260. Если тот, кто правит городами или народами, хочет, чтобы подвластные ему держались спокойно, он должен быть строгим и карать за все проступки, но может показать милосердие в выборе наказания; ведь помимо случаев безобразных, или таких, когда надо показать пример, обычно вполне достаточно наказывать за проступки, считая по пятнадцати содьди за лиру.
261. Если бы слуги были умелы или благодарны, то для хозяина было бы долгом чести оказывать им всяческие благодеяния, но так как по большей части это люди иной природы, которые бросают или изводят тебя, как только получат все, что им нужно, то полезнее подходить к ним с стиснутой рукой; лаская их надеждой, надо давать ровно столько, чтобы они не отчаивались.
262. Слова эти надо применять так, чтобы слава человека, скупого на благодеяния, не отгоняла от тебя людей, и избежать этого легко, если осчастливить кого-нибудь не в пример прочим; дело в том, что власть надежды над людьми обычно так велика, что пример одного облагодетельствованного тобой приносит тебе больше пользы и действует на других обычно сильнее, чем пример сотни людей, не получивших от тебя никакой награды.
263. Люди больше хранят в памяти своей обиды, чем благодеяния; наоборот, вспоминая о благодеянии, они его преуменьшают, ибо убеждены, что заслуживают большего, чем в действительности; обратное происходит с обидами, боль от которых в каждом человеке сильнее, чем это было бы разумно; поэтому, когда прочие условия равны, остерегайтесь делать кому-нибудь приятное, если это должно быть в той же мере неприятно другому, ибо по причине, указанной выше, проигрыш от этого в общем больше, чем выигрыш.
264. Вы можете скорее положиться на того, кто в вас нуждается или имеет в данном деле общий с вами интерес, чем на того, кто вами облагодетельствован, ибо люди обычно неблагодарны; если не хотите обмануться, соразмеряйте с этим ваши расчеты.
265. Я написал предыдущие заметки для того, чтобы научить жить и знать настоящую цену вещей, а не для того, чтобы отвратить вас от благодеяний; ведь, помимо того, что это вещь благородная и проистекающая из прекрасной души, мы видим, как благодеяние иногда вознаграждается, и так щедро, что это оплачивает многих; возможно, что власти, которая выше людей, угодны благородные поступки и она не хочет, чтобы они всегда оставались бесплодными.
266. Устройтесь так, чтобы иметь друзей, ибо они хороши в такие времена и в таких случаях, о которых ты бы не подумал; мысль эта простая, но глубину ее не может понять тот, кому не пришлось в каком-нибудь важном деле испытать ее на опыте.
267. Всем нравятся люди от природы правдивые и открытые; быть таким, конечно, благородно, но иногда это тебе вредит; с другой стороны, злая природа людей делает притворство полезным и часто даже необходимым, но оно внушает ненависть и есть в нем нечто отталкивающее; каков должен быть выбор, я не знаю; хотелось бы думать, что в обычной жизни можно итти по первому пути, не отказываясь в то же время от второго; это значит, что в делах простых и в жизни обыденной надо быть правдивым, чтобы прослыть человеком прямым, и все же в некоторых важных и редких случаях следует прибегать к притворству, которое будет тем полезнее и тем лучше удастся, что тебе поверят легче, так как ты слывешь иным,
268. По причинам, о которых сказано выше, не одобряю того, кто живет всегда притворством и хитростью, но извиняю того, кто иногда к этому прибегает.
269. Если хочешь скрыть то, что ты сделал или пытался сделать, знай, что всегда лучше это отрицать, даже если поступок твой совершен почти открыто и на виду у всех; упорное отрицание, конечно, не убедит того, у кого есть улика или кто верит противоположному, но оно, по крайней мере, склоняет к тебе его мысли.
270. Трудно поверить, как важно для правителя, чтобы все касающееся его хранилось в тайне; дело не только в том, что замыслы твои могут быть предупреждены или разрушены, если о них узнают, но одно неведение твоих мыслей заставляет людей внимательно и настороженно следить за твоими поступками, так что малейшее твое движение перетолковывается на все лады; имя твое становится известным повсюду. Поэтому тот, кто находится в таком положении, должен был бы приучить себя и своих сотрудников молчать не только о тех делах, о которых знать не следует, но и о всех тех, о которых не полезно объявить всенародно.
271. Заметка моя о том, что не следует сообщать свои тайны, если тебя не заставляет необходимость, пригодна для всех, ибо каждый, кто сообщил другому тайну, становится его рабом, не говоря уже о всех других несчастиях, к которым знание тайны может привести; если же необходимость заставит вас рассказать что-нибудь, делайте это как можно позже, ибо время рождает тысячи дурных мыслей.
272. Обнаруживать свою радость или неудовольствие очень приятно, но вредно, а потому мудрость в том, чтобы сдерживать себя, хотя это и очень трудно.
