Небольшие серебряные бокалы, с выгравированными на них подписями всех офицеров Конвоя, не были имуществом офицерского Собрания, а личной собственностью каждого офицера. По общему желанию всех офицеров бокалы эти были заказаны ко дню отбытия сотен на Кавказ.
На этом последнем офицерском обеде никаких речей не произносилось, да они и не были нужны! Каждый из офицеров без слов понимал другого. Полковник Киреев (к тому времени прибывший из Могилева), как старший из присутствующих офицеров, встал и молча поднял свой бокал.
Молчаливый тост полковника Киреева был принят офицерами с таким же душевным волнением, какое переживал и старший из них. Больше к столу вино не подавалось!
Глава 9Клевета на Конвой
Вот нечестивый зачал неправду, был чреват злобою и родил ложь!..
Клевета на Собственный Его Императорского Величества Конвой была рождена в те преступные дни февраля и марта 1917 года, когда обезумевшие «представители» русского народа – некоторые члены Государственной Думы и их нечестивые союзники, враги Императорской России, были действительно «чреваты злобою» на все, что было связано с Именем того, кто олицетворял собой единство, могущество и честь Российской Империи.
Делатели «великой и бескровной», преследуя свою дьявольскую цель, цинично искажали исторические события, прибегая к провокации и лжи. Стремясь произвести необходимое им впечатление и повлиять на психологию не только бунтующей в Петрограде массы, а главным образом тех, кто остался верен своему воинскому долгу, они в своих очередных листовках объявили «революционную сенсацию»: «о прибытии в Государственную Думу Собственного Его Величества Конвоя, в полном своем составе!»…
Так «искра» – прибытие в Государственную Думу к есаулу Караулову урядника Сторчака с несколькими казаками и солдатами нестроевой команды Конвоя – была искусственно раздута в такое громадное пламя огня, что поднявшийся дым этого пламени настолько затуманил головы и заглушил совесть тех «свидетелей» и подобных им «мемуаристов», что они превратили одного урядника с его немногими людьми в… 28 офицеров и 670 урядников и казаков!
Так в то подлое время революционная легенда оклеветала Собственный Его Величества Конвой, не бывший в Петрограде не только в роковые дни начала трагедии России, а вообще ни одного дня, с самого начала войны!
Всем, кто хотя немного представлял себе службу Конвоя, сообщение «о прибытии полного состава его в Государственную Думу» должно было быть по меньшей мере странным, ибо они знали, что сотни Конвоя несут службу только в местах пребывания Государя Императора и Государынь Императриц Александры Федоровны и Марии Федоровны. Следовательно, в Петрограде они быть не могли!
Для того чтобы представить «полный состав» Конвоя перед Государственной Думой, нужно было быть великим престидижитатором, дабы все сотни Конвоя из Царского Села, Могилева и Киева, где они фактически находились, собрать вместе в Петрограде к Таврическому дворцу! Таковых не нашлось! Провокаторов же и мошенников было много. Им создать нужную для них клевету было необходимо, и… она была создана!
Клевета эта была помещена почти во всех газетах. Революционные «летописцы» бесцеремонно по-своему воспринимали все сведения о происходивших событиях и, с присущей им ловкостью преувеличивая всякий слух, шли впереди всех по пути клеветы и инсинуаций.
Полностью указывая наименование воинской части, они клеветали на славные Гвардейские полки, никакого участия не принимавшие в бунте своих запасных батальонов.
Могли ли быть ответственными все чины четырех батальонов одного полка, бывшие на фронте и доблестно исполнявшие свой воинский долг, за поведение запасных солдат одного батальона, находившегося в тылу и предназначенного для пополнения боевых батальонов?!
Как было бы несправедливо и недопустимо обвинять какую-либо воинскую часть, получившую на фронте задачу защищать порученный ей боевой участок и до особого приказания не отходить, и притом всю обвинить в дезертирстве на основании того, что из общего состава в несколько сот чинов группа солдат (до 20 человек) не исполнила приказания и самовольно ушла с позиции. (До сих пор не было случая в истории, чтобы проступок отдельных солдат приписывался всему составу воинской части!)
Точно так же несправедливо и недопустимо обвинять все сотни Конвоя в поступке, ими не совершенном! 28 офицеров и 670 урядников и казаков не несут ответственности за поведение одного урядника и нескольких казаков и солдат нестроевой команды! Тот, кто этого не хочет понять, тот сознательно повторяет клевету на Конвой, умышленно и злонамеренно созданную.
Главную моральную ответственность за создание клеветы на Конвой прежде всего несет член Временного Комитета Государственной Думы есаул Караулов! Использовав прибытие к нему в Думу урядника Сторчака и его малой группы людей, Караулов лично принял самое деятельное участие в распространении провокационной легенды, умышленно созданной для опорочивания всех чинов Государева Конвоя. Внутренний смысл самой легенды – «о прибытии в Государственную Думу Собственного Его Величества Конвоя в полном своем составе» – сам по себе ясен и понятен!
