З: Нет, всех эвакуировать невозможно. Если мы сумеем решить задачу к сроку – мы постараемся открыть проходы хотя бы для ваших детей. Ваше будущее будет сохранено.
Я: …
З: И последнее: если вам полегчает – я использовала свои телепатические способности, чтобы подчинить вашу волю. Вы не предавали своих товарищей. Надеюсь, это принесет вам немного успокоения. Если хотите, сейчас вы можете пойти со мной. Если же нет – мы еще встретимся.
Я молча покачал головой. Она печально улыбнулась и подошла к выцветшей занавеске в тупике. Когда З сдернула ее, под ней оказалась металлическая дверь, синяя, как вечернее небо…
С трудом переставляя отяжелевшие ноги и не оглядываясь, я вышел в дверь слева. Для нас теперь забрезжил слабый лучик надежды. А мое личное Событие уже наступило…
Постскриптум: на основе записи с моей нашлемной камеры я был оправдан специальной комиссией. Информацию, которую сообщила З, и ее признание в телепатическом воздействии сочли достаточными основаниями для признания меня невиновным. Но даже после этого вердикта я все еще не могу взглянуть в глаза своих товарищей. Ведь свою душу я оставил в тот вечер на залитом кровью бетонном дворике…
Протокол № 14
Осталось 458 дней до События.
Ход времени все ускоряется. Весенняя капель отсчитывает уходящие минуты этого мира, точно капли в клепсидре. Оскал неминуемой судьбы все явственнее проглядывает в ясном апрельском небе. Как приговоренный преступник, бодрствуя в последнюю ночь перед казнью, утомленными блестящими глазами встречает через решетку свой последний серый рассвет и слышит приближающиеся шаги и звяканье ключей…
Древние легенды и мифы, как я теперь подозреваю, были не памятью о прошлом, но предвидением будущего – мир, каким мы его знаем, приближается к рубежу, после которого изменится все…
После протокола З я подал прошение об увольнении. Я так и не научился жить с тем, что сделал в тот роковой день… Рассмотрев рапорт, меня не уволили, но предложили перевод в подразделение с обычным полицейским функционалом. Согласный с любым вариантом, уводящим подальше от События, я принял это предложение. Однако, пытаясь уйти от судьбы, мы лишь следуем ее замыслу. Если долго всматриваться во мглу, она запоминает смотрящего. Так случилось и со мной…
События, описываемые сегодня, предположительно должны были стать стандартной полицейской операцией. Но так не случилось – в очередной раз мои представления о происходящем перевернулись на сто восемьдесят градусов…
Утром ███ апреля меня в составе оперативной группы по новому месту службы подняли по тревоге: при открытии отделения банка █████████████ одна из клиенток была захвачена в заложники. Через семь минут группа выехала на место захвата в двух микроавтобусах. Во время поездки я ознакомился с известной на тот момент хронологией захвата:
08:00. Отделение банка открыто сотрудницей этого филиала (далее – СФ).
08:02. В помещение отделения входит девушка, первая клиентка (далее – ПК).
08:03. Активирована кнопка тревожной сигнализации.
08:06. Прибывает первый наряд полиции, который проникает в отделение банка и тут же выходит обратно. Их краткий доклад и послужил сигналом, который привел мою новую группу к этому отделению: оба полицейских в один голос заявили, что ПК захвачена СФ!
В 09:12 мы прибыли на место. Деловой квартал был уже оцеплен, нас встретила пустынная улица и полуоткрытая стеклянная дверь отделения банка. Промелькнула мысль, что эта моя первая «обычная» операция, никак не связанная с Событием. Тогда я еще не знал, насколько сильно я оказался вовлечен в явления, связанные с Событием, и что Оно меня уже не отпустит…
Через две минуты группа заняла позицию для проведения операции. По данным полицейских, первыми доложивших о захвате, СФ держала ПК перед собой и, стоя за ее спиной, прижимала предмет, похожий на нож, к ее шее. На основе этих данных был разработан следующий план освобождения: в контакт с СФ по телефону вступит специалист по переговорам, в то время как один из оперативников проникнет в операционный зал банка через служебный вход. Этот боец должен незаметно занять позицию позади СФ, по сигналу перехватить ее руку с ножом и освободить ПК.
Осложнений и сопротивления никто не ожидал. Мы надеялись закончить штурм стремительно и без жертв. Тогда я не мог даже отдаленно предположить, что очень скоро вся команда будет выведена из строя и мне придется вызывать свою старую группу и открывать «Событийный» протокол…
Моя позиция позволяла просматривать операционный зал банка через полуоткрытую входную дверь. Одолжив у одного из бойцов снайперскую винтовку, я взглянул в окуляр оптического прицела, чтобы лично увидеть место операции и действующих лиц. В прицельной сетке ПСО четко видно тонкое лицо СФ. Она действительно держит короткий и широкий нож у горла ПК…
В эфире прошел сигнал двухминутной готовности. В горле внезапно пересохло, мускулы левой ноги свело резкой судорогой, задергалась лицевая мышца под глазами, пот мгновенно выступил горячими каплями. Меня начала бить мелкая дрожь. Воздух будто загустел, и стало сложно дышать. Украдкой взглянув на других оперативников, я не увидел видимых признаков тревоги или страха. Глубоко дыша, я попытался успокоить тело. Тогда я списал свой короткий приступ на последствия ПТСР и лишь по прошествии нескольких часов осознал, что это было предчувствием. Тело по-своему готовилось к ужасу, который ожидал всех нас в то ясное апрельское утро…
В неподвижном прозрачном воздухе слышится приглушенный звонок телефона, доносящийся из банка. Переговорщик, сидящий в метре от меня, кивает, и я тут же даю в эфир условный сигнал оперативнику, который должен проникнуть в операционный зал через служебный вход сбоку здания. Операция началась.