273. Когда я был послом в Испании при доне Феррандо, короле Арагонии, князе мудром и славном, я заметил, что, затевая новый поход, или другое важное дело, он не объявлял о нем сразу, с тем чтобы оправдывать его потом, но поступал совершенно обратно; он действовал так искусно, что еще раньше, чем замыслы его открывались, все уже говорили, что король по таким-то причинам должен сделать именно это; когда же впоследствии объявлялась всенародно воля короля сделать то, что уже раньше казалось каждому справедливым и необходимым, трудно поверить, с каким сочувствием и с какой хвалой встречались его решения.
274. Даже те, кто умудряется забывать о судьбе, приписывая вое благоразумию и таланту, не могут отрицать, что величайшая милость судьбы проявляется хотя бы в том, что тебе вовремя представляются случаи, когда твои таланты могли бы проявиться всего ярче. Мы знаем по опыту, что одни и те же таланты ценятся в одни времена больше, чем в другие, и дело, благодарное в одно время, будет неблагодарным в другое.
275. Я не хочу упрекать тех, кто в порыве любви к родине готов подвергнуть себя опасности ради восстановления ее свободы; однако я утверждаю, что люди, желающие изменить в нашем городе государственный строй ради своих интересов, неблагоразумны, так как это дело опасное. Мы видим по опыту, что заговоры удаются лишь в редчайших случаях. Даже при успехе тебе почти никогда не удается сохранить надолго изменения, о которых ты мечтал, но, кроме того, ты обречен на постоянные терзания, так как всегда приходится опасаться, как бы не вернулись и не погубили тебя изгнанные тобой.
276. Не надрывайте своих сил, добиваясь перемен, которые ничего, кроме видимости, в людях не меняют; какая польза для тебя, если зло и обиду, которые наносил тебе Петр, будет наносить Мартин; например, какая радость для тебя, что уйдет мессер Горо, если на его место придет другой, ему подобный.
277. Кто приступает к переговорам, пусть помнит, что нет ничего более гибельного для них, чем желание получить слишком много; на это уходит больше времени, в дело вовлекается больше людей, смешиваются разные вещи, и таким образом подобные затеи легко можно раскрыть; кроме того, надо думать, что судьба, от которой эти вещи зависят, гневается на человека, желающего в такой мере освободиться от ее могущества и обеспечить себя; итак, я заключаю, что вернее итти даже на известный риск, чем добиваться, чтобы все было обеспечено до конца.
278. Не рассчитывайте на то, чего у вас нет, не тратьте за счет будущих доходов, потому что они очень часто вовсе не получаются. Мы видим, что крупные купцы всего чаще делаются несостоятельными потому, что, в надежде на большие доходы в будущем, они берут деньги под проценты, нарастающие точно и в определенные сроки; будущие же доходы часто или вовсе не приходят, или оттягиваются дольше, чем вы думали, и таким образом дело, которое было для вас в начале полезным, оказывается самым разорительным.
279. Не верьте тем, кто уверяет, будто любовь к покою и усталость от честолюбия заставили их уйти от дел, ибо в душе эти люди почти всегда таят противоположное; если они отстранились от жизни, то по злобе, необходимости; или безумию. Примеры этого мы видим каждый день, и стоит только сделать таким людям намек на возвышение их, как они забывают о своем хваленом покое и бросаются в самую гущу борьбы с неудержимостью огня, охватившего сухое или промасленное дерево.
280. Если вы согрешили против закона, обдумайте и взвесьте все раньше, чем попадете в тюрьму; как бы дело ни было запутано, нельзя поверить, на что способен судья, усердный и желающий его раскрыть; малейшего просвета достаточно ему, чтобы осветить все.
281. Я, как и другие люди, хотел чести и пользы; до сих пор, по милости божией и по счастливому жребию, все удавалось мне даже свыше желаний; однако впоследствии я ни в чем не нашел удовлетворенности, о которой мечтал; для того, кто вдумается как следует в мои слова, их будет, мне кажется, достаточно, чтобы угасить в людях эту жажду.
282. Величия власти желают все, потому что добро, в нем заключающееся, выступает наружу, а зло остается скрытым внутри; если бы было видно и оно, власть, может быть, меньше прельщала бы людей, ибо величие, без сомнения, полно опасностей, забот и мук. Но то, что делает его желанным даже для людей чистой души, – это стремление каждого человека к превосходству над другими, а более всего то, что одно лишь величие власти может уподобить нас богу.
283. Все непреднамеренное меняется несравнимо больше, чем предвиденное; поэтому я называю человеком великой и непреклонной души лишь того правителя, который не страшится внезапных опасностей и случайностей; насколько я могу судить, это качество редчайшее.
284. Люди, восхваляющие или осуждающие какой-нибудь поступок, судили бы о нем совсем иначе, если бы могли заранее знать, что произойдет, если этот поступок не совершится.
285. Нет сомнения, что чем старше становится человек, тем сильнее делается в нем скудость; обычно говорят, что это происходит в нем от измельчания души; однако такое рассуждение меня не слишком убеждает; очень уж невежественен тот старец, который не знает, что с годами человеку нужно все меньше. Кроме того, я вижу, как во многих стариках часто растет сладострастие, т. е. желание, – а не силы, – жестокость, и другие пороки; думаю поэтому, что, может быть, причина здесь в том, что чем дольше живет человек, тем больше привыкает он к благам, а значит, и больше их любит.