Второй раз он был гонфалоньером в 1457 году, когда весь город был взволнован из-за внутренних раздоров и разномыслие между гражданами по делам государства дошло до того, что друзья Козимо стали бояться переворота; необходимо было изыскать новые способы собирать налоги, но при этом нельзя было избегнуть народного волнения. Когда Луиджи сделался гонфалоньером и друзья Козимо сочли, что на этом месте сидит надежный для них человек, они задумали стать хозяевами в городе и разорить своих противников; он хотел того же и был готов на все; так как Козимо находился в Кафаджиоло вместе с легатом, Луиджи написал ему, предлагая действовать и спрашивая его мнение. Козимо нашел, что сейчас не время по многим причинам, главным образом потому, что внешние дела обстояли тревожно и город боялся короля Альфонсо; такого же мнения был и Нери, который лежал больным в Пистойе, где и умер через несколько дней; по этим причинам гонфалоньер своих замыслов не осуществил.
Когда в следующем, 1458 году умер папа Калликст[157] и на его место избран был папа Пий[158], Луиджи был во главе посольства, которое должно было засвидетельствовать папе покорность Флоренции; так как в это время дон Феррандо, сын короля Альфонсо, только что взошел на престол после смерти отца, то Луиджи вместе с мессером Аньоло Аччайоли, который был в числе послов, должен был по окончании дел в Риме ехать в Неаполь к королю Феррандо[159], поздравить его и отвезти ему подарки города Флоренции.
В 1464 году умер Пий, и на место его был избран Павел[160]; по этому случаю Луиджи был послан вместе с другими, как оратор Флоренции; папа оказал им самый торжественный прием в Латеранском соборе, в день Спасителя, и возвел в рыцари Томмазо Содерини[161] и Луиджи, а вскоре за тем и мессера Отто Николини[162]. Так как мессеру Томмазо приказано было оставаться в Риме, то мессер Отто и Луиджи возвратились в один и тот же день во Флоренцию с обычными почестями и подарками. Через несколько месяцев Луиджи был отправлен оратором в Неаполь, где пробыл недолго, и по-моему это было посольство скорее для внешней торжественности, чем для переговоров по существу дел.
В следующем, 1465 году умер герцог Франческо, и так как Сфорца были в этом государстве людьми новыми, сын же герцога Галеаццо был еще совсем юноша, можно было по этой причине, а также вследствие близости венецианцев, опасаться какого-нибудь движения в народе, что было бы для нашего города в высшей степени неприятно по его дружбе, связям и интересам в герцогстве Миланском; чтобы помочь Галеаццо и, насколько возможно, его усилить, к нему были отправлены послы, мессер Бернардо Джуньи и Луиджи, которые должны были выразить ему скорбь по случаю смерти герцога и щедро предложить к его услугам все силы города и все, что вообще могло бы способствовать благу его государства. Луиджи должен был ехать викарием в Чертальдо, и поэтому, до возращения его, должность его по приказу правительства должен был занимать его двоюродный брат Джованни, сын Никколо Гвиччардини. Когда они съехались в Милане, то после первых торжеств, во время которых послам были оказаны величайшие почести, обнаружилось, что денежные дела государства находятся в полном беспорядке и что против него готовится война, главным образом со стороны венецианцев; поэтому послов просили написать во Флоренцию и просить синьоров о скорой помощи деньгами, предлагая им какое угодно обеспечение. Во Флоренции был созван совет, и послам было сообщено, что они могут обещать герцогу сорок тысяч дукатов; когда послы просили об отпуске денег, против этого восстали мессер Лука Питти, мессер Аньоло Аччайоли и мессер Диотисальви ди Нероне[163], стремившиеся подорвать влияние сына Козимо, Пьеро, и они добились того, что обещание осталось неисполненным, а послы, давшие его, получили строгое порицание. Из всего этого вышел великий позор для нашего города, а всего больше для ораторов, которые, прождав с нетерпением несколько недель и не получая никакого подтверждения, сочли за лучшее вернуться во Флоренцию. Оттуда мессер Луиджи уехал заканчивать дела, порученные ему, в Чертальдо; пока он был там, произошли события 1466 года, и когда волнения начались, он еще до победы партии Пьеро явился с пехотой на помощь ему в Лениайу, а потом поехал во Флоренцию на всенародное собрание.
