Л.-Гв. 1-я Кубанская сотня выступила на фронт в составе: 5 обер-офицеров, 1 военного чиновника и 156 вахмистров, урядников и казаков. Командир сотни – флигель-адъютант есаул Андрей Жуков. Командиры взводов – подъесаул Георгий Рашпиль, подъесаул Михаил Скворцов, сотник Виктор Зборовский и сотник Александр Шведов. Классный фельдшер – коллежский регистратор Петухов. Вахмистр сотни – подхорунжий Новосельцев.
По прибытии сотни в расположение Кавказской кавалерийской дивизии было получено приказание о выступлении этой дивизии на Кавказский фронт. Флигель-адъютант есаул Жуков, донося командиру Конвоя об оставлении Юго-Западного фронта Хоперским полком, в той же срочной телеграмме просил о прикомандировании Л.-Гв. 1-й Кубанской сотни к одному из казачьих полков 3-го Конного Корпуса генерала графа Келлера. Разрешение было получено, сотня была назначена во 2-й Кизляро-Гребенской полк, входивший в состав [1-й] Терской казачьей дивизии.
[1-я] Терская казачья дивизия, которой командовал генерал-майор Голощапов, как и все части 3-го Конного Корпуса в то время, составляла резерв группы войск, имевших фронт в районе селения Топоровцы. Согласно полученному приказанию Л.-Гв. 1-я Кубанская сотня по железной дороге прибыла на станцию Новоселица и оттуда походным порядком направилась в расположение [2-го] Кизляро-Гребенского полка.
Гребенцы во главе с их командиром полковником Д.И. Сехиным, как и вся Терская дивизия, встретили конвойцев как родных братьев. Невзирая на боевую обстановку, прибытие сотни Конвоя Его Величества Терцами было отмечено с особенным кавказским гостеприимством. За общей трапезой были искренние радостные приветствия, а родная, зовущая на ратный подвиг казачья песнь, зурна, тулумбас с тарелками и лихая лезгинка не смолкали до глубокой ночи.
Помимо радости встречи со своими братьями – Кубанцами Конвоя, Гребенцы радовались прибытию конвойцев в состав их полка еще и по другой причине. [2-й] Кизляро-Гребенской полк, как и другие три полка Терской дивизии, несмотря на то что они в течение войны уже несколько раз пополняли запасными сотнями казаков свои поредевшие ряды в результате тяжелых боев в Буковине, когда полки дивизии в ежедневных боях сдерживали наступление австро-германских сил, имел сотни силой в 40–45 шашек, при одном-двух офицерах. Состав же прибывшей только одной сотни Конвоя был почти равен составу двух дивизионов [2-го] Кизляро-Гребенского полка.
Через несколько дней после прибытия Л.-Гв. 1-й Кубанской сотни к Кизляро-Гребенскому полку весь 3-й Конный Корпус генерала графа Келлера перешел к станции Новоселица, заняв своими полками отдельные деревни в районе станции. Корпус получил задачу сменить пехотные части, заняв их окопы.
Первый период открытых боев, лихих конных атак и смелых кавалерийских рейдов и маневров сменил период затяжных позиционных боев в укрепленных окопах. Спешенные сотни Кизляро-Гребенского полка были настолько малочисленны, что по предложению флигель-адъютанта есаула Жукова Л.-Гв. 1-я Кубанская сотня взяла на себя всю разведку перед всеми укрепленными позициями, занимаемыми полком, от ручья Хукея и до реки Прут.
Разведка производилась главным образом ночью, и в ней принимала участие вся сотня в дни, когда Кизляро-Гребенской полк своими спешенными сотнями занимал укрепленную позицию.
В эти дни перестрелка с обеих сторон днем почти не прекращалась, она временами только лишь затихала. Ночью же противник усиливал свой огонь, и совершенно неожиданно открывала огонь его артиллерия. Ночной огонь противника, доказывавший лишь его нервность, не приносил особого вреда сотням Кизляро-Гребенского полка, занимавшим окопы, но конвойцы, производившие разведку впереди этих окопов, несли потери.
В первых числах мая, когда сотня Конвоя совместно с Кизляро-Гребенским полком занимала порученный им участок укрепленной позиции, Государь Император изволил посетить Юго-Западный фронт. Войска, зная, что Государь Император часто объезжает фронт Действующей Армии, ждали своего Государя и верили в его прибытие, а потому радостная весть о предстоящем Высочайшем смотре с быстротой молнии пронеслась по всем частям.
Сотня Конвоя получила приказание к Царскому смотру прибыть в район Хотина. Представление своему Державному Шефу в боевой обстановке переживалось офицерами и казаками Л.-Гв. 1-й Кубанской сотни с восторженным волнением и с особой радостью.
Появление Государя Императора среди войск всегда вызывало в них небывалый энтузиазм – «он проявлялся в громких безостановочных криках «ура», в лихорадочном блеске глаз, в каких-то необъяснимых флюидах, пронизывавших офицеров, генералов и солдат, в дрожании ружей, взятых на-караул…».
…Штыки сверкнули и застыли,
Лишь сердце рвется из груди,
И наш свидетель бранной были —
Склонилось Знамя впереди…
Но где же Он? Кричат соседи,
В руке зажат, дрожит эфес,
И крик рядов, и звуки меди,
И эхом вторит дальний лес…
Он на коне! Его улыбка
Скользит любовно по рядам,
К ним поворачиваясь гибко,
Как бы читает по глазам…
После Высочайшего смотра войск под Хотином Государь поручил флигель-адъютанту есаулу Жукову передать офицерам и казакам сотни Своего Конвоя его привет и благодарность за примерную службу.