Далее события завертелись бешеной чехардой, небрежно перевернув хрупкую картину мира, которая сложилась у меня после диалога с З… Ниже приведу хронологию основных вех того бесконечного апрельского утра.
09:27:50. Я вновь смотрю в окуляр ПСО и вижу, как СФ бочком двигается из центра операционного зала к одной из стоек обслуживания, при этом плотно прижимая к себе ПК. На стойке я вижу черный прямоугольник телефона. В это же время позади нее в дальнем конце помещения чуть приоткрывается дверь, и внутрь неслышной тенью проскальзывает оперативник.
09:28:01. СФ добирается до стойки и перекладывает нож в левую руку, все также удерживая ПК. Правой рукой она нащупывает телефон и как будто включает громкую связь.
09:28:04. Переговорщик: СФ? (называет ее по имени и отчеству) Пожалуйста, не бросайте трубку и поговорите со мной. Я здесь, чтобы помочь вам в этой непростой ситуации. Я верю, что вы не хотите причинить ПК (называет ее по имени) вред. Я предла… (обрывается на полуслове и замолкает)
09:28:12. В прицеле четко видно, что СФ не произносит ни слова и продолжает стоять с бесстрастным выражением лица. Я отрываюсь от окуляра и смотрю на переговорщика. Он сидит с закрытыми глазами, прижимая трубку телефона к уху, и часто-часто кивает. В уголках губ начинает пениться слюна и тягучими каплями падает вниз. И внезапно он начинает выть тонким голосом, стремительно раскачиваясь из стороны в сторону. Я застываю на месте от ужаса, тело превращается в кисель, судорога страшным разрядом скрючивает левую ногу…
09:29:03. Два подбежавших бойца пытаются удержать переговорщика, который выгибается дугой и издает нечленораздельные звуки. Я вновь смотрю в прицел и вижу, как оперативник медленно подкрадывается к СФ и изготавливается к последнему рывку. Я вновь даю условный сигнал в эфир, и боец стремительным броском устремляется к ней…
09:30:07. Примерно в метре от нее он внезапно останавливается и отшатывается назад… Выражение изумления на его лице моментально сменяется гримасой дикого ужаса, он обхватывает голову руками, пятится назад и упирается спиной в служебную дверь… Его рот открывается и закрывается в немом крике, он спиной сползает по стене на пол и начинает биться в судорогах… За все это время СФ не поворачивается ни разу и остается стоять к нему спиной.
09:31:13. Переговорщика бегом уносят к машине скорой помощи, что стоит в отдалении. Еще два бойца через служебный вход выволакивают оперативника и также переносят к бригаде медиков. Я бегу к ним, надеясь, что пострадавшие смогут прояснить причину своего состояния… Однако переговорщик находится в бессознательном состоянии, и его готовят к реанимационным процедурам. Оперативник мелко трясется и плачет, он в сознании. Ему вкалывают успокоительное, и врачи разрешают поговорить с ним. Я присаживаюсь у его носилок.
Я: Что там происходит? (киваю в сторону банка) Что ты видел?
Оперативник: (морщится и обхватывает голову руками) Нет, нет, никогда. (шепотом) Там темно, совсем. (плачет)
Я: Успокойся, ты в безопасности. Но ты должен сказать, что ты видел. Мы должны помочь девушке. Ты же видел ее там?
Оперативник: (закрывает лицо руками) Нет, не могу. Не понимаю. Нельзя такое видеть. Так не бывает! (начинает кричать) Там нет никого, нужно уходить отсюда, пожалуйста!
Он замолкает, трясется и сопит носом. Я поднимаюсь на ноги и поворачиваюсь, чтобы идти на свой наблюдательный пункт, когда он внезапно хватает меня за штанину и с нечеловеческой силой притягивает к себе. Я чуть ли не падаю на колени у его носилок, а он, бешено выкатив глаза, ревет мне прямо в лицо:
– Тьма пришла за нами!
09:34:05. Вернувшись на наблюдательный пункт, расстегиваю разгрузочный жилет и снимаю бронежилет. Я чуть не потерял двух человек, и посылать еще кого-нибудь на убой не собираюсь. Теперь моя очередь идти вперед. В глубине души у меня теплится надежда, что эта вылазка не только сохранит жизни моих бойцов, но и закончит мою, а также мой бессмысленный побег от События. Я не знал тогда, что, делая этот шаг, я возвращаюсь к нему…