Следующий год начался движением Бартоломмео да Бергамо[164], за спиной которого, как известно, стояли венецианцы; они замышляли устроить дела Италии по-своему и хотели прежде всего или расправиться с герцогством Миланским, которое казалось им слабым при новом и юном князе, не имевшем громкого имени герцога Франческо, или восстановить во Флоренции мессера Диотисальви, мессера Аньоло и Никколо Содерини[165]. Об этом очень хлопотали изгнанники, и дело казалось легким, так как, по слухам, город волновался после переворота и там было много недовольных. Эти подозрения заставили короля Феррандо, герцога миланского и флорентийцев заключить между собой новый союз для защиты своих государств; герцогству Миланскому была оказана помощь деньгами, с тем чтобы оно привело в порядок свои войска, которых было много, и так как движение Бартоломмео шло дальше и разрасталось с каждым днем, Лига же защищалась вяло, то Луиджи был послан оратором в Милан, чтобы побудить этих синьоров взяться более горячо за дело общей защиты и потребовать выполнения мер, условленных заранее. Дело это удалось ему вполне, так как герцог Галеаццо привел в порядок обещанные войска и послал две тысячи всадников в Парму, чтобы они были на всякий случай готовы выступить по первому требованию флорентийцев; больше того, узнав, что Бартоломмео перешел По и направился в Романью, он двинулся вслед за ним с остальными войсками и соединился в Романье с Федериго, синьором урбинским, полководцем Лиги[166]; мессеру Луиджи было поручено оставаться комиссаром при войске. Через несколько времени он настоятельно потребовал отпуска и, получив его, приехал во Флоренцию; добивался он этого, как мне кажется, потому, что боялся, как бы с ним ни случилось в лагере чего-нибудь дурного, и особенно не доверял он герцогу Галеаццо, который был юношей и вел себя как юноша.
После сражения при Мулинелла[167] разобиженный герцог вернулся в Милан к великому неудовольствию и раздражению всей лиги, и так как особенно недовольны были болонцы, к ним был послан мессер Луиджи, чтобы убедить их и постараться сохранить их поддержку для лиги; исполняя свое поручение, он пробыл там всего несколько дней и уехал, оставив болонцев в самом дурном расположении.
В следующем, 1468 году он был отправлен послом в Сиену с жалобой на прием, оказанный там нашим изгнанникам, и так как это могло привести к разным неприятностям, ему было поручено убедить сиенцев быть добрыми соседями; оставался он там всего несколько дней.
В 1469 году произошло в Италии новое событие, именно Роберто, синьор Римини, перешел на службу лиги, т. е. короля, герцога и флорентийцев[168]; они обещали ему помощь, к величайшему неудовольствию папы Павла, не прекращавшего своих попыток подчинить себе этот город, и теперь можно было опасаться, что он с помощью венецианцев пошлет в Римини войска, как он и сделал впоследствии[169]; поэтому мессер Луиджи был послан в Милан условиться с герцогом[170] о защите Римини и принять меры к тому, чтобы противникам, если они выступят, пришлось бы защищаться у себя дома, а не опустошать чужие земли. Герцог принял мессера Луиджи очень любезно и просил его, не как оратора Флоренции, а как мессера Луиджи, быть крестным отцом своего первенца, но по делу, с которым был послан к нему Луиджи, обнаружилось, что герцог расходится в мнениях с нашим городом, относится к защите Римини холодно и гораздо больше хочет поднять новую войну, а Луиджи исполнил свое поручение совсем плохо и, видимо, не был настойчив в защите перед герцогом мнения города и в ограждении его достоинства. Здесь могло быть много причин: именно, зная гневный нрав герцога, Луиджи мог думать, что, выполнив свое поручение в том виде, как оно было дано, он принесет больше вреда, чем пользы; может быть, он старался снискать расположение этого властителя, чтобы получить от него какую-нибудь милость для своего незаконного сына, который был священником; когда он в следующем году был неожиданно отозван во Флоренцию, герцог пожаловал его сыну аббатство в Кремоне с доходом в триста дукатов и даже больше. В общем он вернулся во Флоренцию как близкий к герцогу человек и, таким образом, достиг своего.
В это же время, ввиду обнаружившихся по этим делам разноречий с папой, во Флоренции собрался съезд, на котором были послы короля и герцога, причем мессер Луиджи всячески поддерживал партию герцога; узнав об этом от своего посла, король стал смотреть на него косо; вскоре затем, когда император Фридрих был в Ферраре[171], на обратном пути из Рима, герцог Галеаццо добивался от него инвеституры на это герцогство, и на помощь ему, с одобрения властей нашего города, был послан в Феррару мессер Луиджи, но успеха не имел.
Когда он был потом викарием в Сан Миниато, Флоренция оказалась втянутой в распри между королем и герцогом, и в Неаполе было решено вручить нашему послу письмо, которое, при согласии на него Флоренции, обязывало бы ее к союзу с королем и к отказу от дружбы с Миланом; однако мессер Луиджи подоспел раньше отправки письма и добился того, что оно было взято обратно и не ушло.