Вскоре после посещения Государем Юго-Западного фронта, в двадцатых числах мая, началась подготовка к ожидаемому наступлению наших войск по всему фронту. Окопы, охраняемые конными частями 3-го Конного Корпуса, были вновь заняты пехотой. Под прикрытием ночной темноты саперы спешно навели мосты через реку Прут, и, пользуясь ими, наша пехота при поддержке интенсивного огня артиллерии на рассвете форсировала реку и атаковала сильно укрепленные позиции австро-венгерской армии. Несмотря на упорное сопротивление противника, стремительной атакой он был сбит, и нашим пехотным частям удалось укрепиться на правом берегу Прута.
29 мая дивизион [2-го] Кизляро-Гребенского полка и Л.-Гв. 1-я Кубанская сотня получили задачу обеспечить переправу наших войск у деревни Вама, расположенной почти на стыке австро-румынской границы. Во исполнение этой боевой задачи две спешенные сотни Гребенцов и Л.-Гв. 1-я Кубанская сотня заняли позицию правее моста, обеспечивая переправу. На фланге Гребенских сотен находилась сотня Конвоя. Высланные от взвода подъесаула Скворцова дозоры донесли, что австрийцы в нескольких больших лодках переправляются правее нашего расположения. Маневр противника, желавшего выйти во фланг и тыл сотням, обеспечивающим переправу, мог бы создать обстановку, при которой дивизиону [Кизляро-]Гребенского полка и сотне Конвоя было бы трудно и почти невозможно выполнить полученную задачу.
Подъесаул Скворцов, послав об этом донесение и предупредив прикрываемые им пулеметы, решил во что бы то ни стало, совместно с подошедшим к нему под командой сотника Зборовского 4-м взводом, предотвратить опасный для русских войск маневр австрийцев и с двумя взводами сотни Конвоя двинулся к месту переправы противника. Заметив быстрые перебежки конвойцев, австрийцы открыли сильный ружейный, пулеметный и артиллерийский огонь, но взводы подъесаула Скворцова и сотника Зборовского, неся потери, продолжали энергичное наступление и, достигнув своей цели, сами открыли по лодкам противника сильный и действительный огонь, от которого одна лодка вместе с находившимися в ней австрийцами перевернулась. Встретив такой неожиданный для них отпор, австрийцы повернули обратно и, бросив лодки, бежали за гребень, преследуемые огнем конвойцев.
«Благодаря столь решительным и энергичным действиям подъесаула Скворцова переправа австрийцев была ликвидирована в самом начале, что дало возможность выполнить задачу в полной мере, не отвлекая части общего резерва на обеспечение нашего правого фланга».
В бою 29 мая из 1-го и 4-го взводов сотни Конвоя выбыло из строя восемь человек. Оба командира взводов – подъесаул Скворцов и сотник Зборовский были ранены. Казаков убито два и пять ранено. Тяжело раненный в грудь навылет сотник Зборовский и с ним пять раненых казаков были эвакуированы в Царское Село. Несколько раньше был эвакуирован заболевший тифом сотник Шведов. Подъесаул Скворцов был ранен в лицо и остался в строю.
В результате повторных атак наша доблестная пехота прорвала австрийский фронт, и для преследования отступающих австрийских войск был брошен весь 3-й Конный Корпус генерала графа Келлера. Во время этого преследования головные разъезды сотни Конвоя, шедшей в авангарде Кизляро-Гребенского полка, обнаружили внушительную колонну противника, отходившую по дороге к северо-востоку от Черновиц. Л.-Гв. 1-я Кубанская сотня, а за нею лихие сотни Кизляро-Гребенского полка бросились в атаку.
Атакованная колонна оказалась громадным армейским обозом, который отступал под прикрытием нескольких рот и пулеметной команды австрийской пехоты. Весь обоз полностью и оставшиеся в живых австрийцы, прикрывавшие его, были захвачены и отправлены в тыл. Но и казаки понесли потери убитыми и ранеными. Во время атаки пал смертью храбрых командующий [2-м] Кизляро-Гребенским полком полковник Марков, заменявший находившегося в отпуску полковника Сехина.
Во временное командование Кизляро-Гребенским полком вступил командир Л.-Гв. 1-й Кубанской сотни флигель-адъютант полковник Жуков, несколько дней тому назад Высочайшим приказом произведенный в штаб-офицеры. Сотню Конвоя принял старший из взводных офицеров подъесаул Рашпиль.
После захвата армейского обоза и его прикрытия Кизляро-Гребенской полк и сотня Конвоя под командой полковника Жукова продолжали преследование противника в направлении на деревню Сучава. При этом движении полка австрийская пехота, заняв командующую высоту 412, стала оказывать сопротивление, что задерживало Кизляро-Гребенской полк. Полковник Жуков приказал своей сотне конвойцев выбить противника с высоты 412, занять ее и, пропустив полк, присоединиться к нему.
Подъесаул Рашпиль, получив это приказание, спешил сотню и, невзирая на сильный огонь противника, повел решительное наступление, и сотня, применяя ручные гранаты, атаковала высоту 412. Австрийцы, удерживавшие высоту, были взяты в плен или гвардейцами на самой высоте, или Гребенцами, перехватившими их при поспешном оставлении высоты.