник». Наш разводящий Петр И. Касилов, станицы Григориполисской, отвечает им: «Мы здесь не можем спрятать Вас, Ваше Императорское Высочество». Я говорю разводящему: «Господин урядник, скажите Великим Княжнам, пусть оденут наши папахи и бурки и будут стоять, как будто мы стоим, а мыто спрячемся, нас полковник не найдет». Я сам не мог это сказать Великим Княжнам, потому что есть старший.
Когда разводящий Великим Княжнам это сказал, Княжны были очень рады. Подошли к нам, и мы надели на них наши папахи и бурки. Я помню, что одевал Великую Княжну Марию Николаевну.
Великие Княжны стали на нашем месте, а мы спрятались в канаве. Полковник ищет на столбах и между столбами и не может нигде найти, но когда он проходил близко от Великих Княжон, то они рассмеялись. Смеялся полковник, смеялись и мы… На этот смех пришел Государь с Великой Княжной Татьяной Николаевной. Государь вылез на эти столбы и стал с нами разговаривать. Время было после захода солнца, и начинало темнеть. Государь нас спрашивал, сколько служите в Конвое, были ли в отпуску, чем отец занимается, где служил отец. Когда называли полк, где служил отец, то Государь поправлял нас и называл шефа полка.
Я когда был в карауле, то видел, как из ближайших сел приходили дети и останавливались от поезда так на 150–200 шагов. Великие Княжны туда к ним ходили и приносили детям конфеты и тому платочек, тому ботиночки, тому рубашечку. Дети обсядут их кругом, и Великие Княжны с ними беседуют, а что говорят, нам на посту не слышно…»
Небольшим развлечением для Великих Княжон в Царской Ставке служил военный кинематограф. Этот кинематограф был устроен в городском театре для чинов Штаба Верховного Главнокомандующего. Иногда кинематограф посещал Государь Император с Наследником Цесаревичем, но Великие Княжны любили там бывать всегда в дни своего пребывания в Могилеве.
К прибытию Государя в театр от Конвоя высылалась «Встреча Его Величества». Офицеры и казаки Конвоя в театре имели свои, специально для них отведенные места. В канун Нового 1916 года Государь Император прибыл из Царского Села в свою Ставку и изволил обратиться к войскам со следующим приказом:
«Приказ Армии и Флоту. Минул 1915 год, полный самоотверженных подвигов Моих славных войск. В тяжелой борьбе с врагом, сильным числом и богатым всеми средствами, они истомили его и своею грудью, как непреоборимым щитом родины, остановили вражеское нашествие. В преддверии Нового 1916 года Я шлю Мой привет вам, Мои доблестные воины. Сердцем и мыслью Я с вами в боях и окопах, призывая помощь Всевышнего на ваши труды, доблесть и мужество. Помните, что без решительной победы над врагом наша дорогая Россия не может обеспечить себе самостоятельной жизни и права на пользование своим трудом и на развитие своих богатств. Проникнитесь поэтому сознанием, что без победы не может быть и не будет мира. Каких бы трудов и жертв нам ни стоило это, мы должны дать родине победу. В недавние дни Я приветствовал некоторые полки на прославленных сентябрьскими боями полях Молодечно-Вилейки. Я сердцем чувствую горячее стремление и готовность всех и каждого до конца исполнить свой святой долг защиты родины. Я вступаю в новый год с твердой верой в милость Божью, в духовную мощь и непоколебимую твердость и верность всего русского народа и в военную доблесть Моих армий и флота. 31 декабря. 1915 года. НИКОЛАЙ».
Командировка сотен Конвоя на Юго-Западный фронт
В первые же дни начавшейся войны помощник командира Конвоя по строевой части полковник Киреев от имени офицеров доложил командиру просьбу всех чинов Конвоя: донести Его Императорскому Величеству о горячем желании офицеров и казаков Конвоя отдельными сотнями при первой возможности быть командированными на фронт, дабы принять участие в боевых действиях Русской Армии, по примеру больших войн, которые вела Императорская Россия.
Государь Император повелел командиру Свиты Его Величества генерал-майору графу Граббе-Никитину передать офицерам, что ему понятна эта просьба Своего Конвоя, но изволил выразить свое согласие о командировке на фронт Действующей Армии только двух сотен.
Однако до сформирования еще одной, Л.-Гв. 5-й сотни, которая могла бы нести службу взамен очередной сотни, командированной на фронт, этого нельзя было осуществить, ибо все четыре сотни постоянного состава Конвоя, несмотря на то что каждая сотня по мобилизации была доведена до 160 человек, несли усиленную службу не только в местах пребывания Их Величеств, но и в постоянных командировках, сопровождая Государя Императора при его частых выездах на фронт и Государыню Императрицу при посещении ею военных госпиталей и учрежденных в разных городах России ее Имени санитарных складов и мастерских.
В конце августа в Петергофе командиром Конвоя было объявлено, что командировка на фронт сотен Конвоя действительно возможна, так как проект о формировании Л.-Гв. 5-й сотни утвержден. По просьбе офицеров и казаков было решено, что сотни (Кубанцы и Терцы отдельно) будут тянуть жребий, какие из них и в каком порядке будут командированы. Жребий пал Л.-Гв. на 1-ю Кубанскую и Л.-Гв. на 4-ю Терскую, и эти сотни, продолжая нести свою обычную службу, стали готовиться к походу.
Командир взвода Л.-Гв. 1-й Кубанской сотни подъесаул Георгий Гулыга, не дождавшись отбытия своей сотни на фронт, подал рапорт с просьбою о переводе его в [2-й] Кавказский полк ККВ, куда и отбыл. На его место Л.-Гв. из 2-й Кубанской сотни был переведен подъесаул Михаил Скворцов.
Кроме подъесаула Гулыги несколько строевых урядников подали по команде докладные записки, прося разрешения поступить в одну из школ прапорщиков. Командиром Конвоя ходатайство их командиров сотен было удовлетворено, и все они, окончив с успехом школы прапорщиков, после производства в офицерский чин доблестно служили в полках Кавказских Казачьих Войск. Некоторые из них во время Гражданской войны уже командовали сотнями или занимали другие, соответствующие их чинам, командные должности, остальные погибли в боях на австро-германском фронте и в борьбе с красными на Кубани и Тереке.
Отлично окончившие учебную команду конвоя урядники: Алексей Еременко, Феодор Муравицкий, Иван Филимонов и Ефим Джумайло – под руководством своих офицеров теоретически и практически настолько были подготовлены, что они экстерном выдержали выпускной экзамен при школе прапорщиков и во время войны были первыми казаками Конвоя, произведенными в офицерский чин.
И. Еременко был убит на фронте в первых боях, после производства в чин прапорщика. Ф. Муравицкий большевиками сброшен с парохода в море. И. Филимонов умер в Югославии. О Е. Джумайло точных сведений установить не удалось.
В декабре 1915 года Л.-Гв. 2-я Кубанская сотня под командой есаула Михаила Свидина прибыла в Ставку, а несшая там службу Л.-Гв. 1-я Кубанская получила приказание выступить на Юго-Западный фронт. Сотня должна была поступить в распоряжение начальника Кавказской кавалерийской дивизии, с прикомандированием к 1-му Хоперскому Е.И.В. Великой Княгини Анастасии Михайловны полку ККВ.