Эта клевета на Конвой дошла до Ставки и некоторыми высшими чинами Штаба Верховного Главнокомандующего, без проверки и какого бы то ни было рассуждения о том, где фактически находится Конвой, была с верой принята! Один из чинов Ставки в своей книге пишет: «Ставка капитулировала перед революцией, и воля ее была парализована. Это было отчасти следствием идеологии и умонастроения того личного состава Ставки, при котором началась революция».
Помощник Начальника Штаба Верховного Главнокомандующего генерал Клембовский нашел возможным, только на основании дошедших до него слухов из Петрограда, сообщить в штаб Северного фронта такую информацию о Конвое, что она по своему содержанию была просто чудовищной!
Лента его разговора по прямому проводу (утром 2 марта, час не указан) с генерал-квартирмейстером штаба Северного фронта генералом Болдыревым гласит: «…Известно ли вам о прибытии Конвоя Его Величества в полном составе в Государственную Думу с разрешения своих офицеров и о просьбе депутатов Конвоя арестовать тех офицеров, которые отказались принять участие в восстании…»
Казалось бы, что генерал Клембовский, получив из Петрограда такие сенсационные сведения, должен был бы к ним отнестись с большой осторожностью и передать эти сведения в штаб Северного фронта только лишь после самой тщательной проверки, убедившись в их достоверности. Он этого не сделал!
Несмотря на очевидную нелепость революционных слухов о «прибытии в полном составе Конвоя в Государственную Думу», «о восстании» его и об «аресте казаками Конвоя своих офицеров», все эти слухи были переданы генералом Клембовским в штаб Северного фронта.
Что побудило генерала Клембовского так поступить, знал ли он сам, что сообщает неправду о Конвое, или он был введен в заблуждение другими – неизвестно! Но сам факт, что клевета на Конвой была передана из Ставки в штаб Северного фронта, подтверждает содержание ленты разговора по прямому проводу генерала Клембовского с генералом Болдыревым. Было ли это сделано умышленно или по ошибке, из-за отсутствия правдивой информации – также неизвестно. Известны лишь следующие исторические факты:
1. В дни, когда была создана клевета «о прибытии Конвоя в полном своем составе в Государственную Думу», все чины Государева Конвоя безупречно несли свою службу: в Царском Селе, в Могилеве, в Киеве и при Государе Императоре, сопровождая Его Величество.
2. В Петрограде не было ни одной сотни Конвоя! Там находилась только команда формировавшейся новой (5-й) сотни и нестроевая команда, состоявшая не из казаков, а из солдат.
3. Сформированная же полусотня новой Л.-Гв. 5-й Сводной сотни находилась не в Петрограде, а в Киеве, где несла службу при Государыне Императрице Марии Федоровне, включительно до последнего дня пребывания Ее Величества в Киеве. Государыня Императрица отбыла в Крым 23 марта!
4. Из двух Дивизионов постоянного состава Конвоя один Дивизион, Л.-Гв. 2-я Кубанская сотня и Л.-Гв. 3-я Терская, находились в Царском Селе. Прибыв по тревоге 28 февраля в Императорский Александровский дворец, Дивизион этот, совместно с батальоном Сводного Пехотного полка, нес службу охраны дворца включительно до 16 часов 8 марта, о чем свидетельствуют находившиеся во дворце личный секретарь Государыни Императрицы Александры Федоровны граф П. Апраксин и наставник Наследника Цесаревича господин П. Жильяр. Дивизион Конвоя, служивший в Царском Селе, ни одного дня не был в Петрограде и 30 марта отбыл на Кавказ (с командой, прибывшей из Петрограда) из Царского Села, со станции Александровской.
5. Все чины другого Дивизиона Конвоя, Л.-Гв. 1-я Кубанская и Л.-Гв. 4-я Терская сотни, все время находились в Ставке, за исключением положенного наряда, сопровождавшего Государя Императора, отбывшего из Могилева в ночь на 28 февраля, и командировки в Рогачев для усмирения взбунтовавшихся солдат, не желавших выступить на фронт. О том, что в Ставке находились сотни Конвоя, свидетельствует запись Государя Императора в своем личном дневнике. Находившийся в Ставке Дивизион Конвоя был отправлен на Кавказ непосредственно из Могилева в первых числах апреля.
6. Когда генерал Клембовский сообщал из Могилева в Псков (2 марта), что «полный состав Конвоя прибыл в Государственную Думу», то в то же самое время и в том же самом Могилеве, где был генерал Клембовский, находились: помощник командира Конвоя, восемь офицеров и все урядники и казаки Л.-Гв. 1-й Кубанской и Л.-Гв. 4-й Терской сотен, то есть половина казаков постоянного состава Конвоя.
7. В то время, когда помощнику Начальника Штаба Верховного Главнокомандующего генералу Клембовскому было «известно», что «полный состав Конвоя» якобы «прибыл в Государственную Думу», и то «с разрешения своих офицеров», и что «депутаты Конвоя просили разрешения арестовать офицеров, отказавшихся пр